Виктория Холт - Тайный брак
— А вы, милорд, быть может, будете настолько любезны, что оставите меня в покое и не станете мешать моему выздоровлению?
Он продолжал стоять посреди комнаты, оглядывая меня с довольно бесцеремонным видом.
— Вы слышите меня? — повторила я.
— Вполне, миледи. Я уже ухожу… Впрочем, одно не перестает меня удивлять… Что находите вы, миледи…
Он нарочно замолчал, и я с трепетом ждала продолжения, не сводя глаз с его лица, на котором ярость уступила место холодной злобной усмешке.
— Меня удивляет, миледи, — продолжал он, — что находите вы, молодая красивая женщина, в этой замкнутой сельской жизни, которую ведете уже немало лет?
— Просто люблю ее, милорд, — отвечала я.
— Здесь?! Всего с несколькими придворными дамами?… Ну и со стражниками, разумеется?.. С оруженосцами… Один из них весьма хорош собой. Он из Уэльса, по-моему? Я не ошибаюсь, миледи?
Он пристально смотрел на меня, и в его глазах я читала открытую угрозу. Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.
Этот человек что-то знает… Знает или всего лишь подозревает? Впрочем, от подозрения до уверенности не такой уж долгий путь. Особенно в моем случае.
— Кажется, это он отличился в битве при Азенкуре? — услышала я голос Глостера.
— Король был о нем очень высокого мнения, — ответила я и не узнала своего голоса. — Этот человек состоял в его окружении, теперь он в моем.
— Что ж, вполне естественно, — язвительным тоном сказал Глостер. — Хотя навряд ли здесь место для настоящего солдата. Почему он не во Франции, где мой брат Бедфорд?
— Не задумывалась об этом, — ответила я. — Но знаю, некоторые солдаты испытывают усталость от постоянных войн.
— Уверен, ему тоже по душе сельская жизнь, — злобно заметил Глостер. И внезапно, как по мановению волшебной палочки, переменил тон. — Пожалуйста, дорогая сестра, — сказал он с добродушно-просительной интонацией, — постарайтесь быть добрее к вашему бедному родственнику. Мне так горестно сознавать, что вы совсем не расположены ко мне и подозреваете невесть в чем.
— Разговор идет не о дружеских чувствах, милорд, — отвечала я, изо всех сил стараясь обрести спокойствие. — Я уже говорила вам: мой сын спросил мое мнение, и я ответила ему так, как думала. Как посчитала нужным.
Он поклонился.
— Приезжайте ко двору, — сказал он. — Надеюсь, там мы быстро найдем с вами общий язык… Прощайте, миледи…
Дверь за ним закрылась. Я почти упала на подушки, меня трясло. С чувством страха и безнадежности я прислушивалась к его шагам на лестнице, к предотъездному шуму перед входом.
Появилась Джоанна.
— Я не смогла его остановить, — сказала она виноватым тоном, — и потому вошла вместе с ним.
— Знаю. Вам не в чем себя винить.
— Зачем он приезжал? Что-нибудь подозревает?
— Он не скрывал цели своего приезда, — ответила я. — И, думаю, что-то подозревает. Или даже знает…
— О Боже, помоги нам! Что же делать?
— Где Оуэн?
— Кажется, в саду. — Он осведомлен о приезде Глостера?
— Не могу сказать, миледи.
— Не нужно, чтобы он показывался на глаза герцогу. Тот говорил о нем.
— Боже! — снова всплеснула руками Джоанна.
Шум под окнами усилился. Она подошла к окну.
— Он уезжает.
— Наконец-то!
— Я принесу вам что-нибудь успокоительное, миледи.
— Нет-нет, не уходите. Останьтесь… Я не могу быть одна… Где же Оуэн?.. — Я как в бреду. — Мне нужно поговорить с ним немедленно… О, где же он?.. Если бы вы слышали, как позволил себе говорить о нем Глостер… Конечно, он все знает… Ему донесли… Но кто?! Кто мог это сделать?.. Он играет со мной, как кошка с мышью… Выжидает… Но чего?..
Снова снаружи раздался шум. Джоанна подбежала к окну.
— Наконец-то, — сказала она. — Это Гиймот и дети.
Я уже слышала голосок Эдмунда на лестнице. Ближе… еще ближе…
Гиймот с детьми вошла в комнату.
Она дома. Со мной.
Я облегченно вздохнула, но снова горькая мысль пронзила меня: ведь только что уехал Глостер! Значит, они неминуемо встретились на дороге. Это конец. Нам теперь не избежать беды. Я постаралась взять себя в руки и трезво обо всем подумать.
Что он заметил? Что подумал?.. Что собирается сделать?..
Эти вопросы отравляли мне радость от встречи с детьми.
Эдмунд и Джаспер мчались наперегонки по комнате к моей постели. За ними ковыляла Джесина. Все они очутились в моих объятиях. Я сжимала их так сильно, что они запищали и постарались освободиться. А я все еще не могла унять страха, леденящего сердце.
Поверх детских головок я столкнулась глазами с Гиймот и по выражению ее лица поняла: их встреча с Глостером состоялась. Моя дорогая подруга-служанка стояла неподвижно, с новорожденным Оуэном на руках, но радости в ее лице не было, только тревога.
Дети болтали все сразу, рассказывая о путешествии, о том, как они — Эдмунд и Джаспер — ехали верхом (вместе со слугами, конечно); а Джесина и Гиймот — в носилках, и с ними два младенца — мой Оуэн и ребенок кормилицы.
Я слушала, делая вид, что мне интересно, но хотела одного: поскорее увидеться с моим супругом и остаться наедине с ним и с Гиймот, чтобы мы смогли все поведать друг другу и обсудить, как действовать дальше.
И вот они возле моей постели.
— Мы как раз подъехали к замку, — рассказывала Гиймот, — когда навстречу показался небольшой отряд всадников. Я сидела в носилках с грудными детьми и с Джесиной, а мальчики, как они уже объяснили, ехали с Джеком и Диком на лошадях. Я узнала герцога, и мне стало не по себе. Но свернуть-то было некуда.
— И что дальше? — спросила я.
— Герцог подал знак, весь отряд съехал с дороги и остановился, чтобы пропустить нас. Герцог снял шляпу и поклонился. Возможно, он узнал кого-нибудь из дам, ехавших с нами. Уж, конечно, не вашу Гиймот… Он всех сверлил глазами и особенно всматривался в детей.
— Боже! — вырвалось у меня.
Я взглянула на Оуэна. Мы оба поняли, что герцогу наверняка все уже ясно, и если раньше у него могли быть какие-то сомнения, то теперь они окончательно исчезли.
Мы пришли к убеждению, что Глостер непременно возьмет реванш. Только вопрос: когда? Этого мы знать не могли, нам оставалось лишь ожидать… Томительное, страшное ожидание…
Собственно, не реванш, не месть — да и за что? — но предупреждение с его стороны, предварение возможных последствий от моих сознательных или неосознанных действий.
Больше всего Глостер не желал, чтобы я снова вышла замуж. Почему? Я была королевой, и он опасался, что дети, которые могли у меня появиться, станут претендентами на трон. Вопрос этот мог быть весьма спорным, но такой человек, как он, желал заранее устранить решительно все, даже самые мнимые препятствия.
