Анн Голон - Анжелика и ее любовь
Поднявшись, она проводила его до двери и там непроизвольно положила свою руку ему на запястье.
— А если они не согласятся? Если вы не сможете убедить их? Если в них возобладает мстительность?
Отведя глаза в сторону, он пожал плечами.
— Дадим им проводника-индейца, лошадей, повозки, оружие и пусть катятся.., к черту в ад.., в Плимут или Бостон, там их встретят единоверцы…
Глава 8
Стоя на полуюте, Анжелика вслушивалась сквозь туман в далекие голоса земли. Пение или зов? Там был неведомый, но уже совсем близкий мир, выбранный для новой жизни Жоффреем де Пейраком. Поэтому Анжелика уже чувствовала привязанность к нему.
Она жадно впитывала в себя эти звуки, и постепенно ее охватывало радостное волнение, перед которым отступала усталость. Она отвыкла от слова «счастье», иначе именно так она определила бы свое состояние. Счастье было эфемерным, хрупким, и все же душа ее уже отдыхала от битв, ощущала невероятную полноту жизни. Настал решающий час. Он навсегда останется у нее в памяти, как луч света в ее судьбе…
Сообщив измученным женщинам утешительную весть, она поднялась на корму и теперь стояла в тумане рядом с Онориной и ждала.
Ей надо было побыть одной, в одиночестве обдумать все происшедшее, преодолеть подавленность, которая уже начала отступать.
Жоффрей только что расстался с ней, а она уже ожидала его возвращения. Анжелика хотела вновь услышать его голос. Прислушиваясь к всплескам воды под веслами приближающейся лодки, возможно, его лодки, она ждала, когда раздадутся его шаги. Она сгорала от желания быть рядом с Жоффреем, любоваться им, внимать его словам. Разделять с ним радости и заботы, мечты и устремления, стать его тенью, быть в его объятиях. Ей хотелось бегать по холмам и петь песни. Но пока приходилось ждать в тумане, на пороге Эдема, в плену на корабле, на котором они пересекли море мрака. В памяти воскресал каждый обращенный к ней жест, каждое слово.
И вдруг на нее напал смех:
«Влюблена! Влюблена! Как безумно я влюблена!»
Радость возвращенной любви заполнила ее сердце. Она снова ощутила нервную породистую руку, ласкающую ее волосы, услышала его ласковый голос: «Прошу вас сесть, госпожа аббатиса…»
«Он не мог так быстро и щедро принять мою просьбу, если бы не любил меня. Он помиловал их! Он бросил к моим ногам этот царский подарок, а я опять дала ему уйти.., как в те времена, когда он небрежно дарил мне дорогие украшения, а я не осмеливалась его благодарить. Не странно ли это?.. Он всегда внушал мне какой-то страх. Может быть, потому что он очень не похож на других мужчин?.. Или потому, что я чувствую себя перед ним слабой?.. И боюсь подпасть под его власть? Но что из того, если это произойдет. Я женщина, и я его жена».
Только благодаря узам брака они смогли найти друг друга. Граф де Пейрак не мог забыть свою супругу. Он поспешил к ней на помощь в Кандии, затем, когда Осман Ферраджи предупредил его, отправился в Мекнес. И в Ла-Рошель он примчался, чтобы выручить ее.
Да, именно так! Теперь она не сомневалась, что граф де Пейрак появился у стен Ла-Рошели не случайно. Он знал, что она в этом городе! Кто же предупредил его? Она перебрала в уме все возможные варианты и остановилась на наиболее вероятном — болтовня месье Роша. В портах, связанных с Востоком и Западом, известным становится все.
«Он всегда стремился помочь мне, когда я оказывалась в затруднительном положении. Следовательно, он дорожил мною, а я доставляла ему одни неприятности».
— Мама, ты дрожишь, как от дурного сна, — с укором произнесла Онорина. Вид у нее был явно недовольный.
— Ты ничего не понимаешь, — ответила Анжелика, — все так прекрасно!
Онорина чуть надулась в знак несогласия. Чувствуя смутные угрызения совести, Анжелика погладила ее длинные рыжие волосы. Девочка запомнила, что, когда отношения между Черным Человеком и ее матерью налаживаются, ее благополучию приходит конец. Мать почти забывала о ней и даже страдала от ее присутствия…
— Но ты не бойся, — вполголоса сказала Анжелика, — я не покину тебя, дитя мое, пока ты будешь во мне нуждаться. Твое маленькое сердце уже изведало немало потрясений. Онорина, я хочу что-то сказать тебе, моя хорошая. — Гладя ладонью круглую голову Онорины, она размышляла о загадочной природе их дружбы, их глубокой, нерушимой близости. — Ты всегда была моей самой любимой. Мое чувство к тебе оказалось более сильным, чем к другим моим детям. Мне кажется даже, что именно благодаря тебе я научилась быть матерью. Лучше бы мне не признаваться в этом, но я хочу, чтобы ты знала все. Ведь при рождении тебе не досталось ничего.
Она говорила так тихо, что Онорина не разбирала слов, а скорее, угадывала их значение.
Увы, счастье Анжелики омрачали упреки де Пейрака в том, что она не защитила их сына, что была ему неверна, хотя в самой тяжелой измене она была невиновна.
Надо однажды набраться смелости и сказать мужу, что она никогда не была любовницей короля!
И, разумеется, никогда не могла любить того, от кого была зачата Онорина.
Надо будет поговорить и о Флоримоне. Кто, как не они, родители, обязаны попытаться найти сына, которому в свое время удалось вовремя скрыться из Плесси и только благодаря этому счастливо избежать смерти. Надо будет набраться смелости и вспомнить все об этом тяжелом времени. А если Жоффрей вдруг заговорит о Канторе? Это такое больное место! Почему он, Жоффрей, всегда все предусматривавший, не знал, атакуя королевский флот, что его сын находится на одной из галер? Это была его единственная военная акция против короля Франции. Злой судьбе было угодно… Судьбе ли? Или здесь было что-то другое?
Как и в момент, когда она подумала о Роша, у нее возникло ощущение, что вот-вот выяснится нечто настолько простое, что уже давно должно было быть для нее очевидным.
Голова ее не выдерживала… Внезапно взглянув вверх, она оцепенела от какого-то первозданного страха. Весь небосвод заливало сияние, сперва фиолетовое, затем красное, и, наконец, ярко-оранжевое. Оно казалось рассеянным, но лилось отовсюду.
Анжелика невольно подняла голову еще выше и увидела прямо над собой оранжевый шар, похожий на огромный гриб. Лицо ее опалило таким жаром, что она сразу же опустила голову.
Онорина подняла кверху палец:
— Мама, смотри, солнце!
Анжелика едва не рассмеялась.
— Да, всего лишь солнце…
Испытанный ею страх не был таким уж смешным. Солнце действительно было странным. Оно было почти полностью красным и казалось гигантским, хотя стояло высоко в небе. А вокруг зависли вертикально расположенные разноцветные шторы. Они казались прозрачными, с жемчужным отливом.
