Нора Хесс - Сэйдж
Кэрри отдернула руку.
— Неужели этот негодяй… — Нет, Кэрри, нет! Кроме порезов он не причинил мне вреда.
— Как же тебе удалось избавиться от него и кто этот бандит?
— Можно, я расскажу тебе обо всем попозже, после того, как помоюсь и оденусь в чистое? Мне нужно о многом рассказать тебе и многое сделать, о многом позаботиться до наступления ночи.
Кэрри кивнула и вскоре приготовила в своей комнате ванну. Сэйдж насыпала в воду немного ароматической соли, скинула грязную одежду и села, с наслаждением вдыхая запах лепестков розы, наполнивший комнату. Потом она откинула голову назад, на мгновение расслабилась и почувствовала, как усталость и напряжение оставляют ее.
— Садись, — приказала Кэрри, — я помою тебе голову, а то она похожа на воронье гнездо.
Смывая с себя грязь и пот, Сэйдж рассказывала подруге обо всем, что случилось с ней. Она рассказала о том, что в ее загородном домике дожидаются ее возвращения два сына Миланда. Затем она сообщила, что собирается взять к себе и двоих детей Руби.
— Руби погибла, пытаясь помочь мне. Это мой долг — воспитать ее малышей.
— Это очень благородный поступок, Сэйдж. Но ведь тебе понадобится очень много денег, чтобы содержать и воспитывать четверых детей… пятерых, если считать еще и твоего племянника. Ты никогда не сможешь купить тот дом — никаких твоих денег не хватит.
— Может, и не хватит, — Сэйдж встала и начала вытираться большим мохнатым полотенцем, которое Кэрри подала ей. — Боюсь, что этот дом будет слишком мал для нас.
Немного времени спустя она покинула Кэрри и направилась в театр, где ее тепло приветствовал Джефферсон. Кратко рассказав ему об обстоятельствах своего похищения и чудесного спасения, молодая женщина сказала, что следующей ночью выходит на работу и поспешила прочь.
Следующая ее остановка была возле продовольственного магазина. Сэйдж купила приправы, мяса и овощей, потом она пошла в магазин напротив, где продавалась всевозможная одежда. Рубашки и штаны Лайши и Бенни превратились, практически, в лохмотья, вряд ли у них было нижнее белье и уж, конечно, у мальчиков совсем не было никакой обуви.
Она сделала покупки, попросила подростка, который выполнял всю тяжелую работу у Кэрри, отнести вещи и продукты в повозку, а затем отправилась проведать сына и дочь Руби.
Пятилетняя дочь ее покойной подруги сидела на замызганной ступеньке очень грязного крыльца. Светлые волосы Рут Энн сбились в клубок, словно их уже несколько дней не касалась расческа. Она сидела, положив локти на колени, подперев ладошками свое заплаканное личико.
Когда Сэйдж спрыгнула с повозки, девочка испуганно посмотрела на нее, но затем узнала приехавшую и бросилась к гостье.
Сэйдж остановилась, подхватила на руки всхлипывающее дитя и понесла назад, на крыльцо. Там женщина села на ветхий стул, посадила девочку к себе на колени и нежно прижала к себе хрупкое тело ребенка.
Никогда прежде ей не приходилось держать на руках маленькую девочку. Дэнни, даже когда ему было два года, уже старался вести себя, как настоящий мужчина, и всегда вырывался из рук, если Сэйдж хотела его приласкать. А сейчас, прижимая к себе девочку, она испытывала чувство материнской любви к этому несчастному ребенку.
— Тетя Сэйдж, — тихонько сказала Рут Энн, — я хочу к моей маме. Я скучаю по ней.
— Знаю, дорогая, — Сэйдж покрепче обняла девочку. — Я тоже по ней скучаю, но сейчас твоя мама на небе, и ей бы хотелось, чтобы нам всем было хорошо.
Она погладила девочку по шелковым волосам.
— Как ты думаешь, нам удастся это?
— Думаю, да, — ребенок доверчиво прислонился к плечу молодой женщины.
Внезапно скрипнула входная дверь, и на крыльцо вышла мать Руби.
— О, мисс Ларкин! Вас мне послал сам Господь, — закричала она, а ее внук бросился утешать бабушку. — Женщины из церковного прихода грозятся отнять у меня детей и отдать их в приют. Они говорят, что я их не смогу воспитать.
Старуха заплакала, и крупные слезы потекли по ее сморщенным щекам.
— Может, и так, — воскликнула она, одергивая грязное, помятое платье, — но ведь нельзя разлучать малюток, только что потерявших свою мать.
Сэйдж посмотрела на сынишку Руби и увидела в глазах Джемми настоящий страх. Она положила ему руку на плечо и сказала:
— Никто не пошлет этих детей в приют. Они будут жить со мной.
В глазах мальчугана женщина увидала такую неприкрытую радость, что чуть не заплакала от жалости к нему. Восьмилетний ребенок значительно больше, чем его сестра, боялся того, о чем говорила бабка. Он был достаточно взрослым, чтобы понимать значение слова «приют». — Господь отблагодарит вас, мисс Ларкин.
С этими словами старуха упала на крыльцо, и Сэйдж только сейчас заметила, что мать Руби совершенно пьяна. Старая женщина попыталась дважды подняться, но каждый раз опять падала.
Наконец, она оставила свои попытки и, положив руки себе на колени, произнесла:
— Я изо всех сил старалась помочь малюткам, но у меня, словно все оборвалось внутри, когда я узнала, что Руби убили. Я конченый человек, мисс Ларкин.
Сэйдж наклонилась к пьяной женщине и погладила ее худые плечи, сотрясавшиеся от рыданий. У нее никогда не было сомнений, что старуха любит свою дочь и внуков, но годы пьянства сделали ее неспособной помогать кому бы то ни было, даже себе.
Тогда Сэйдж спустила с колен Рут Энн и встала.
— Давайте, дети, пойдем, соберем вашу одежду. Мы должны добраться домой до наступления темноты.
Солнце опускалось за далекие горы, отбрасывавшие черные тени на равнину, когда повозка выехала из Шайенна. Дети сказали «до свидания» своей бабушке, пообещали скоро к ней приехать и теперь сидели по обе стороны от молодой женщины, правившей лошадьми.
День почти угас, и Сэйдж боялась, что Лайша и Бенни будут волноваться из-за ее долгого отсутствия.
Когда она остановила повозку возле дома, в нем было так тихо, что она испугалась.: «Неужели дети куда-нибудь убежали? А может, Миланд выследил их и увез с собой?»
Сэйдж слезла с повозки, помогла спуститься на землю Рут Энн и, дождавшись, когда Джемми тоже слез, прошептала:
— Подождите здесь. Затем она пошла к дому, осторожно подкралась к двери, приложила ухо к толстым доскам и стала вслушиваться в то, что происходит внутри. Ничего не было слышно. Женщина направилась вокруг дома к главному входу, доставая ключ и моля Господа, чтобы дверь оказалась закрытой. Внезапно сквозь окно она увидала бледное детское лицо, с напряжением всматривающееся в темноту.
Сэйдж улыбнулась, облегченно вздохнула и позвала:
— Открывай двери, Лайша, и пойдем, поможешь мне разгрузить фургон.
