Энн Жирар - Мадам Пикассо
Мать Евы сидела на стуле рядом с кроватью, а отец стоял у изголовья.
– Мне жаль, что мы так старались выдать тебя замуж сначала за мсье Фикса, а потом за твоего друга Луи, – сказала мать, держа ее за руку.
– Мне нужен был лишь один мужчина, – слабым голосом отозвалась Ева.
– Твой Пабло проявил себя с лучшей стороны. Он привез нас сюда и заверил твоего отца, что обо всем позаботится.
– Значит, так и будет.
– О, Ева, почему ты не заботилась как следует о своем здоровье? – Мать Евы заплакала. – Я же просила тебя больше отдыхать, и…
– Ш-шш, Мария-Лиза, – отец Евы мягко положил руку на плечо жены. – Теперь это уже не поможет.
– Мне жаль, что я убежала из дома, – прошептала Ева. Ей было трудно говорить. – Знаю, вы беспокоились за меня.
– Мы слишком сильно давили на тебя. Это мы во всем виноваты.
– Пожалуйста, не думайте об этом. Так я не смогу спокойно умереть. – Ева поднесла к губам руку матери и поцеловала ее. – Вы наделили меня такой силой и стойкостью, что я смогла многого достигнуть. Я вам за это благодарна. Я действительно прожила лучшую жизнь, какую только могла себе представить.
Мать прочитала вместе с ней польскую молитву, которую Ева выучила еще в детстве. Потом отец нежно поцеловал ее в лоб, а вскоре вернулась сиделка, сказавшая, что Еве нужно отдохнуть.
После ухода родителей Ева поняла, что между ними не осталось никаких недомолвок, и почувствовала себя готовой погрузиться в сон с самыми лучшими мыслями и счастливыми воспоминаниями.
Через какое-то время Ева проснулась, и Пикассо, чтобы поднять ей настроение, рассказал ей, что нарисовал нового арлекина. Это был мальчик, сидевший на табурете со сломанной ножкой. Он добавил, что мальчик – это он сам, а повязка, скреплявшая ножку табурета, символизировала его разбитое сердце. Потом он шепотом признался, что разместил на картине тайные сообщения о себе и о них обоих, потому что знание о Еве было слишком драгоценным, чтобы открыто делиться со всем миром. Ева постаралась не думать о том, каким грустным было лицо мальчика. Пикассо всегда вкладывал душу в образы своих арлекинов… как и в любовный роман с ней.
– Помнишь, когда мы были в цирке Медрано? – спросил он. – С тех пор мне все время хотелось нарисовать очередного арлекина.
– Покажешь мне завтра эту картину?
– Ну конечно, – тихо ответил он и подоткнул одеяло вокруг нее. – Теперь мне нужно идти, а тебе пора отдохнуть.
– Да. Я знаю, у тебя еще много дел. Не хочу тебя задерживать. Не забывай выгуливать Сентинеля: ты знаешь, как он любит прогулки.
Пикассо улыбнулся.
– А ведь я решил не отдавать его Дерену после войны.
– Я догадывалась.
– Это твой пес.
– Это наш пес.
– Si.
– И не забудь проверить почту, когда вернешься домой. Канвейлер по-прежнему должен тебе целое состояние. Помни об этом, даже если придется ждать до конца войны.
– Он должен нам обоим. Это ты дарила мне вдохновение, – сказал Пикассо и сжал ее руку, которая стала слишком тонкой и хрупкой для испанского серебряного кольца его бабушки.
– Прошу прощения, мадам Пикассо, – вмешалась сиделка. – К вам пришли мужчина и женщина, но я посоветовала им посетить вас в другой раз.
Сиделка, одетая в белое, была похожа на ангела.
Ева улыбнулась, подумав о том, как чудесно, что кто-то еще пришел навестить ее. Но она очень устала. Когда она закрыла глаза, то почувствовала, как Пикассо нежно поцеловал ее в лоб. Это было похоже на прикосновение крыльев бабочки.
– Приятных снов, ma jolie, mon coeur… – услышала она его шепот. – Я вернусь завтра.
Примечание автора
Хотя эта книга – художественный вымысел, я постаралась с величайшей аккуратностью и уважением пересказать события в известном нам порядке. Тем не менее побочные сюжетные линии и мотивы некоторых персонажей следует отнести к работе авторского воображения, поскольку о Еве сохранилось очень мало сведений. Отчасти пробелы можно восполнить изучением работ Пикассо, а также анализом содержания и нюансов переписки Евы с Гертрудой Стайн и Алисой (Элис) Токлас. Я благодарна библиотеке Бейнике в Йельском университете за предоставление доступа к этой переписке.
В истории нет лучшей путеводной нити к характеру человека, чем та, которая остается в его рукописях и почерке. В письмах Евы, написанных красивым наклонным почерком с изящной подписью, меня глубоко тронуло ее чувство юмора, нежное сердце, решимость, но прежде всего – ее великая любовь к Пикассо.
Часто Ева и Пикассо вместе составляли письма и открытки, шутливо дополняя мысли друг друга и делясь друг с другом своей внутренней жизнью. Сам художник, однажды добавивший «Пикассо» к ее простой подписи «Ева», помог мне с названием этой книги.
Во время исследований и подготовки к работе над романом на меня особенно повлияли два факта, которые помогли определиться с характером Евы. Во-первых, незавершенная картина с изображением Евы и человека, похожего на Пикассо, упомянутая ближе к концу книги, была найдена полвека спустя, лишь после смерти художника. Даже прожив долгую жизнь, отмеченную романами с другими любимыми женщинами, он хранил картину среди своих личных вещей. Вторым было замечание друга и биографа Пикассо Пьера Декса: «Когда мы говорим о ней семьдесят пять лет спустя, к глазам подступают слезы. Они действительно жили вместе, но Пабло нуждался в ней, когда к нему пришел успех».
Работая над «Мадам Пикассо», я прежде всего хотела отдать дань уважения этой памяти.
Благодарности автора
В первую очередь мне хочется поблагодарить знаменитого французского фотографа Люсьена Клерга за то, что он помог мне понять Пикассо как человека, а не легенду. Мсье Клерг, личный друг Пабло Пикассо на протяжении тридцати с лишним лет, встретился со мной в своем ателье во Франции и поделился драгоценным даром в виде анекдотов и правдивых историй о щедрости Пикассо, его доброте и верности друзьям. Надеюсь, это помогло мне наделить мифический образ человеческими чертами.
Я также безмерно признательна Валери Жилет из туристического совета округа Воклюз за долговременную помощь с исследованиями, договоренностями, интервью и переводами. В этом «странствии» она начинала в роли эксперта и проводника, но вскоре стала настоящим другом. Я глубоко благодарна ей за эту помощь.
Также благодарю Лоренса Минара-Амалу из Сорга за поиск редких документов и давно забытых мест; Анну-Марию Пилар, директора музея Англадон в Авиньоне, за щедрую информацию о жизни Пикассо в этом регионе; Мари-Пьер Жирардини, директора отеля «Европа» в Авиньоне, за богатые подробности о местной жизни, и Франсину Руа из туристического совета Арля за любезное предложение познакомить меня c мсье Клергом.
