Дороти Гарлок - Ветер надежды
На лестнице стояли Элли и Цецилия.
– Мы нашли комнату, которая должна вам понравиться, тетя Элли. А мы поселимся неподалеку.
– Замечательно, дорогая. Мы немного познакомились с Цецилией. Она показала мне комнату мистера Клейхилла.
Элли направилась к закрытой двери, а Цецилия спустилась вниз, бросив испуганный взгляд в сторону комнаты Дэллы, где теперь раздавались звуки бьющегося стекла. Оттуда, тихо чертыхаясь сквозь зубы, выскочил Джозеф.
Элли чувствовала себя до странности спокойной, когда переступила порог спальни Адама Клейхилла. Она вошла, плотно прикрыла за собой дверь и осмотрелась. Это была роскошная комната в чисто мужском вкусе. Шторы винного цвета закрывали два широких окна: одно – со стороны фасада, другое – на противоположной стене. Свет в комнату падал лишь через стеклянную дверь, выходившую на верхнюю галерею. Элли раздвинула шторы, чтобы стало хоть чуточку светлее, и подошла к кровати, представлявшей собой высокое сооружение с балдахином на четырех дубовых стойках. Она взглянула на мужа, который так бессовестно бросил ее двадцать с небольшим лет тому назад.
Адам глядел на нее ничего не выражающим неподвижным взглядом. Щеки его покрывала отросшая щетина. Его выступавший обычно вперед подбородок запал. Крошки пищи застряли в его седой бороде, а также россыпью усеяли его рубашку и пододеяльник. Он лежал словно мраморная статуя, совершенно без движения, если не считать чуть дрогнувших век. Огромные руки лежали по бокам. На пальце блестело кольцо с большим бриллиантом – знак богатства, от которого ему теперь не было никакого проку. Она стояла и смотрела на него, и ей вдруг пришло в голову, что он недостоин даже ее презрения. Может быть, это и хорошо, что он когда-то покинул ее. Она и Генри были счастливы вместе, а с ним им это вряд ли удалось бы. Но Библия утверждает, что долг жены «холить тело супруга», и каким бы презренным супругом он ни оказался, она будет послушна долгу.
– Доброе утро, мистер Клейхилл. Полагаю, вы удивлены и спрашиваете себя, что эта наивная женщина из Миссури делает в вашем доме. Я здесь для того, чтобы занять подобающее мне место – вашей жены и хозяйки – и позаботиться о том, чтобы за вами был надлежащий уход. Элли говорила четко и спокойно.
– Я знаю, вы понимаете все, что вам говорят. Я ухаживала за множеством больных, перенесших апоплексический удар, и хотя вы не можете двигаться или говорить, вы вполне разумны. Доктор объяснил мне, как обстоят ваши дела. Вы можете выздороветь, если повезет, а можете и умереть в самый кратчайший срок. Я хочу, чтобы вы поняли, мистер Клейхилл: я появилась здесь вовсе не потому, что питаю к вам любовь или жалость. Вся любовь, которую я испытывала к своему мужу, умерла насильственной смертью в тот страшный день в Джанкшене. Я искренне сожалею о потраченных на память о вас годах. Господи! Какой же я была наивной дурочкой!
Она грустно покачала головой.
– Наше брачное свидетельство наряду с копией записи в церковной книге и вашим портретом, сделанным в день нашей свадьбы, – отправлены в Денвер. Я записала для адвоката и имена всех свидетелей – священника, обвенчавшего нас (он все еще живет в Спрингфилде), банкира, которого вы навещали тогда, когда мы случайно встретились. Все записано, оформлено, мистер Клейхилл, и может выдержать любой суд. Так что вам на этот раз не отвертеться. Вам не удастся снова выбросить меня и сына из головы и из своей жизни, словно мы ненужный хлам. Мы здесь. И мы остаемся. Я намерена добиться, чтобы мой сын получил то, что ему причитается по закону. Вы задолжали нам за двадцать лет, мистер Клейхилл.
Хочу также, чтобы вы знали: я познакомилась и с другими вашими сыновьями – Логаном Хорном и Купером Парнеллом. Оба – замечательные люди, настоящие джентльмены. Я видела и вашего внука, малыша Генри, с тем же искривленным пальцем, которым вы наградили всех своих потомков. Моего сына тоже. Я повстречалась с Сильвией Хендерсон, матерью Купера. Вы причинили боль такому количеству людей, что воистину можно удивляться терпению Божьему, как это он не наслал на вас кару намного раньше.
Она долго разглядывала его, прежде чем заговорить снова. Веки почти совсем опустились, оставив лишь узкую щелочку, но все равно было видно, что глаза его зло поблескивают. Он понимал, что ему говорили. Отлично понимал. Элли с облегчением ощутила, что не чувствует ни капли жалости к мерзавцу, хотя обычно жалела даже самую завалящую дворняжку.
– Как я уже говорила, я прослежу, чтобы за вами ухаживали как полагается. Я сделала бы это по отношению к любой Божьей твари. Но не ожидайте от меня сочувствия или жалости. И от моего сына тоже. Вас будут кормить и мыть, содержать вашу постель в чистоте, давать вам лекарства, которые пропишет доктор. Судя по запаху вашего белья, за вами в последние несколько дней ухаживали из рук вон плохо. Я постараюсь это немедленно исправить, поскольку терпеть не могу неопрятности.
Да, кстати. Дэлла сейчас же покинет дом. И больше не появится здесь, несмотря на то что является сестрой Кейна. Цецилия остается, хотя вам уже не удастся воспользоваться ее услугами. Она сообщила мне, что и прачка, и помогавшая ей девушка ушли отсюда, когда вы избили их. Они вернутся, и вы будете хорошо платить им за стирку своего грязного постельного белья.
Элли открыла дверцу прикроватного шкафчика.
– И еще. Мне понадобятся деньги, чтобы заплатить доктору. И на расходы по дому. – Она закрыла дверцу. – Хм, тут пусто. Ничего, полагаю, ваш сейф находится в кабинете. Если он заперт, то я велю вытащить его на улицу и взорвать дверцу.
В дверь постучали.
– Ма? Ты здесь?
– Да, сынок. Заходи. Оставь дверь открытой. Здесь слишком неприятно пахнет.
Генри остановился на пороге, не собираясь входить.
– Войди, сын, и поздоровайся с мистером Клейхиллом.
– Мне этого вовсе не хочется. Мне здесь все не нравится, а уж он – в первую очередь. Не могли бы мы вернуться к Кейну?
– Нет, сынок. Теперь это наш дом. Мне тоже малоприятен его хозяин, но он все-таки твой отец. Из уважения к тому, кто дал тебе жизнь, ты должен проявить почтительность, даже если он ее и не заслужил.
Генри нехотя вошел.
– Здравствуйте, мистер Клейхилл, – буркнул он, так и не взглянув на кровать. – Ма, та женщина швырнула чем-то в маленького негра и поранила ему голову. У него жутко течет кровь. Ван приложила ему к ране холодный компресс, но говорит, что потребуется сделать шов.
– О Господи! Чем скорее она уберется отсюда, тем лучше. Я скоро вернусь, мистер Клейхилл, с Цецилией и Джозефом, если его, конечно, не прикончила эта злобная истеричка. Вместе мы успеем помыть вас к приезду доктора.
