Сьюзен Грейс - Леди-судьба
Майлс кивнул:
– Я действительно рад, Тори. Правда, некоторую неловкость все же ощущаю.
– Если ты чувствуешь себя виноватым, то ты не прав, – сказала Виктория, дружески кладя свою ладонь на руку Майлса. – Ты думал, что я погибла, и решил устроить свою жизнь, – что в этом странного? Ты встретил Кэтрин и влюбился в нее, верно?
– Верно, – с небольшим запозданием согласился Майлс. – Я люблю Кэт всем сердцем. Утром ты говорила, что собираешься что-то рассказать мне о ней. Что именно?
– Когда я рассказывала о своих снах, связанных с Кэтрин, я опускала одну деталь. О ней известно только Джастину. Это касается состояния Кэт.
– Что с ней? – всполошился Майлс. – Эдвард бьет ее?
– Нет, Эдвард пока что и пальцем ее не тронул. Тут проблема совсем иная…
– Не тяни же, Тори, говори! – начал терять терпение Майлс. – Что же с ней случилось?
– Последние дни Кэтрин тошнит от запаха еды, – слегка покраснев, ответила Виктория. – Теперь ты понимаешь?
– Ты хочешь сказать, что Кэтрин беременна?
Майлс сидел, словно громом пораженный.
– Понимаю, как ты потрясен, Майлс, – произнесла Виктория. – Надеюсь, что от радости, а не от досады.
– Досада! – воскликнул Майлс, стискивая кулаки. – У меня досада только на то, что мне придется подождать еще несколько дней, покуда Эдвард не окажется у меня в руках! Как же я его ненавижу!
– Я все понимаю и разделяю твои чувства к Эдварду, – сказала Виктория. – Но вместе с этим и жалею его. Ведь Эдвард Демьен, в сущности, очень несчастный человек.
– Ты готова простить его? Дело твое. Я его прощать не намерен.
– Я не говорила о том, что готова простить Эдварда, – покачала головой Виктория. – Мне его просто жаль. И вообще, хватит говорить о нем.
Она встала и протянула Майлсу руку:
– Пойдем. Пора в дорогу. Моя сестра и твой ребенок заждались нас.
ГЛАВА 30
В то время как обитатели Четэм-Холла собирались на поиски, женщина, которую они искали, стояла возле окна, рассматривая развалины замка Корф и вспоминая события двух последних недель.
Кэтрин хорошо помнила о том, как она пила чай в своей спальне и писала Майлсу письмо. Потом ее накрыла темнота. В себя Кэтрин пришла уже в карете, которая тряслась по ухабам. В открытое окно задувал ветер, но Кэтрин не чувствовала холода: она была заботливо укрыта меховой накидкой, и, кроме того, чья-то сильная рука обнимала ее за плечи.
Затем Кэтрин почувствовала прикосновение чьих-то мягких губ и, по-прежнему не открывая глаз, подумала:
«Как хорошо. Майлс успел меня спасти».
Она уже снова задремывала, но услышала вдруг:
– Спи, моя красавица. Я сумею о тебе позаботиться, моя Золотая Кошечка.
Кэтрин узнала голос Эдварда и все поняла, а слово «кошка» встревожило ее не на шутку.
«Эдварду известно мое прозвище, а значит, известно и то, кто я на самом деле, – подумала Кэтрин. – Не иначе как он похитил меня для того, чтобы убить».
От страха она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело ее казалось непривычно расслабленным и вялым. Кэтрин успела удивиться тому, что у нее совершенно не осталось сил, и снова провалилась в глубокий сон.
Во второй раз она проснулась уже днем, ощутила на лице солнечное тепло и почувствовала, как замедляет свой ход карета. Лошади остановились, послышался стук открываемой дверцы и сразу же – недовольный голос Эдварда:
– Надеюсь, ты все сделала, как я приказал?
Молодой женский голос ответил:
– Да, милорд. Комнаты для вас приготовлены на втором этаже. Вам помочь нести ее?
– Не надо. Лучше покажи дорогу. А свою племянницу я сам отнесу.
Кэтрин не стала открывать глаза. По шуму голосов и запахам она догадалась, что это гостиница. Эдвард внес Кэтрин в комнату и уложил на кровать, продолжая одновременно разговаривать со своей служанкой:
– Моя племянница совсем разболелась. Не разговаривай с ней, просто ухаживай и ничему не удивляйся, даже если она поведет себя странным образом. Доктор сказал, что у нее могут быть видения и галлюцинации. Не стоит везти ее домой в таком состоянии, ведь ее отец очень болен.
– Я сделаю все, что в моих силах. Как вы приказали, я захватила из Карлайл-Хаус ее вещи.
– Отлично. Присмотри за Викторией, пока я завтракаю. Отдохнем здесь немного и отправимся дальше. Я вернусь через полчаса.
Кэтрин услышала, как негромко хлопнула дверь, и сразу же открыла глаза. Она увидела перед собой лицо Терезы, горничной из Карлайл-Хаус. Кэтрин хотела заговорить с ней, но подступившие слезы помешали ей сделать это.
Тереза заговорила сама, проворно переодевая Кэтрин:
– Бедняжка, Эдвард так беспокоится о вас. Но вы не волнуйтесь, мы не оставим вас одну, миледи.
Горничная сняла с Кэтрин платье и помогла ей сесть на кровати. Кэтрин чувствовала, как понемногу начинают возвращаться к ней силы. И все же она была еще очень слаба и потому, позволив Терезе надеть на себя ночную рубашку, снова откинулась на подушки.
– Пожалуйста… помоги… мне… – с трудом выдохнула Кэтрин.
– Конечно, миледи, – откликнулась Тереза. – Я сделаю все, что вы прикажете.
В эту минуту открылась дверь и послышался сердитый голос Эдварда:
– Я же запретил тебе разговаривать с ней, Тереза! Почему ты нарушила мой приказ? – Он влепил горничной крепкую пощечину. – А теперь убирайся и принеси наш завтрак.
Тереза всхлипнула и выбежала за дверь.
Эдвард подошел к кровати, взглянул на Кэтрин и улыбнулся.
– Дорогая моя, я читаю в твоих глазах сострадание. Не беспокойся о Терезе понапрасну. За свое непослушание она заслуживает гораздо большего наказания. Я терпеть не могу, когда мои приказы не выполняются быстро, точно и с радостью. – Он склонился над Кэтрин и погладил ее по щеке. – Ты очень нужна мне, дорогая, и никто теперь не встанет между нами – никто и никогда.
В руках Эдварда появился гребень, которым тот стал расчесывать волосы Кэтрин, приговаривая при этом:
– Они похожи на шелк, золотистый шелк. Я думаю, что прежде всего в Евангелине мне полюбились ее волосы. Они были у нее точно такими же. Когда-нибудь я все расскажу тебе, моя дорогая, все-все.
Кэтрин внимательно прислушивалась к бормотанию Эдварда, надеясь выхватить из потока его слов что-нибудь полезное для себя. Может быть, ей удастся выяснить его дальнейшие планы.
– Я с самого начала знал, что ты не Виктория, – продолжал Эдвард. – Хотя ты очень похожа на нее, но у Виктории никогда не было такого огненного темперамента, как у тебя, моя Золотая Кошечка. Мой брат настроил Викторию против меня, и они были заодно. Задумали лишить меня того, что должно принадлежать мне по праву.
Эдвард отложил гребень, приподнял Кэтрин, просунув руку за подушку, и сказал, гладя свою пленницу свободной рукой:
