Филиппа Грегори - Вечная принцесса
— Но, мадам… — растерялась Мария. — Церковь утверждает…
— Конечно! Зачем церкви хорошие врачи? Зачем церкви знать, как зачать здорового сына? Церковь занята откровениями святых. Там служат мужчины, которых не волнуют болезни и трудности женщин.
— Но, ваше величество, вы же сами сказали, что не хотите языческой мудрости! Вы сами сказали так лекарю. Вы сказали, что ваша матушка правильно сделала, закрыв мавританские университеты!
— У моей матушки было полдюжины детей, — сердито отозвалась Екатерина. — Но говорю тебе, если б она могла отыскать врача, который бы спас моего брата, она заполучила бы его, даже если б его учили в аду! Она была неправа, повернувшись спиной к учености мавров. Она ошибалась. Даже великие люди совершают ошибки… И это была великая ошибка — прогнать мудрецов заодно с еретиками…
— Сама святая церковь говорит, что ученость неотделима от ереси, — заметила Мария. — Как одно может быть без другого?
— Знаешь, не твое это дело — рассуждать о подобных материях, — сказала загнанная в угол дочь Изабеллы. — Я же сказала тебе, что следует делать!
Выяснилось, что мавр Юсуф в отъезде, но он обещал вернуться через неделю. Мне надо быть терпеливой. Я сижу взаперти в своих комнатах и терпеливо жду.
В округе он хорошо известен, доложил человек, которого Мария послала навести расспросы. Каждый раз его появление на улице — событие, ведь чернокожие в Англии большая редкость, а этот к тому же красив и щедро расплачивается мелкой монетой за небольшие услуги. Требует свежую воду, чтобы мыться в своей комнате, и делает это каждый день, а порой и несколько раз в день, и — чудо из чудес! — три-четыре раза в неделю принимает ванну, с мылом и полотенцами, расплескивая воду по всему полу, к большому неудобству горничной. Странно, что он не понимает, как это опасно для его здоровья.
Представляю, как высокий брезгливый мавр складывается вчетверо, чтобы поместиться в ванну, и, вздыхая, вспоминает об ароматном паре, о сладостной возможности расслабить усталое тело в теплой воде, о массаже, за которым следует долгий отдых в задумчивом молчании, покуривая кальян, попивая крепко заваренный, сладкий мятный чай. Не забуду, как я была поражена, когда, приехав в Англию, обнаружила, что люди здесь моются лишь от случая к случаю, а перед едой разве что смачивают кончики пальцев. Я думаю, мавр Юсуф справился с этим лучше, чем я, — он устраивает себе дом сам, куда б ни приехал. Я же в своем рвении стать Екатериной, королевой Англии, перестала быть Каталиной Испанской.
Мавра во дворец привели под покровом тьмы. В назначенный час Екатерина выслала всех из своей опочивальни, сказав, что хочет побыть одна. Она сидела у окна, гобелен с которого был откинут, чтобы впустить в комнату свежий воздух, и, когда Юсуф вошел, встала ему навстречу. Горела свеча. Первое, на что он обратил внимание, была ее стройная на фоне темного окна фигура.
Мавр сочувственно покивал головой:
— Ребенка нет.
— Нет, — подтвердила она. — Завтра я выйду из уединения.
— Боли есть?
— Нет.
— Уже хорошо. А кровотечение?
— Обычные месячные закончились на прошлой неделе.
Он кивнул.
— Возможно, болезнь прошла сама собой. Ты сможешь зачать другое дитя. Не стоит отчаиваться.
— Я не отчаиваюсь, — бросила она. — Никогда. Поэтому я и послала за тобой.
— Полагаю, ты хочешь зачать как можно скорее.
— Да.
Он немного подумал:
— Что ж, инфанта, раз у тебя уже был ребенок, хоть ты его и не выносила, мы знаем, что ты и твой супруг способны к деторождению. Это хорошо.
— Да? — удивилась она. Эта идея не приходила ей в голову. Расстроенная выкидышем, она не подумала о том, что, зачав, доказала свою плодовитость. — Но почему ты упоминаешь при этом и моего супруга?
— Чтобы зачать дитя, нужны двое, — улыбнулся мавр.
— Здесь, в Англии, считают, что это зависит только от женщины.
— Да, считают. Но в этом, как и во многом другом, они ошибаются. Чтобы создать дитя, необходимы два элемента: мужчина вдыхает в него жизнь, а женщина дарит плоть.
— Говорят, что, если у женщины выкидыш, это ее вина и что, скорее всего, на ее совести великий грех.
— Это возможно, — нахмурился он. — Но маловероятно. В противном случае как рожали бы убийцы? И с чего бы случались выкидыши у невинных животных? Я думаю, со временем мы узнаем, по каким причинам это случается. Возможно, дело в несовместимости или в заразе… Но то, что женщин в этом винить не нужно, для меня ясно.
— Говорят, брак бесплоден тогда, когда на нем нет благословения Божьего.
— А ты подумай о своем Боге, — рассудительно сказал он. — Подумай, разве Он станет казнить несчастную женщину для того только, чтобы настоять на своем?
— Если я не рожу живого ребенка, винить будут меня, — сказала Екатерина, оставив без ответа его вопрос.
— Я знаю. Однако же суть дела состоит в том, что если ты уже была раз беременна, то есть все основания полагать — даже пусть ты дитя и потеряла, — что ты можешь забеременеть еще, и не раз.
— Следующего ребенка я непременно должна выносить.
— Было бы полезно, если бы я осмотрел тебя.
— Это невозможно, — покачала она головой.
Во взгляде мавра сверкнула искорка смеха.
— Ах вы, дикари… — тихо пробормотал он.
Екатерина даже ахнула:
— Ты забываешься!
— Тогда прогони меня.
— Нет, останься, — подумав, велела она. — Но об осмотре не может быть и речи.
— В таком случае давай подумаем, что поможет тебе зачать и выносить ребенка. У тебя должно быть крепкое, здоровое тело. Ты ездишь верхом?
— Да.
— Ездить лучше в дамском седле, а как понесешь, переходи на носилки. Ежедневно ходи пешком, гуляй побольше. Если умеешь, плавай. Чаще всего зачатие происходит через две недели после окончания маячных. В это время много отдыхай и позаботься о том, чтобы супруг приходил к тебе. Во время трапез вкушай умеренно и, по мере возможности, избегай этого их ужасного эля.
Она улыбнулась, припомнив свои собственные предубеждения.
— Знаешь ли ты Испанию?
— Я там родился. Мои родители бежали из Малаги, когда твоя мать ввела инквизицию и они поняли, что их замучат до смерти.
— Мне очень жаль, — смутилась Екатерина.
— Ничего, мы вернемся. Есть предсказание, — уверенно сказал он.
Оба они вдруг замолчали.
— Как ты теперь поступишь? Велишь мне сказать, что, на мой взгляд, тебе следует делать? Или велишь мне уйти? — легким тоном прервал он молчание, словно его не заботило, что она выберет.
— Скажи, что мне делать. А потом я заплачу тебе, и ты уйдешь. Мы рождены, чтобы быть врагами. Мне не следовало тебя приглашать.
