Вера Крыжановская - Торжище брака
— Да, да, я все расскажу ему, — шептала она. — Разве может существовать какая-нибудь тайна между мной и Угариным, которой бы он не знал?
Как бы боясь за свою решимость, молодая женщина бросилась в комнату мужа.
Магнус сидел за письменным столом и укладывал в портфель различные письма и бумаги, которые хотел взять с собой. При появлении жены он поднял голову, и его сразу поразили расстроенное лицо и лихорадочный блеск её глаз. Он понял, что случилось что-то особенное. Занятая своими мыслями, Тамара ничего не заметила. Бросившись в кресло, она торопливо рассказала мужу сцену объяснения в любви Угарина, смягчив слегка слишком страстные эпизоды.
По мере того как молодая женщина говорила, лицо Магнуса все более и более омрачалось. Несмотря на это признание, служившее доказательством ее любви и доверия, в душе Магнуса поднималась целая буря ревности. По голосу, нервному дрожанию губ и выражению глаз молодой человек ясно видел, какое впечатление произвела на Тамару рассказываемая сцена, и понял, что она борется с чувством, в котором не отдавала себе отчета. Гнев и презрение поднялись в нем против дерзкого похитителя, смутившего покой этой чистой души и желавшего отнять у него, обездоленного судьбой, его единственное сокровище!
— Я не нахожу ничего странного в этой выходке Арсения, — с горечью сказал он. — Будучи человеком разнузданным, без принципов, он не может видеть красивой женщины без того, чтобы не влюбиться в нее. Он так привык к страстным объяснениям, что повторяет их как хороший актер. Умерь свое негодование! Ты ему высказала свое мнение — этого достаточно. Страстная вспышка его уляжется, и, когда вы снова увидитесь, он даже забудет про свое безумие!
Тамара с удивлением посмотрела на него. Она была поражена ответом, так как ожидала, что он совсем иначе примет чистосердечное признание. Молодая женщина искала взгляд мужа, но глаза барона были упорно устремлены на бумаги, которые он машинально перелистывал. Баронесса встала. В первый раз между ней и Магнусом возникло чувство разочарования и холодности. Не сказав ни слова, Тамара вышла из комнаты.
На следующее утро супруги расстались под давлением этого неприятного чувства.
Путевые впечатления, ожидание свидания с дорогими ей людьми и опасения за здоровье госпожи Эриксон на время совсем изгнали из ума Тамары образ князя Угарина и тяжелое состояние души, вызванное странным поведением Магнуса. Она сильно волновалась в ожидании исхода операции. Спокойней и веселее всех была сама больная, даже ободрявшая окружавших ее.
Когда доктора объявили, что всякая опасность миновала и больная находится на пути к полному выздоровлению, Тамара вздохнула с облегчением. К ней вернулось ее обычное спокойствие, и она с нежностью и самоотверженностью любящей дочери ухаживала за выздоравливающей. Вместе со спокойствием к ней возвратилась и душевная борьба, на время заглушенная опасным положением горячо любимой тети Эвелины. В это тяжелое время она нашла себе верную помощницу в Ксении, всей душой привязавшейся к госпоже Эриксон. Положение этой женщины круто изменилось к лучшему. В доме своих новых друзей госпожа Гапиус познакомилась с одним учителем, преподававшим математику в стокгольмской гимназии. Добродушный швед, узнав печальную историю молодой женщины, заинтересовался иностранкой. Несколько месяцев тому назад он сделал предложение, принятое Ксенией с глубокой признательностью. Извещенная об этом госпожой Эриксон, Тамара сделала своей подруге приданое и, кроме того, обеспечила довольно солидной суммой ее сына.
Молодые супруги очень полюбили великодушную баронессу, избавившую их от забот о будущем. Как только здоровье госпожи Эриксон настолько окрепло, что баронесса могла оставлять ее одну, Ксения настояла, чтобы ее благодетельница как можно чаще навещала их. Тамара хорошо чувствовала себя в этом семействе. Она убедилась, что выздоровевшая душой и телом Ксения с радостью, добросовестно исполняла свой долг жены и матери. А между тем именно в этом семействе, при виде играющего и весело смеющегося мальчика, ею овладело тяжелое и грустное настроение. Сравнивая их жизнь со своей собственной, она ощущала какую-то пустоту, и стремление к чему-то неопределенному делало ее печальной и задумчивой. Образ князя Угарина снова восстал в ее уме. Перед глазами носилось его прекрасное расстроенное лицо, когда она так грубо оттолкнула его. Страстные речи князя снова раздавались в ушах, заставляя усиленно биться сердце. Чей-то искушающий голос постоянно нашептывал ей, что распущенность и безнравственность Угарина есть результат его воспитания. Он ни разу в жизни никого серьезно не любил, и никогда рука любимой женщины не удерживала его на пути порока. Ей казалось, что именно она могла бы благотворно подействовать на него и спасти.
Тамара помещалась в той самой комнате, где прожила раньше четыре года. Роясь однажды в ящиках старинного бюро, она нашла один из бесчисленных портретов Угарина, которые она тогда рисовала с фотографической карточки, похищенной из альбома мачехи. Сильно взволнованная, она бросилась в кресло и стала рассматривать изображение того, кто уже второй раз смущал ее сердце. Мало-помалу молодая женщина припомнила все свои встречи с князем, его презрительное отношение к ней, позорное бегство в день их разорения и низкое оскорбление, заставившее отказать Магнусу. Горечь и презрение наполнили душу Тамары при воспоминании о всех унижениях, перенесенных ею в дни несчастья. Она смяла портрет, изорвала его и бросила в камин.
— Он не лучше других!.. Не стоит о нем и думать, — пробормотала она.
Эта неожиданная реакция отчасти разрушила чары, заставлявшие постоянно думать об Угарине, и ее мысли обратились к мужу, с которым она поддерживала деятельную переписку. Но в письмах их не было уже того абсолютного доверия, которое некогда характеризовало их отношения. Как бы по молчаливому взаимному соглашению оба старались говорить как можно меньше о себе. Тамара распространялась о болезни госпожи Эрик-сон и только вскользь прибавляла, что она сама здорова. Что же касается Магнуса, то он всегда в неопределенных выражениях отвечал на вопросы о ходе его лечения. Прежде подобная сдержанность в таком важном вопросе обеспокоила бы и огорчила Тамару, но теперь дурное влияние Арсения Борисовича омрачило и смутило ее душу. Соприкосновение с разнузданной страстью князя нарушило мирную спокойную жизнь, до сих пор удовлетворявшую ее. Впрочем, она горячо желала вернуть свой покой и снова приняться за роль верной сиделки. Мысль о возможности выздоровления Магнуса возбуждала в ней неприятное чувство. Тогда ей придется оторваться от своих привычек, бросить свою самоотверженную роль и навсегда потерять окружавший ее ореол. Она вынуждена будет вести самую обыкновенную жизнь, которая вовсе не привлекала. Перспектива подобной возможности омрачила лицо молодой женщины. Госпожа Эриксон слишком хорошо знала свою ученицу, чтобы не заметить происшедшей в ней перемены. Во время продолжительных бесед она внимательно наблюдала за молодой женщиной и однажды, когда Тамара читала ей, явно думая совсем о другом, Эвелина отняла у нее книгу и нежно сказала:
