Дебора Мартин - В плену сомнений
— Н-нет, конечно, нет, сэр, — поспешно согласился мистер Ньюком, поскольку окружавшие его фермеры уже вслух, не смущаясь, величали его то «олухом», то причисляли к тем, кто «дареному коню в зубы глядит». — То, что вы считаете нужным… что вы предлагаете сделать… хорошо. Я очень вам благодарен, что вы удостаиваете моего сына такой чести.
Эван и Джулиана одновременно с облегчением вздохнули.
— Хорошо, — строго сказал Рис. — Тогда Эван будет проводить по полдня в имении до начала учебного года. Разумеется, я буду оплачивать все его расходы в Итоне. — И уже мягче добавил: — Вы должны понять, мистер Ньюком, что, если ваш сын преуспеет в учебе, он принесет гораздо больший доход семье, чем оставшись у вас на ферме.
Мистер Ньюком выглядел чрезвычайно удивленным. Он вопросительно посмотрел на Джулиану:
— Вы на самом деле считаете его таким способным, миледи? Думаете, он сможет учиться в школе для лордов?
Джулиана улыбнулась.
— Я считаю Эвана самым необыкновенным ребенком из всех виденных мною. Он может быть гордостью для любой школы.
— Значит, решено, — Рис протянул руку упрямому валлийцу.
Мистер Ньюком еще мгновение колебался, затем пожал руку сквайра.
— Да, сэр. Решено.
У бедняги был такой ошеломленный вид, будто это в него кто-то бросил гадюку да еще и заставил с ней бороться. Завтра, думала Джулиана, ему все это сильно не понравится. Но, если он так горд, как ей всегда казалось, он не нарушит соглашения, заключенного на глазах у всех соседей.
Рис отвел его в сторону, чтобы обсудить детали будущей поездки, а Джулиана подошла к Эвану. Он выглядел ужасно растерянным, и она подумала, что следовало все-таки заранее посвятить мальчика во все подробности их плана, а не оглушать столь внезапно.
— Эван, ты ведь хочешь поехать в Итон, правда? — мягко спросила она, положив руку ему на плечо.
Мальчик вышел из оцепенения.
— Больше всего на свете!
— Ты понимаешь, это значит, что ты большую часть года будешь жить вдали от дома?
— Да. Я не знаю, как отец справится…
— Не беспокойся. Мистер Воган позаботится о твоем отце. Я подозреваю, что ты не так нужен ему на ферме, как он утверждает. И не забывай о том, что я тебе говорила. Если я когда-нибудь буду нужна тебе… — она глубоко вздохнула, — если твой отец… попробует наказать тебя за это, скажи мне, хорошо?
Он поднял к ней лицо и улыбнулся, сначала неуверенно, а потом расплылся в благодарной улыбке.
— В конце концов, — засмеялась Джулиана, — это самое малое, что я обязана дать мальчику, спасшему мне жизнь.
Его улыбка погасла.
— Это вы спасли меня, сударыня. Вы и мистер Воган. Я всегда буду это помнить.
— Эван! — прогремел поблизости голос Ньюко-ма. — Пошли, мы идем домой. Поговоришь с миледи в другой раз.
— Беги! — прошептала она, потрепав его по щеке. А потом, уже вслед, крикнула: — Я даю тебе день для отдыха. Но, надеюсь, ты послезавтра будешь готов к занятиям, слышишь?
— Да, миледи! — прокричал Эван в ответ.
Когда отец с сыном удалились, к ней подошел Рис. По пути он остановился, поддел палкой змею и бросил ее в костер.
— А то вдруг кому-нибудь придет в голову рассмотреть ее как следует!
— Ты прав — это нам ни к чему. — Она улыбнулась, обняла его за талию и склонила голову ему на плечо. — То, что мы сейчас сделали, просто замечательно.
Он обнял ее за плечи.
— Я ведь говорил, что сам займусь этим.
— Да, но Итон? Если не брать в расчет расходов, я удивлена, что ты выбрал для него именно английскую школу.
Какое-то время Воган молчал. Кто-то из фермеров принес скрипку и заиграл веселый валлийский танец. Парочки, разгоряченные элем, пустились в пляс, намереваясь гулять всю ночь. Рис заговорил громко, чтобы она услышала его сквозь музыку.
— Должен признать, что в Уэльсе нет школ, которые могут подготовить такого одаренного мальчика, как Эван. Пока нет. Но, возможно, когда-нибудь… — Он замолк, задумчиво глядя на танцующих, отбрасывающих в свете костра огромные тени. — Да, возможно, когда-нибудь моя заветная мечта осуществится.
Джулиана стояла рядом и тоже смотрела на приплясывающих мужчин и кружащихся в танце женщин.
— В любом случае ему лучше уехать в Англию. Тогда отец не сможет наказывать его.
— Бывает кое-что побольнее физической боли, — грустно заметил Рис, и она поняла, что он вспоминает годы своей шестилетней разлуки с родным домом. Но он быстро с собой справился и с улыбкой повернулся к жене: — Что ж, теперь, когда ты спасена от верной смерти, давай и мы примем участие в общем празднике. Для начала не хочешь ли ты немного подкрепиться? Она радостно улыбнулась ему в ответ:
— С удовольствием. Ничто так не пробуждает в женщине голод и жажду, как лицедейство.
20
Через час праздник в честь окончания сенокоса неожиданно окончился. Давно ожидаемый ливень тем не менее застиг всех врасплох. Подхватив на руки Джулиану, Рис бросился к коляске под смех и веселые крики фермеров. Потоки дождя застилали ему глаза, но он на бешеной скорости погнал лошадей к дому.
Когда же коляска наконец въехала под навес конюшни, оба промокли до нитки. Но Рис совершенно не чувствовал холода — он выпил столько эля, что никакая простуда, казалось, не могла его пронять.
Он спрыгнул с подножки и помог сойти Джулиане. Подбежавшие грумы взяли лошадей под уздцы и увели в конюшню. Дождь продолжал лить, а до дома еще нужно было добежать. А вот под навесом конюшни было тепло и сухо. Воган наклонился и поцеловал Джулиану в волосы, влажные, пахнувшие дождем и лавандой.
— Рис, — промолвила она.
— Да? — Он крепко держал ее за талию.
Ее глаза таинственно блестели.
— Спасибо за то, что ты сделал для Эвана. Ты спас мальчика от его жестокого отца. Я убеждена в этом.
Он засомневался, стоит ли рассказывать ей, что жизнь в Итоне, возможно, будет для Эвана тяжелее, чем дома, — розги и другие жестокие наказания там по-прежнему практиковались, хотя он слышал, что теперь они стали все же менее суровы, чем в его время.
Но он решил не говорить ей об этом. Как бы там ни было, для такого способного ребенка, как Эван, лучше быть в Итоне, чем попусту растрачивать свою жизнь на ферме.
— И еще, — продолжала она, — спасибо, что ты взял меня с собой. Я получила огромное удовольствие.
— Не стоит благодарности, — произнес он, целуя ее в лоб. Одно прикосновение к ее гладкой, мягкой коже — и в нем пробуждалось желание, мгновенное, как молния и столь же опустошающее.
— Я только надеюсь, что не выглядела совершенной дурочкой, когда плясала вместе со всеми, как десятилетняя девочка. — Джулиана наклонила голову, играя с пуговицами его жилета.
