Вирджиния Хенли - Страстная женщина
Письмо от давнего друга сэра Джона Тайна удивило Бесс. Он собирался осмотреть несколько поместий в Дербишире, выражал желание посетить Чатсворт и намекал, что не прочь стать соседом Бесс и возобновить дружбу. Кроме того, Джон Тайн сообщил, что хотел приобрести поместье Эббот-Стоук в Линкольншире, близ Шеффилда, но граф Шрусбери опередил его.
Бесс сунула письмо Джона в стол, решив вежливо отказать ему. Она подозревала, что сэр Джон имеет в виду не только дружбу. Луч солнца упал на ее стол, и Бесс вдруг захотелось проехаться верхом в Мидоуплек, навестить Фрэнсис.
Фрэнсис глубоко скорбела о смерти отчима, но Бесс надеялась, что чудесная весенняя погода приободрит дочь.
Устав от унылых траурных платьев, Бесс надела под черную амазонку нижнюю юбку цвета фуксии. По пути в конюшню она нагнулась, чтобы сорвать крокус, и вдруг вспомнила слова Шрусбери: «Зима когда-нибудь кончится… следом придет весна».
К реке Дав Бесс подъехала рысью и с наслаждением вдохнула чистый воздух, как эликсир жизни. Заметив в кустах крольчонка, она подумала о том, станет ли в этом году бабушкой. Бесс давно взяла за правило никому не называть свой настоящий возраст, но ей уже давно за тридцать.
Увидев впереди одинокого всадника, она вздрогнула. Может, броситься наутек? Какая глупая мысль! Он немедленно настигнет ее, как охотник — добычу! Ей ни за что не сбежать от этого настойчивого дьявола. Бесс вдруг почувствовала себя беспомощной, как крольчонок.
Всадник быстро приблизился и преградил ей путь. На смуглом лице сверкнули белоснежные зубы.
— Какая приятная неожиданность! Откуда вы знали, что я еду к вам, моя прелесть? Бесс вскинула голову:
— Я не ваша прелесть.
— Ошибаетесь!
— Я понятия не имела, что вы едете в Чатсворт.
— Лжешь, Бесс: ты прекрасно знала, что рано или поздно я навещу тебя.
Она понимала, что не должна поддаваться гневу: вдова обязана сохранять самообладание.
— Лорд Толбот, я в трауре. Он рассмеялся:
— Вижу — по твоей нижней юбке!
— Дьявол! — Бесс одернула подол амазонки.
— Не пытайся обмануть меня, Плутовка: я знаю тебя как свои пять пальцев.
— Похотливое, ненасытное животное!
Толбот лукаво усмехнулся:
— Под стать тебе, моя прелесть.
— Зачем ты дразнишь меня? Ты же знаешь, как я вспыльчива!
— Мне нравится пробуждать в тебе страсть. А вспыльчивость — неотъемлемое свойство твоей натуры, и я могу разбудить ее, не предаваясь с тобой любви.
— Шру, прошу тебя, перестань.
— Бесс, перед тобой открыта дверь, за ней — свобода. Тебе наверняка хватит смелости перешагнуть порог.
— Господи, как же ты упрям!
— Дорогая, ты уже не замужем, так что не пытайся отказать мне под этим предлогом.
— Но ведь ты женат! — воскликнула Бесс.
Он засмеялся:
— О своих грехах я позабочусь сам, Бесс! — Спешившись. Толбот протянул ей руки:
— Пойдем прогуляемся вдоль реки. Нам надо поговорить.
Больше всего на свете Бесс хотелось, беседуя, идти с ним рядом, но она помнила: стоит Толботу обнять ее, и пути назад у них уже не будет.
— Я пойду с тобой, если ты пообещаешь не прикасаться ко мне и вообще вести себя пристойно.
Минуту он вглядывался в нее пронзительно-голубыми глазами, затем опустил руки, позволив Бесс спешиться самой, и завел беспечную беседу:
— Я купил участок земли в Линкольншире — пожалуй, попробую построить нечто вроде Чатсворта.
— Эббот-Стоук? Сэр Джон Тайн писал мне, что ты выхватил это имение у него из-под носа. Он давно скупает земли в здешних краях.
— Но на самом деле ему нужно нечто другое. — Внезапно вскипев, Шрусбери схватил Бесс за плечи и с силой встряхнул. — Пообещай, что больше не выйдешь замуж! Мужчины увиваются вокруг тебя, как кобели по весне!
Она укоризненно покачала головой:
— Как тебе не стыдно!
— К чертям приличия! У тебя скоро будет столько поклонников, что ты наверняка выйдешь замуж еще до Рождества!
— Значит, вот какого мнения ты обо мне! Нет уж, больше я никогда не взвалю на себя такую обузу. Стоит мне выйти замуж, все мое состояние и земли станут собственностью мужа — я знаю, что такое закон! То, что принадлежит мне, останется моим и перейдет по наследству к детям — каждое поместье, каждый акр земли, каждый пенни!
— Слава Богу, что ты наконец-то взялась за ум! Брак — это тюрьма, пожизненная каторга. Это ад на земле!
— Мне жаль, если твой брак и вправду таков, Шру. Но поверь, супружество бывает и блаженством. Он приложил ладонь к ее щеке.
— Бесс, я тоже хочу испытать блаженство, но только с тобой.
Прикрыв его ладонь своей, она коснулась губами руки Толбота. Толбота влекло к ней так же неудержимо, как и ее — к нему. Он стал для нее опорой, а о большем Бесс не смела даже мечтать. Отрицать истину нелепо. Шрусбери давно понял, что они любят друг друга, почему же она так долго сомневалась в этом?..
Бесс вдруг ясно осознала, что после смерти Кавендиша просто боялась полюбить — слишком уж мучительным было расставание с любимым. Вот почему она вышла замуж за Синтло — чтобы уберечь собственное сердце.
— Что же нам делать? — прошептала Бесс. Шрусбери обнял ее и привлек к себе.
— Об этом мы подумаем вместе. Решим, как быть. Завтра я возвращаюсь ко двору, чтобы привести в порядок дела в казначействе и тайном совете. А потом нас ждет целое лето. Я отвезу тебя в Уингфилд-Мэнор, Раффорд, Бракстон-Холл, Уорксоп, Уилбек… куда захочешь. Ты же любишь красивые особняки, Бесс, — вот я и покажу тебе все свои владения. Кое-что тебе понравится, а некоторые ты возненавидишь с первого взгляда — например, замок Татбери. Там вечная сырость, стены покрыты мхом.
— Шру, ты слишком торопишь события.
— Так ты поедешь со мной? — настойчиво спросил он.
— Да, — тихо отозвалась Бесс, — поеду. Но разве там нет слуг?
— В каждом особняке есть прислуга, но в отличие от Шеффилда немногочисленная. Я позабочусь о том, чтобы слуги держали язык за зубами. Нам не нужен скандал, который наверняка докатится до наших детей.
— И до королевы, — напомнила Бесс.
— Проведи этот день со мной. Мы уедем подальше от всех. Среди холмов не встретишь ни души. — Он говорил так уверенно, словно повелевал всей вселенной.
Пустив лошадей галопом, они засмеялись, как дети, которым все равно, что подумают о них другие. Почти два часа Шрусбери и Бесс поднимались по холмам, прка не добрались до вершины самого высокого из них. Здесь они остановили лошадей и застыли в седлах, держась за руки и глядя вниз — на долину, перечеркнутую лентами рек.
— Дорогая, ты понимаешь, что весь этот мир принадлежит нам?
В этот миг Толбот напоминал бога, взирающего на землю с вершины Олимпа. Бесс зачарованно улыбнулась:
