Виктория Холт - Украденные ночи
— Да брось ты. Смею тебя заверить, что обмен был более чем справедлив.
— Ты похитил ребенка! Ты потребовал ожерелье в качестве выкупа! Мне следовало сразу догадаться…
— Да ну? Хорошего же ты обо мне мнения.
— Я о тебе того мнения, которым ты сам меня снабдил. Я не хочу эту штуку. Я верну ее Клитии.
— Ты ничего подобного не сделаешь. Эта «штука», как ты ее называешь, принадлежит мне.
— Я думала, что ты только что подарил мне это ожерелье.
— Ты же знаешь, что женщины рода Ашингтон получают это ожерелье лишь во временное пользование. Со временем оно перейдет к нашему сыну, и его станет носить его жена. Ну, ты и сама все знаешь…
Я хотела, чтобы он исчез с моих глаз. Я вспоминала искаженное страхом лицо Клитии, ту тревожную ночь, когда мы с ней не спали, а все говорили и говорили. Мы не находили себе места от страха за жизнь Ральфа, а за всем этим, оказывается, стоял Клинтон! Это был он! Он спланировал похищение малыша, чтобы заполучить ожерелье Ашингтонов. О! Я не сомневалась, что оно навлечет проклятие на голову всякого, кто будет им владеть.
Я схватила ожерелье, пытаясь сорвать его со своей шеи. Мне казалось, оно меня душит.
— Ты дьявол! — воскликнула я.
Он расхохотался.
— Именно за это я тебе и нравлюсь? — поддразнил он меня.
— Этого я тебе никогда не прощу… Я буду презирать тебя до конца своих дней.
— И тем не менее ты будешь неспособна передо мной устоять.
Я попыталась расстегнуть фермуар.
— Здесь необычный фермуар, его не так легко расстегнуть, — предостерег он меня. — Но я не хочу, чтобы ты так быстро снимала это восхитительное украшение.
— Я никогда не смогу надеть его на людях, — безжизненно прошептала я. — Его сразу узнают… и поймут, что ты — вор.
— Я хотел сказать, — продолжал Клинтон, как будто не слыша моей обличительной речи, — что я хочу, чтобы ты надевала это колье, когда мы будем оставаться наедине. Мне нравится, как оно лежит на твоей шейке, Сэйра. Я всегда мечтал это увидеть. Разве ты не чувствуешь, что оно твое? Жемчуг не предназначен для хранения в футляре. Его необходимо носить. И ты будешь носить его для меня, Сэйра, когда мы будем одни.
Я молчала и думала: я отдам ожерелье Клитии. Оно принадлежит ей.
— Ты должен был заполучить все! — воскликнула я.
— Я всегда хотел иметь все, — ответил он.
— Так не бывает.
— Прости, но вынужден с тобой не согласиться. Бывает, еще и как. Если ты чего-то хочешь, то ты просто берешь предмет своего желания, вот и все.
— Но ты ошибаешься, полагая, что заполучил все. Ты ведь женился на мне ради плантации, верно?
— Я женился на тебе, потому что хотел заполучить тебя.
— Из-за плантации.
— Плантация — это бонус, милая моя Сэйра. Но ты разгневалась. Еще никогда я не видел в твоих глазах столько ненависти. Это изумительно. Я обожаю, когда ты меня так ненавидишь… и все равно откликаешься на мою ласку… потому что не можешь устоять передо мной… несмотря на всю свою ненависть. Я с нетерпением ждал этого момента. Я абсолютно точно знал, как ты отреагируешь на это ожерелье, и я не ошибся. Я оказался прав до мельчайших деталей. Я хочу тебя так же сильно, как и в первый раз. Нет… гораздо сильнее. Сэйра! Как же хорошо нам вместе!
— Я не останусь под одной крышей с грабителем, способным причинить такую боль матери ради нескольких убогих жемчужин! — воскликнула я.
— Убогих жемчужин! Я удивлен, что боги Канди не поразили тебя насмерть за такое святотатство. Легендарное ожерелье, доставшееся одному из Ашингтонов в качестве благодарности за спасенную жизнь ребенка.
Ожерелье, дошедшее до тебя сквозь века, воплощение традиций рода Ашингтонов!
— Замолчи! — вскрикнула я. — Я не желаю этого слушать. Сними это с моей шеи. Положи его назад в коробку. Я все равно верну его Клитии.
— Неужели ты считаешь, что я приобрел это ожерелье только для того, чтобы ты его вернула? Оно твое, Сэйра, а ты моя жена, и ты будешь носить его тогда, когда я этого пожелаю.
Я смотрела ему в глаза и ощущала проклятое ожерелье на своей коже. Это было очень странное ощущение. Жемчужины казались мне живыми существами, все сильнее затягивающими петлю у меня на шее.
Если он оказался способен на это, значит, он способен на все. Вполне возможно, именно он пытался убедить меня в том, что я схожу с ума. Но почему? Для этого необходим мотив. Он никогда и ничего не делает просто так.
— Не думай, что ты всегда выходишь из борьбы победителем, — заявила я. — Ты ведь уверен, что плантация Ашингтонов теперь тоже твоя, верно? — Вдруг у меня в мозгу молнией блеснула догадка. Если бы меня признали слабоумной, контроль над плантацией перешел бы к нему. Что, если именно этого он и добивался? — Но она не твоя, Клинтон. И никогда твоей не будет. Она моя, а когда я умру, она достанется Клитии.
Я увидела, что это его озадачило.
— Да, — продолжала я. — Это правда. Я ездила к нотариусу и написала завещание. Если я умру или окажусь неспособна управлять плантацией, в свои права вступит Клития.
— Ты… это сделала!
— Да, я тоже могу делать то, что хочу, знаешь ли.
— Ты… маленькая… дьяволица!
— Ага! Значит, наши мнения друг о друге совпадают. Но вот что я тебе скажу. Я не сделала ничего, что выходило бы за рамки закона. Интересно, что сказал бы сэр Уильям Карстэрс, если бы узнал, что это ты похитил Ральфа и взял за его освобождение выкуп? Я считаю похищение самым гнусным из существующих преступлений, особенно когда речь идет о ребенке.
Мне показалось, что он меня не слышит. Он был явно до глубины души потрясен моим поступком. Я думала, он меня ударит. Холодная ярость на его лице заставила меня отпрянуть. Несколько мгновений он молча смотрел на меня. Судя по всему, он пытался взять себя в руки, но это удалось ему не сразу. Но вдруг он медленно улыбнулся, и в этой улыбке явственно сквозило восхищение.
— Пора спать, — произнес он. — День был трудным и полным впечатлений.
— Сними это с меня. Расстегни фермуар.
— Я хочу, чтобы ты легла в ожерелье.
— А я хочу его снять.
— Так подарки не принимают.
— Это не твои драгоценности, а значит, не тебе их дарить. Сними их с меня.
— Нет.
— Я ухожу в другую комнату.
— Ты останешься здесь. Ты одаришь меня этой причудливой разновидностью любви-ненависти, без которой я уже не могу жить. Ты околдовала меня, Сэйра. Ты только что сообщила мне, что ты меня обманула. Я должен бы избить тебя за это. И ты сама знаешь, что заслужила наказание. Но я уже готов заниматься с тобой любовью, потому что ты моя собственная, уникальная и неповторимая Сэйра, которая в глубине души хочет меня, несмотря на все мои прегрешения, точно так же, как и я ее хочу, невзирая на то что сотворила она.
