Бертрис Смолл - Чертовка
Хью не удержался от смеха. Белли была самой неистовой в мире женщиной, настоящей чертовкой, которая не остановилась бы ни перед чем, чтобы добиться своего. Хью крепко обнял ее и поцеловал. На мгновение ее губы смягчились, но затем она вырвалась из его объятий и ударила его по руке.
— Белли! — возмутился он.
— Каким надо было оказаться дураком, чтобы поехать в Манвиль, зная, что за негодяй мой братец Ричард?! Как ты мог поверить в его честность? Неужели нельзя было не поехать с ним в Манвиль?
— Отказаться от приглашения было бы невежливо, особенно после того, как он был таким обходительным и учтивым, — оправдывался Хью, потирая ушибленную руку. Наверняка эта чертовка поставила ему синяк!
— Ты сам во всем виноват, Хью Фоконье! — прошипела Изабелла. — Виноват во всем!
— Милорд, госпожа! — Алан вошел в помещение. — Во дворе много людей. Оставаться дольше здесь небезопасно.
— Он прав, — сказала Белли. — Мы не должны показываться вместе слишком часто, чтобы не возбуждать подозрений. Мы будем общаться через наших сокольничих, Хью.
Хью согласился, но, прежде чем уйти, спросил:
— Ты забеременела, Белли?
— Еще слишком рано, чтобы говорить наверняка, — ответила она, — но нельзя сказать, что ты не постарался изо всех сил, чтобы подарить Хью Младшему брата или сестричку, милорд. — Белли слегка улыбнулась.
— Ты его любишь? — внезапно спросил Хью.
Изабелла загадочно взглянула на мужа и, не сказав ни слова, вышла из клеток. Купе сидел у нее на перчатке. Хью увидел, что Белли сажает кречета на каменную тумбу и кормит его сырым мясом. Почему она не ответила? Ведь вопрос был совсем простой. Неужели она действительно любит Гая Бретонского? И если да, то что будет с ними? С Лэнгстоном? С их ребенком? Он собрался взять сапсана и присоединиться к ней, но, когда он снова выглянул наружу, Изабеллы уже не было. Хью хотел поговорить с ней еще раз, но понимал, что придется потерпеть несколько дней.
Изабелла сильно изменилась. Она стала гораздо более сильной женщиной. Можно сказать, даже грозной. Мысль о том, чтобы иметь такую жену, удручала Хью.
Один за другим проходили дни лета; колосья на полях наливались зерном. Гай и Вивиана подглядывали за Белли, думая, что она не замечает их; но Белли все знала. Она понимала, чего они ждут: подтверждения, что она беременна. Интерес Гая к ее животу был чрезмерен. Гай часто поглаживал и ласкал его своими большими ладонями. Он постоянно кормил Белли всяческими лакомствами. И она чувствовала себя, как гусыня, которую закармливают перед тем, как зарезать.
— Как ты думаешь, ты забеременела? — наконец спросил он через несколько недель. Белли понимала, как его волнует этот вопрос.
— Не могу сказать наверняка, — честно созналась она, зная, что Гай следит за ее месячным циклом. — Вероятно, да, но нужно подождать еще немного, чтобы знать точно, милорд Гай.
— Думаю, ты все же зачала, — сказал он, целуя ее руку. — Пускай Вивиана считает себя матерью сколько угодно, — тихо произнес он, — но настоящей матерью все равно будешь ты.
Ведь это твои груди выкормят его, и от тебя он получит материнскую ласку.
— И любовь, — добавила Белли. — Но умоляю вас, подождите еще немного и не говорите пока ничего. Я действительно не вполне уверена.
В тот же день в Ла-Ситадель явился всадник — первый посетитель с тех пор, как Изабелла и Линд прибыли сюда много месяцев назад. Вивиана дала гостю время поесть и отдохнуть, а затем велела ему представиться и изложить свое дело. Молодой человек вежливо поклонился.
— Мой хозяин, граф Бретани, требует, чтобы вы принесли ему вассальную присягу, госпожа, — сказал он. — Вам и вашему брату следует явиться ко двору на Михайлов день и присягнуть графу Алену. Затем он предложит вам на выбор несколько благородных рыцарей, из которых вам надлежит избрать себе супруга. Он будет управлять замком Ла-Ситадель от имени графа и надежно охранять его. — Посланник снова поклонился.
Вивиана Бретонская была ошеломлена.
— Присяга?! — переспросила она. — Вассальная клятва?! Супруг?! Твой хозяин, должно быть, безумец! Или он не знает, кто я такая?! Я и мой брат — потомки великой волшебницы Вивианы, возлюбленной Мерлина. Мы никому не приносим присяги, тем более какому-то жалкому графу Бретани. Что же до ваших расчетов выдать меня замуж… — Эхо ее хохота раскатилось по всему залу; рассмеялись даже слуги. — Передай своему хозяину, что я возьму себе мужа по своему выбору. Ла-Ситадель принадлежит только мне. Скажи этому графу, что если он считает нас беспомощными, то пускай приходит и проверит, способны ли мы охранить замок от врага! — Вивиана снова рассмеялась. — С удовольствием превращу армию твоего хозяина в толпу лягушек! — Зал снова взорвался раскатистым хохотом. — Мы предоставим тебе кров на эту ночь, но с утра отправляйся к своему господину и передай ему мои слова. Ему здесь нечего делать!
Когда все разошлись из зала, кроме Белли, Вивианы и их любовников. Гай сказал сестре:
— Мудро ли ты поступила, сестренка, разговаривая так враждебно с графским посланником?
Фиолетовые глаза Вивианы потемнели от гнева:
— Думаешь, я не знаю, чего добивается этот граф Ален?
Он хочет отобрать у нас Ла-Ситадель, и это лишь первый шаг! Я этого не допущу! Надеюсь, наша репутация колдунов заставит его держаться подальше.
— Возможно, — хрипло проговорил Хью, — самое разумное — как можно раньше убрать урожай, дорогая. Замок Ла-Ситадель хорошо укреплен, но ты же не захочешь потерять урожай. Если граф примет твой вызов, Виви, то в первую очередь он сожжет всходы. Нам не хватит пропитания, и тебе придется покупать пищу у соседей. А если соседи узнают, что ты поссорилась с сеньором, они не станут торговать с тобой, Так что надо защитить то, что у тебя есть сейчас.
— Откуда тебе известны подобные вещи? — подозрительно спросила Вивиана. В последнее время он стал более независимым. Уж не начал ли он вспоминать свою прежнюю жизнь? Сама Вивиана ничего не знала о прошлом Хью, Ричард де Манвиль ничего ей не рассказывал. Да в то время это, откровенно говоря, ее и не интересовало. Простое, открытое лицо Хью привлекло ее сильнее, чем что-либо в жизни, и Вивиана пожелала взять этого незнакомца в любовники. Этого было достаточно. Однако теперь она, пожалуй, не отказалась бы узнать его историю.
— То, о чем я говорю, подсказывает мне обычный здравый смысл, — ответил Хью своей прекрасной любовнице. — Ты же понимаешь сама. Просто ты рассержена на графа Алена за его дурные манеры. Я бы не возражал, если бы ты вышла замуж, дорогая. Вот бы мы позабавились, каждый день наставляя ему рога! — Он расхохотался.
