Тереза Медейрос - Озорница
Тут только Джастин будто впервые заметил и удостоил взглядом Эмили, но лучше бы он этого не делал. Он смотрел на девушку холодно и оценивающе, как смотрят на приглянувшуюся вещь в магазине, и сейчас ничем не напоминал человека, которого она знала. Обитатели и гости заведения миссис Роуз молча расступились, образовав неширокий круг, и герцог неспешно обошел Эмили, оглядывая ее со всех сторон, словно решал, покупать или нет. Но в его взоре читалось нечто значительно большее, чем простое любопытство, что вынудило девушку покраснеть до корней волос; помимо воли темные соски на ее груди взбухли, предательски просвечиваясь сквозь тонкую ткань. Пристыженная, она молча вперилась в пол. Эта процедура напоминала покупку лошади на аукционе, словно бы оценивались достоинства и недостатки неодушевленного, в сущности, предмета, не хватало только, чтобы заставили продемонстрировать зубы. Сейчас Эмили ощущала себя настоящей шлюхой, она была хуже любой кобылы из конюшни миссис Роуз.
Герцог провел тыльной стороной ладони по щеке девушки и подытожил:
— Ну, что ж, сия юная школьница, видимо, подойдет.
Эмили вновь залилась краской, на этот раз не от смущения — от гнева. Мало того, что он явно издевался над ней, устроив осмотр при всех, так теперь еще счел необходимым отметить идиотское платье. В этот момент в дело вмешалась хозяйка заведения. Трудно сказать, чем она руководствовалась: то ли стремлением угодить привередливому покупателю, то ли материнской заботой о юной деве и нежеланием скармливать ягнят львам. Как бы то ни было, но миссис Роуз решительно вырвалась вперед.
— Нет, нет, эта вам не годится, — затараторила она. — Слишком молода и совсем не в вашем вкусе. На мой взгляд, вам требуется более опытная девушка, способная удовлетворить самые изысканные потребности. Прошу обратить внимание…
Миссис Роуз вытащила из толпы девицу в прозрачном наряде обитательницы гарема и подтолкнула ее к герцогу. Не ожидавшая такого поворота событий, Пегги дико озиралась и пугливо жалась к хозяйке. Ее поведение объяснялось просто: Джастин выглядел устрашающе. Небритый, волосы всклокочены, глаза горят безумным огнем, от такого можно ожидать чего угодно.
— Нет, хочу эту, — заявил герцог, не сводя глаз со своей избранницы.
У Эмили дрогнули и подогнулись коленки, миссис Роуз нервно прокашлялась и предложила иной выбор.
— Но почему же? Вот есть еще Соланж, девица многоопытная, прошедшая школу искусств восточных…
Она захлопнула рот, не закончив фразы, при виде толстого кошелька из персидской кожи, упавшего к ее ногам. Мадам поспешила его поднять и спрятать, не задавая лишних вопросов.
— Здесь ровно сто фунтов стерлингов, — холодно уточнил герцог.
По гостиной прокатился легкий шумок. Неслыханная сумма произвела должное впечатление. Губы хозяйки заведения искривила жадная усмешка, подтвердив наихудшие подозрения Эмили, что за сто фунтов стерлингов миссис Роуз готова продать родную дочь. Пожав плечами, будто извиняясь, она обратилась к девушке:
— Почему бы тебе, дорогая, не пройти с их светлостью наверх? Мне кажется, вам вдвоем будет недурно.
Джастин не стал терять времени и взвалил Эмили на плечо.
— Нас ждет карета? Сейчас поедем домой? — спросила девушка с надеждой в голосе, который невольно подрагивал при каждом шаге герцога. Однако Джастин направился не к парадной двери, он уверенно шагал к лестнице. Эмили догадалась о его намерениях, стала биться, размахивая руками и ногами, но Джастин лишь крепче придержал ее. — Что ты делаешь? — кричала Эмили. — Я не хочу туда! Послушай, в самом деле не хочу!
Она не знала, куда деваться от жгучего стыда, когда герцог начал взбираться по ступенькам, а за его спиной послышались одобрительные возгласы и призывы: «Так держать!» Из своей крысиной норы выглянул Барни и заорал:
— Давай, приятель! Не забудь один раз за меня! Поддай ей жару!
Эмили взвыла от ярости, изловчилась и вставила леденец на палочке в сальную гриву обидчика.
Возникло ощущение, будто она превратилась в мешок с картошкой, который встряхивают и укладывают на ходу; плечевая кость Джастина больно сдавила грудь, и стало трудно дышать.
— Мог бы… и опустить… на ноги… — раздельно, под его шаг, выдавила из себя Эмили.
Герцог словно оглох и никак не реагировал, он задержался у первой попавшейся двери и пнул ее ногой; от жестокой встряски у девушки поплыло перед глазами. Послышался сердитый окрик и придушенный визг.
— Прошу прощения, — коротко сказал Джастин, но по тону его чувствовалось, что он нисколько не сожалеет о содеянном.
Джастин отвернулся от двери, оставив ее открытой, и перед взором Эмили предстало столь непотребное зрелище, что она поспешила прикрыть глаза ладонями, что было сделать весьма непросто, лежа на твердом плече в неудобном положении.
— Боже! — воскликнула девушка. — Прямо каучуковая женщина! Я такую в цирке видела. Никогда не думала, что можно занять подобную позицию.
Джастин, не говоря ни слова, открыл пинком следующую дверь. К несчастью, комната оказалась пуста.
— Мне действительно пора домой, — жалобно пискнула Эмили.
Герцог, все так же молча, сбросил свою ношу на кровать и запер дверь на засов. Эмили присела, обхватила руками колени и постаралась сжаться в незаметный комок, затеряться среди разворошенных простыней. От постели несло мерзким запахом дешевых духов, и девушка изо всех сил пыталась не думать о том, что могло происходить здесь всего несколько минут назад. При отсутствии камина в комнате было довольно прохладно и сыро.
Джастин сбросил плащ, повесил его на спинку стула и повернулся лицом к Эмили. Ей не раз случалось видеть его разгневанным, но никогда еще она не сталкивалась с подобным воплощением холодной, не знающей пощады ярости.
— Я не спал вот уже тридцать шесть часов, — сказал герцог, потирая голову. — Последние двенадцать часов я провел в пути, рыская по всему Лондону в надежде найти тебя. Для этого пришлось обыскать все клоповники, каждый бордель, кишащий вшами и заразой. — Он сделал паузу и выпалил: — Зачем?
Низко склонив голову, Эмили пыталась взять себя в руки, сознавая, что иначе ей не совладать с ситуацией. Когда она подняла глаза и заговорила, слез не было и голос звучал ровно, почти бесстрастно.
— Все это время я тяжким бременем висела на твоей шее, и мне это надоело. Я хотела стать свободной.
— Свободной? — изумился герцог, одним прыжком оказался у кровати и сжал девушку за плечи. — Свободной ради чего? Ты это называешь свободой? — Он зло ткнул пальцем в нечистые простыни. — По-твоему, свобода означает возможность лечь под любого мужика за пару звонких монет? — Его глаза пылали безумным огнем, как у человека, которому незаслуженно причинили острую боль, и теперь он вне себя от ярости, потому что никакой вины за собой не чувствует, а ему делают еще больнее.
