Люси Монро - Подарок для Александры
Обзор книги Люси Монро - Подарок для Александры
Люси Монро
Подарок для Александры
ПРОЛОГ
Александра Дюпре сидела на корточках в ванной комнате, упираясь головой в холодную фарфоровую раковину. За последние несколько дней это было уже не первое утро, начинавшееся с приступов тошноты. Измученная неприятными минутами, проведенными в судорожном томлении над раковиной, она старалась теперь глубоко дышать, жадно втягивая воздух в легкие, чтобы хоть как-то облегчить свое состояние.
Закончив дыхательную гимнастику, Александра поднялась с пола. К горлу подкатила очередная волна тошноты, но с ней можно было справиться. Как ни ужасно было дурное самочувствие по утрам, сейчас ей предстояло заняться делом, заранее вгоняющим ее в дикий страх. Она смотрела на небольшую полоску белой лакмусовой бумаги с тревогой, которую могла ощутить, разве что увидев у ножек своего комода змею, свернувшуюся кольцом.
Димитрий был просто одержим в вопросе противозачаточных средств. Поэтому она не волновалась из-за задержки месячных, пока три дня тому назад не проснулась утром от ощущения подступавшей к горлу тошноты. Сначала Александра подумала, что простудилась: забеременеть она просто не могла, несмотря на случившуюся недавно неприятность, когда у предусмотрительного Димитрия лопнул презерватив. Месячные в конце концов пришли с опозданием всего лишь на неделю, что окончательно сбило ее с толку.
Разве такое возможно? Но ряд неопровержимых фактов отрицать было нельзя. Грудь ныла. Она все время чувствовала усталость. Ко всему прочему Димитрий вынужден был задержаться в Греции, а значит, его не будет в Париже еще несколько дней. От всего этого она расплакалась. Раньше ее невозможно было довести до слез.
А десять минут спустя, когда на лакмусовой бумажке проступила голубая черта, подтверждавшая, что она носит ребенка Димитриуса Петронидиса, Александра чуть не упала в обморок.
Димитрий старался держать себя в руках. Но его пальцы, сжатые в кулаки, побелели.
– Пришло время. И тебе это известно не хуже меня. Тебе ведь уже тридцать. Так? Тебе нужны жена, дети, дом. – Седовласый мужчина смотрел на Димитрия жестким, властным взглядом, говорившим, что он намерен стоять на своем до конца.
У Димитрия не было никакого желания спорить с дедом. Пять дней тому назад тот пережил сильный сердечный приступ и чудом остался жив. Внук просто улыбнулся в ответ и тихо сказал:
– Дед, мой возраст не настолько критичен.
Дед запыхтел, как паровоз. Воспитанием Димитрия и его брата занимался именно он: родители их умерли рано.
– Со мной это не пройдет. Ты мой наследник, и я хочу уйти в могилу с уверенностью, что ты исполнишь свой долг перед семьей.
Сердце Димитрия сжалось.
– Кто здесь собирается умирать?
Дед пожал плечами.
– Никто из нас не знает, когда его призовет Всевышний. Но я стар, Димитрий. И сердце мое уже не так выносливо, как прежде. Неужели я требую от тебя многого? Почему бы тебе не жениться на Фебе? Зачем откладывать свадьбу в долгий ящик? Она прелестная девушка. Она будет тебе хорошей женой, и вы продолжите род Петронидисов.
Дед медленно закрыл глаза и часто задышал, словно его короткая речь потребовала куда большего физического напряжения, чем могло позволить его слабое тело. Димитрий испугался, но помочь деду был не в состоянии. Врачи настаивали на хирургическом вмешательстве и срочной операции на сердце, считая это единственным способом продлить жизнь старику. Но дед отказался даже обсуждать эту возможность.
– Почему ты не прислушиваешься к рекомендациям врачей? Шунтирование давно стало обычной операцией.
– Почему ты не хочешь жениться? – гнул свое дед. – Возможно, если бы я мог надеяться на скорое появление правнуков, то пошел бы на риск. Он бы того стоил.
Димитрий чувствовал, как кровь отливает от лица.
– Ты хочешь сказать, что, если я женюсь на Фебе Леонидис, ты ляжешь в клинику и займешься своим здоровьем?
Веки дрогнули, разомкнулись, и темно-синие глаза, в точности унаследованные и внуком, взглянули на Димитрия с таким упрямством, какое могла выказать только мужская половина семьи Петронидис.
– Да.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Александра нервно одернула топик из легчайшего шелка, поглаживая рукой живот, где уже жил ее крохотный ребенок.
Последние дни уходящей весны подарили несвойственную этому времени года жару. Тепло подняло ей настроение, и она надела легкий и сексуальный наряд. Повернувшись в профиль к стоящему в спальне напольному зеркалу, Александра стала внимательно осматривать свою фигуру. Высокая, стройная, гибкая, как лоза, одетая в модные шелковые брюки с заниженной талией и экстравагантный топик с оголенной спиной, она ничуть не изменилась с тех пор, как Димитрий оставил ее в Париже одну, срочно вылетев в Грецию.
Известие о ее беременности, может, и читалось в ее настороженных карих глазах, прикрытых зелеными контактными линзами, но фигура оставалась столь же совершенной. Она дополнила наряд поясом из металлических колец, перетянувшим бедра, и браслетом из тоненьких обручей. Затем нервным движением вытянула из аккуратно уложенной прически прядь вьющихся волос, чтобы подчеркнуть мягкий овал лица.
Упругий, пружинистый локон мелированных в различные оттенки светло-русых волос трепетал. О ее волосах ходили легенды, ее прически достойно представляли марку «Ксандра». Только сейчас она больше не ощущала себя Ксандрой Фочен. И если для всех остальных ее фамилия по-прежнему звучала как «успешная» или «счастливая», ей самой, известной манекенщице и любовнице греческого олигарха Димитриуса Петронидиса, никакой радости в ближайшем будущем это не сулило. Она скорее опять была Александрой Дюпре, девушкой из старинного новоорлеанского рода. Послушной дочерью, воспитанной в классических традициях и получившей образование в монастыре. Быть не замужем и носить под сердцем ребенка своего любовника ни популярной модели, ни воспитаннице монастыря не дозволялось.
– Выглядишь прекрасно, дорогая.
Александра оторвалась от зеркала. В дверях спальни стоял Димитрий, в его потрясающей красоты голубых глазах светилось явное одобрение. На мгновение она забыла о своем состоянии, забыла обо всем, что хотела наконец-то рассказать ему. Исчезли все тревоги и опасения, осталось только осознание того, как скучала она по этому человеку долгие три недели.
Она пролетела по комнате и бросилась в его объятия.
– Дорогой, я считала минуты до твоего возвращения!
Его сильные руки судорожно сомкнулись, а тело осталось необычайно напряженным.
– Мы не виделись всего лишь месяц, и ты была занята работой. С твоей загруженностью трудно так сильно по мне скучать.
