Джо Гудмэн - Любовница бродяги
— Теперь это будет в утренних газетах, — сказал Джаррет Джею Маку. — Все. Покушение, ваше возвращение. Теперь невозможно держать это в тайне.
Джей Мак придерживал голову Ренни у себя на коленях, гладя ее по волосам и стараясь уберечь от толчков.
— Очевидно, это никогда и не было тайной. Что там произошло? Кто стрелял в мою дочь?
— Я не знаю. — Свет газовых фонарей проникал с улицы в кеб. Джаррет пристально вглядывался в бледное лицо Ренни. Ему было трудно думать о чем бы то ни было, кроме того, что он не сумел ее защитить.
— Мое внимание привлек некто, сидевший на одной из скамеек. Я не был уверен, что нам вообще собираются причинить вред. Я думал, что это вор-карманник или грабитель. Я просто хотел уйти до того, как он увидит в нас легкую добычу.
Джаррет нагнулся и прикоснулся указательным пальцем к щеке Ренни.
— Когда я обернулся, он развертывал газету у себя на коленях. Тут я увидел пистолет. Я не смог увести вас оттуда достаточно быстро.
— Вероятно, вы спасли нам жизнь.
Слова Джея Мака значили для Джаррета немного, по крайней мере если он знал, что должен был бы сделать больше.
— Я выстрелил в последний момент, — тихо сказал он. — Я не должен был так поступать. Нападавший ушел потому, что я не смог заставить себя стрелять ему в сердце.
Джей Мак нахмурился.
— Что вы хотите сказать? Вы могли убить стрелявшего и решили этого не делать?
— Что-то вроде этого, — сказал Джаррет. В его улыбке чувствовалась насмешка над самим собой. — После Ди Келли я говорил себе, что женщины могут быть так же вероломны, как и мужчины. И, однако, вновь забыл об этом.
Джей Мак нахмурился еще больше.
— Вы говорите о Ренни?
Джаррет покачал головой и откинулся на сиденье.
— Нет, сэр. Я говорю о стрелявшем. Из этого пистолета стрелял не мужчина. Это была женщина.
Глава 14
Все соглашались с тем, что Ренни — невозможный пациент. Из родных дольше всех могла ее выносить Мэгги, а меньше всех — Мэри Френсис. Никто, даже доктор Тернер, толком не понимал, как Джаррет мог проводить столько времени в ее компании. За неделю, прошедшую после ранения, Ренни уже успела с каждым поцапаться по многу раз.
Джаррет сидел около кровати в большом удобном кресле. Маленький стол отделял его от Ренни. В центре их внимания была мраморная шахматная доска с фигурами из слоновой кости. Большинство побитых фигур лежало со стороны Ренни. Она с тайным злорадством смотрела, как пальцы Джаррета застыли над оставшимся слоном.
Он взглянул на нее, увидел ее торжествующее лицо и решил пока не ходить слоном.
— Твои родные думают, что я святой, раз столько тебя терплю, — сказал он.
— Не говори об этом в присутствии Мэри Френсис. Это же просто богохульство.
Джаррет самодовольно ухмыльнулся.
— Это ты так считаешь. Именно она и предлагает меня канонизировать.
Он все же пошел слоном, увидел, как она бьет его ладьей, и вздохнул.
— Я не могу с тобой сравниться, — сказал он. — Здесь тебе нужен Джей Мак.
— Он переносит мое общество лишь чуточку лучше, чем Мэри Френсис, — безропотно сказала она. — Находиться со мной не очень-то приятно.
Она не ждала, что Джаррет станет возражать, и он действительно не стал. Вздохнув, Ренни передвинулась на кровати, положив за спину подушки. Ее плечо ударилось о переднюю спинку кровати, и она поморщилась от боли.
— С тобой все в порядки? — спросил Джаррет. — Дай, я сам сделаю.
Он поправил подушки, уложив одну у поясницы, а другую — около плеч. Затем разгладил одеяло и пододвинул столик так, чтобы она могла дотянуться до него не напрягаясь.
— Спасибо. — Она избегала его взгляда. — Так лучше.
— Так тебе не будет больно.
— Мое плечо идет на поправку.
Джаррет покачал головой. Он взял ее за подбородок и приподнял так, что ей пришлось на него посмотреть.
— Нет, — сказал он. — Я имел в виду только твое «спасибо».
Когда Ренни, ощетинившись, отпрянула назад, он убрал свою руку и, засмеявшись, прервал заготовленную ею гневную тираду. Через мгновение она сдалась и тоже засмеялась.
Джек Мак носком ботинка открыл дверь в спальню Ренни.
— В моих ушах этот веселый смех звучит как музыка, — сказал он, прикрывая дверь локтем. Руки у него были заняты подносом, нагруженным ломтиками ветчины, картофелем, кукурузой и бобами. От пара, поднимающегося с тарелок, его новые очки запотели. Джей Мак поставил поднос на грудь Ренни и протер стекла носовым платком.
— Почему никто больше не может вызвать у нее подобный смех? — спросил он Джаррета.
— Наверное, потому что больше никто так хорошо не валяет дурака.
— Я почему-то сомневаюсь, что дело в этом, — сказал Джей Мак.
Ренни снова повязала ленту, скреплявшую на затылке ее густые волосы.
— Ты услышал это от него, — сказала она, разворачивая салфетку. — Может быть, ты поможешь ему выйти из затруднения, Джей Мак.
Она указала на шахматную доску.
— Если ты не вмешаешься, игра продлится еще максимум три хода.
Джей Мак присел на край постели, стараясь не опрокинуть поднос. Некоторое время он смотрел на доску.
— Насколько я понимаю, тут будет не три хода. Он наступает на тебя со всех сторон. Давайте, Джаррет. Вы можете ее победить.
Удивленная, Ренни вновь посмотрела на доску, затем на самодовольную улыбку Джаррета, Она слабо фыркнула, поджала губы и вновь принялась резать мясо.
— Я думаю, ты что-нибудь передвинул, пока я не видела, — раздраженно сказала она. — Я отказываюсь признавать, что честно проиграла.
Теперь засмеялся Джей Мак. Он хлопнул Джаррета по спине, напомнив ему, что обед будет через полчаса, а их встреча назначена на восемь. Затем он поцеловал Ренни в щеку, потрепал по здоровому плечу и ушел.
Едва дверь закрылась, Ренни повернулась к Джаррету.
— Какая встреча? Что вы там делаете с моим отцом? Джаррет подвинул вперед своего черного коня.
— Шах.
Ренни ткнула в его сторону вилкой, отказываясь даже взглянуть на доску.
— Я не поезд. Меня не так легко столкнуть с рельсов.
— Это не имеет к тебе никакого отношения, — сказал Джаррет.
— Я и не думаю, что имеет, Я просто спрашиваю. Он лукаво посмотрел на нее:
— С тобой ничего не бывает просто, Ренни.
— Ты опять начинаешь. Меня так не собьешь, Джаррет. Моя мать и сестры всю неделю этим занимаются. Даже Джей Мак не дает мне прямых ответов. А потом они имеют наглость удивляться тому, что я, сидя взаперти в этой комнате, чувствую себя такой несчастной. Ты был единственным, с кем можно поговорить о том, что происходит, что на самом деле происходит.
— Я думаю, остальные не хотели тебя беспокоить.
