Кристина Додд - Наперекор всем
Уродливая ревность и собственнический инстинкт изменили Генриха, лишили рассудка, доброты и здравого смысла. Сам Гриффит уже переживал нечто подобное, когда думал, что Лайонел – плод насилия Ричарда над Мэриан.
– Скажи мне, – тихо и хрипло попросил он, – сейчас нам ничто не грозит… Где ты спрятала пергамент?
– Я его сожгла.
Гриффит выпустил ее и покачнулся.
– Но ты сказала королю…
– Что он в безопасном месте. Так оно и есть.
– Ты говорила… говорила… что никогда его не уничтожишь. И хранила его для Лайонела. Сказала, что это его наследие.
Слезы брызнули из глаз Мэриан, и она поспешно опустила голову. Гриффит нежно сжал ее руки и повернул ладонями вверх. На бугорке под большим пальцем лопнули волдыри от ожогов, навсегда оставив коричневые метки. Указательный и средний пальцы побагровели, кожа на них блестела, вниз по руке вились красные змейки.
Она сделала это с собой, чтобы послужить справедливости, потому что Гриффит показал ей пустоту ее амбиций, и Мэриан устыдилась. Теперь Гриффит тоже стыдился своей безоговорочной веры в Генриха и собственного неверного суждения о Мэриан.
– Я знаю рецепт снадобья матери от ожогов. – Он коснулся руки Мэриан, и та поморщилась. – И могу собрать травы прямо сейчас… – Но Гриффит вовсе не это хотел сказать. Слова были сложными, неуловимыми созданиями, но он все же хотел попробовать оправдаться перед женой. – Я хотел, чтобы ты забыла о своих планах и мечтах, поскольку осуществить их было невозможно. И верил, что моя честь превыше всего, даже твоей чести. Ты доказала, что я не прав и относительно твоей силы, и насчет чести… – Гриффит выпустил ее руку. – Клянусь, что не лгу сейчас. Ты хотела, чтобы Лайонел стал королем Англии. Хотела стоять рядом с ним и разделить его гордость. Но… я… чувствую к тебе то же самое.
– Ко мне?!
Лицо Гриффита запылало. Поспешно отвернувшись, он направился к реке.
– Я поймал кречета. Не много мужчин могут похвастаться этим.
– Кречета?! – Мэриан словно зачарованная последовала за ним. – Ты имеешь в виду меня?
– Дикий и свободный, парит высоко в небе и уносит меня с собой. Хочешь немного пройтись? У нас теперь есть время. Больше не надо никого спасать и ни с кем сражаться.
Здоровая рука Мэриан дотронулась до локтя Гриффита.
– Мне очень хотелось бы прогуляться.
Гриффит показал на небольшую рощицу:
– Давай пойдем туда. Прекрасное место, чтобы отыскать фей.
Мэриан взглянула на мужа, и в ее глазах он увидел радостное возбуждение.
– Конечно! И ты расскажешь мне о кречете!
То, что началось как конфуз и смущение, превратилось в приманку для его птицы, а она даже не поняла этого. Подводя Мэриан к рощице, Гриффит сказал:
– Конечно, большинство мужчин даже не пытаются пленить такую птицу. Боятся клюва и когтей, но завидуют владельцу такого чуда.
– Думаешь, другие мужчины будут завидовать тебе, имеющему такую жену, как я? – фыркнула Мэриан. – Их женщины могут шить, и готовить, и заботиться о семьях. И никогда не дерутся на шпагах, не путешествуют в одиночестве и не бросают вызов королю. Приехав домой, твои друзья скажут: «Бедный Гриффит. У него не будет ни минуты покоя с этой невыносимой леди Мэриан».
– Ты права. А по ночам будут притворяться, что сжимают в объятиях невыносимую леди Мэриан, а их унылые, скучные жены будут поражаться столь внезапной бурной страсти. – Гриффит снова обнял ее. – Но только я буду владеть настоящей леди Мэриан, королевой моего дома, моего очага, моей постели.
– Я думала, ты жалеешь, что Генрих заставил тебя жениться на мне.
– А кто, по-твоему, подал Генриху эту идею?
Мэриан внезапно толкнула мужа, так сильно, что тот, пошатнувшись, споткнулся о бревно и сел.
– Ты сделал это? – Гриффит кивнул, и Мэриан потребовала ответа: – Почему ты сделал это?
– Потому что… э-э… потерял самообладание. – Мэриан недоверчиво уставилась на Гриффита, но он продолжал: – Так было во всем, что касалось тебя. Я становился нетерпеливым и глупым, завлек тебя в постель, увез в свой дом против твоей воли… – Он с трудом поднялся и взглянул в ее глаза своими, горящими как уголья. – Но я рад. Клянусь всеми святыми, рад.
– Но ты не любишь терять самообладание. И ненавидишь меня, когда я заставляю тебя забыть обо всем.
– Я хотел, чтобы только ты доверяла мне, но не я. – Настало время рассказать ей о давней осаде замка Пауэл. – Но ты распознала мою трусость и отплатила мне той же мерой. – Он расскажет ей, как юношеское нетерпение и глупость стоили отцу замка, а Арту – глаза. Он хотел рассказать ей, искренне хотел. Но это требовало большего мужества, чем взять замок одному, голыми руками, и Гриффит невольно спросил себя, сможет ли обнажить больную, раненую душу перед Мэриан, не сжавшись от стыда и не вопя от муки. И это могучий воин? Тот, кого он воспитал в себе, тот, кто боялся сказать лишнее слово, чтобы не показаться глупым, оскорбить кого-то или, еще того хуже, уронить слезинку… Что с ним стало?
Но он, кажется, сам того не замечая, плакал, потому что Мэриан, шагнув к нему, вытерла его щеки.
– Гриффит, Арт рассказал мне о потере замка и о том, как ты с тех пор боялся ошибиться и поступить неправильно. Но я тебя люблю не за самообладание. Я боготворю человека, который рычит и ревет, когда впадает в ярость, и смеется, когда счастлив, и любит кречета с такой страстью, что может приручить его против его воли, хотя это дикая и непокорная птица.
Гриффит нежно взял ее за руки и приложил их к своему лицу.
– Ты любишь меня… за это?
– За что же еще? – Мэриан улыбнулась, и широко раскрытые зеленые глаза заставили его вспомнить о весне. – Думаешь, я люблю тебя, когда ты тверд и холоден, как камень?
– А разве нет?
– Ну… по правде говоря, я по-настоящему люблю тебя, когда ты важный и напыщенный. – Мэриан кокетливо подмигнула. – Тогда мне сразу хочется смеяться.
– Я рад, что могу развеселить вас, миледи, – сухо процедил Гриффит.
Мэриан расхохоталась и, прижав губы к его губам, пробормотала:
– Знаешь, когда я поняла, что ты влюбился в меня?
– Когда я сказал тебе?
– Нет, я не верю клятвам мужчин. Я поняла это, когда ты угрожал мечом королю.
– Это был дурацкий поступок, – осуждающе покачал головой Гриффит. – Непростительно глупый. Не потеряй я самообладания, которым так гордился, наверняка бы смог придумать другой способ отвратить ярость Генриха.
– Верно. На этот раз ты прав. – Мэриан улыбнулась, лучась всеми ямочками. – Но я позаботилась об этом.
– Простите, миледи?
– Я поклялась Генриху в верности, чтобы защитить тебя.
На этот раз знаменитое самообладание с удивительной быстротой исчезло неизвестно куда.
