Морин Чайлд - Контракт для двоих
Безличным.
В точности как и ее брак.
Адам взял Джину за плечи и, притянув к себе, быстро и холодно поцеловал. Словно печатью скрепил их сделку, которая, как надеялась девушка, не обернется для них когда-нибудь несчастьем.
Впервые за много лет Адам почувствовал, что он застрял в ситуации, которая не поддавалась его контролю. И ощущение это ему совсем не нравилось.
Сидя в президентском номере самого шикарного отеля Лас-Вегаса, Адам ждал свою невесту.
— Невеста, — вслух произнес он и налил себе бокал шампанского, которое охлаждалось в серебряном ведерке со льдом.
Если когда мужчине и бывает нужно выпить, так именно в такие минуты. Сделав глоток, Адам посмотрел на открывающуюся перед ним панораму Лас-Вегаса. Вдали виднелись пурпурные вершины гор, окруженные первыми звездами, слабо мерцающими в вечернем небе. Заходящее солнце, отбрасывая оранжевые отблески на далекий горизонт и на крыши домов, вместе с уличными фонарями и огнями рекламных щитов создавали разноцветную мозаику, переливающуюся, словно камни в шкатулке с драгоценностями.
С тридцатого этажа Лас-Вегас был просто великолепен. Но из собственного опыта Адам знал, что при ближайшем знакомстве с городом в глаза бросаются самые непривлекательные его уголки. Вот так и в его браке. Со стороны люди могли подумать, что он и Джина соединены взаимной страстью. Но только они двое знали правду.
— Что за мерзавец, — пробормотал он, — готов использовать женщину, чтобы получить эту чертову землю. Сделать ребенка и отвалить прочь.
Удивительно, но именно этот момент беспокоил Адама больше всего. Он потер рукой подбородок и уставился в вечернее небо, еще раз напомнив себе, что это была идея Джины. А значит, она не жертва, а расчетливый сообщник.
Услышав звонок телефона, Адам тут же потянулся за ним, готовый отвлечься от своих мыслей. Но, взглянув на экран, нахмурился.
— Что там у тебя, Трэвис?
— Что у меня? Скорее, что у тебя? Я только что разговаривал с Эсперанцей, и она сказала мне, что ты отправился жениться в Лас-Вегас.
Адам вздохнул. У его экономки был длинный язык.
— Так оно и есть.
— На Джине?
- Да.
— Значит, мое приглашение где-то на почте потерялось?
Адам поставил бокал с шампанским на каминную полку.
— Это была очень скромная церемония.
— Да? А я слышал, что и ее родители там были.
— После обеда они уже уехали.
— Все равно, почему ты не захотел, чтобы присутствовала и твоя семья?
— Это не совсем то, что ты думаешь.
— Правда? А я думал, что ты просто женился на девчонке, которую мы все знали с детства, и даже не побеспокоился сказать нам об этом.
— Она не девчонка, — пальцы Адама стиснули телефон. — И давно уже. К тому же с каких это пор я должен отчитываться перед вами?
— Конечно же, ты никому ничего не должен. Но все ли здесь чисто, Адам? Твой брак случайно не имеет никакого отношения к той чертовой земле?
Наступила долгая пауза. Адам пытался сдержать рвущуюся изнутри ярость. Наконец Трэвис тихо сказал:
— Ты настоящий сукин сын, Адам.
— Она знает, на что идет.
— Сомневаюсь.
Адам оглянулся, чтобы убедиться, что Джина еще не вышла из ванной.
— Знаешь, Трэвис, вряд ли ты можешь служить образцом добродетели, когда речь заходит о женщинах.
— Это совсем другой разговор.
— Почему? Я же не запрещаю тебе направо и налево крутить романы, без которых папарацци давно бы умерли с голоду. Вот и ты не суй свой нос в мои дела.
— Твоя жизнь станет сущим адом из-за этого блефа с Джиной.
— Ну да, а то сейчас она сплошной мед.
— Господи, Адам, — вздохнул Трэвис, — когда ты успел так очерстветь?
Адам захлопнул телефон, не желая выслушивать мнения своих братьев. Он и так знал, что они подумают, когда шел на это.
— Как мило, — услышал он голос Джины. — У тебя такой вид, словно тебе хочется кого-нибудь укусить.
Адам повернулся, придав своему лицу привычно непроницаемое выражение, которое он использовал для всех, за исключением разве что своих братьев. Но эта попытка отгородиться от нее оказалась безуспешной: горячий комок желания прокатился по его телу и сжался внизу живота.
В рассеянном свете, струящемся из открытых дверей балкона, Джина была просто невероятна. Короткий пеньюар доходил ей только до середины бедер. Тонкий шелк насыщенного красного цвета плотно прилегал к телу, очерчивая каждый его изгиб, оставляя открытым то, что выглядело точно целая миля ног. Волосы свободно падали на ее плечи, дразня своими непокорными завитками. Легкий аромат цветов и улыбка, которую она ему дарила, одновременно и раздражали, и о чем-то напоминали ему.
— Ты выглядишь изумительно, — сказал Адам.
— А я так чувствую себя просто дурой. — Джина провела рукой по животу, как бы пытаясь унять внутри трепет легких крылышек, и он спросил себя, уж не жалеет ли она о том, что привело ее сюда?
— Почему?
Она пожала плечами.
— Я накупила всего для этой ночи, а это совершенно ни к чему. У нас ведь не обычная брачная ночь, верно?
— Верно, — согласился он, однако так и не смог отвести от нее взгляда. От мягкой округлости груди. От заострившихся кончиков сосков, плотно прижатых к темному шелку. — Но это начало нашего соглашения. А что касается меня, то я ценю твое умение делать покупки.
— Спасибо. — Джина вышла на балкон и, облокотившись на парапет, взглянула на открывшийся передней вид. — Великолепно, правда?
- Да.
Но Адам смотрел не на залитый неоновыми огнями город или виднеющиеся вдали горы, а на нее. Он сделал еще один глоток шампанского надеясь, что ледяной холод остудит его кровь. Ничего подобного.
— Я благодарна тебе, что ты помог моим родителям попасть сюда.
Он пожал плечами. Ему ничего не стоило привезти сюда Терезу и Сэла, но он нисколько не был огорчен их отъездом. Весь день Тереза посылала ему негодующие взгляды.
— Мне казалось, для тебя важно, чтобы они были рядом.
— Но ты не пригласил своих братьев.
Он прислонился к каменному парапету.
— Я думаю, в нашем случае было бы не очень уместно устраивать шикарную свадьбу с огромным количеством гостей.
— Ты прав. Чем проще, тем лучше. Но они хотя бы знают?
— Да. Эсперанца сказала им.
— И как они к этому отнеслись? — улыбнулась она.
— Вполне нормально, — солгал он. — Я только что разговаривал с Трэвисом.
Прохладный ветер потянул с гор, и Джина поежилась.
— Ты замерзла?
