Вирджиния Хенли - Соблазненная
— Дай мне свою лапку, — потребовал он. Мария повиновалась, и он покрыл руку поцелуями. Затем поднял со стула и повел к прочной внушительной кушетке. Теперь, когда она оказалась у него в плену, его губы коснулись запястья, чувствуя, как колотится пульс, и двинулись вверх по пухлой ручке к плечу.
— Пусси, ты возбуждаешь меня сверх всякой меры. Под королевскими одеждами, киска, я всего лишь мужчина, — многозначительно произнес он.
— Принц — это больше, чем другие мужчины, Принни.
— Верно, кисуленька. Но не следует ли из этого, что принцу нужно больше, чем другим? Прелесть моя, мне мучительно все время находиться в таком состоянии без надежды высвободиться. Ты же не хочешь, чтобы мне было больно, Мария?
— Ваше высочество, я не могу отдаться никому, кроме законного супруга, — строго ответила она.
— Гляжу, опять вернулись к «высочеству». Мария почувствовала в голосе глубокую обиду.
— Твои стрелы пронзили мое сердце, жестокая богиня. Неужели у тебя нет бальзама на мои раны?
— Принни, я люблю тебя! — воскликнула она. — Не причиняй мне бесчестья!
— Пусси, своим телом я окажу тебе честь, а не бесчестье!
— Ну вот, теперь ты мутишь мне голову словами из брачного обряда.
— Ни в коем случае, моя прелесть. В моем сердце ты моя настоящая супруга. Я все отдам, чтобы быть тебе верным супругом.
Ему не терпелось ласкать ее груди.
Мария позволила расстегнуть платье и выпустить на волю свое великолепие. Она знала, какой силой убеждения обладала пара ее защитников.
Как только Георг взял в руки ее груди, у него начал расти. О Боже, на что он только не способен в присутствии этой женщины? Он стал ее целовать, но ее ротик не надолго отвлек его от истинной цели. Его требовательные губы дюйм за дюймом скользили по шее, пока наконец не сомкнулись на крупном, подобном цветку фуксии, соске. Он чувствовал, как трепещет, не в силах сдерживаться, и принялся сосать, сначала легко, нежно, потом все сильнее и сильнее.
Марии казалось, что от грудей к животу и от живота ниже, к самым интимным местам, растекаются невидимые струи жидкого пламени.
— О, Георг, — охнула она.
Если бы ее платье, мешая ему, не закрывало талию, он бы, растопив ее протесты, как летнее солнце снег, попал куда надо. Но так уж вышло, что перед ним оказалась лишь одна восхитительно нежная манящая щель, куда он мог погрузиться. Он прильнул губами к ее губам, заглушая возгласы протеста и восторга, и прижал ее спиной к обитой шелком кушетке.
Его могучий стержень скользнул в глубокую расщелину между грудями. Ее разгоряченное тело почти обжигало его. Ему удалось разбудить ее дремлющую чувственность. Вкупе с ощущением власти над наследным принцем страны ее соблазны становились неотразимыми. После такой близости оставался всего лишь один шаг. Она не должна позволить ему сделать этот шаг, пока он не попросит выйти за него замуж.
Испытывая состояние приятного опустошения, принц чувствовал, как его семя, исторгаясь, разливается по ней. Настал момент, когда оба должны были сделать следующий ход, продвигаясь к заветной цели.
— Пусси, Пусси, я тебя обожаю. Позволь мне оставшуюся жизнь делать тебя такой же счастливой, каким ты делаешь меня!
— Ваше высочество, вы испортили мне платье, — мягко упрекнула Мария.
— Мое сокровище, я куплю тебе тысячу платьев. Дай мне взять полотенце… позволь папочке все исправить.
Сбегав в ванную, он принес украшенное гербом махровое полотенце и увидел, что Мария тихо плачет.
— Ну-ну, кисонька, не плачь. — С нежностью и благоговением он вытер восхитительные полушария и прогалину между ними. Приподняв подбородок, заглянул в ее глаза. — Ты сделала меня счастливейшим человеком на свете, Мария. Что ты плачешь?
Она подняла на него мокрые от слез глаза:
— Я опозорена. Как я могла решиться на это запретное свидание? Я больше не смогу тебя видеть.
— Кисонька, я без тебя умру. Хочу, чтобы ты перешла ко мне жить. Если тебя не будет со мной день и ночь, жизнь потеряет всякий смысл!
— Георг, умоляю тебя, пожалуйста, не надо! Не вынуждай меня к унизительному образу жизни.
— Пусси, я тебя люблю! Как ты можешь говорить, что жить с наследным принцем Англии унизительно? — рассердился он.
Мария с достоинством натянула на плечи лиловый атлас:
— Если бы ты даже был королем, жить не во браке унизительно.
Они зашли в тупик. В этот момент принц Уэльский и решил приобрести у индийского дикаря его великолепные драгоценности. Они станут свидетельством того, как высоко он ценит Марию.
А Мария в этот момент решила, что должна иметь все или ничего.
— Думаю, вам лучше отвезти меня домой, Ваше высочество.
Глава 31
Когда Тони вернулась от оптового торговца париками, Розалинд принимала Франсис Джерси. Тони попыталась незаметно подняться наверх, но никому еще не удавалось ускользнуть от элегантной леди Джерси.
— Антони, дорогой, уж не избегаешь ли ты меня?
— А, леди Джерси. Рад снова видеть вас. Клянусь, что вы — ведьма. С каждым разом становитесь все моложе.
Крошечная Франсис, глядя снизу вверх на Тони, жеманно улыбнулась:
— Ты мне очень льстишь!
— Леди Джерси, это сущая правда.
— Антони, ты один из самых славных юношей, каких я знаю. Поэтому ты не откажешься, если я попрошу тебя быть сегодня вечером у нас в Алмаке. У нас столько юных леди, а партнеров для танцев не хватает.
— Ох, — поморщилась Тони. — Я не против юных леди, но не могу терпеть их мамаш, тетушек и бабушек. От них никак не отделаешься. Они усвоили манеру разговора, которая не требует твоего участия, но часами приковывает тебя, вынуждая вежливо слушать.
— Мой мальчик, ради меня. Роз обещала приехать, чтобы присмотреть за порядком, а ты бы мог сопровождать ее.
Тони взглянула на бабушку:
— Ты действительно собираешься в Алмак?
— Я пока еще не собираюсь сидеть за печкой, закутавшись в платок. Знаешь ли, мне всего лишь за сорок.
— Сколько? — недоверчиво переспросила Франсис.
— Под пятьдесят, — уточнила Роз.
— М-м-м, очень близко к пятидесяти, — вкрадчиво проговорила Франсис.
Тони окинула ее ехидным взглядом.
— Разве ты не рассказывала леди Джерси о своем бравом майоре? — выпалила она на прощание и скрылась на лестнице.
Франсис, удивленно подняв брови, воззрилась на Роз.
— Бравый? Майоо? — повторила она, сгорая от любопытства.
Роз озорно улыбнулась:
— Очень напористый, по-военному. Поначалу он меня не очень привлекал, потому что лысый, но, Франсис, клянусь тебе, без одежды он самый безволосый мужчина, какого я когда-либо встречала. И это здорово возбуждает.
