Джорджетт Хейер - Роковой сон
— И ты выступишь против меня, Тессон, и откажешь в помощи?
— Если говорить без уверток, то да, откажу. Если уж вы вышли на эту охоту, то идите на нее один.
— Неужели? — Голос герцога зазвучал ласково. — Но я вспоминаю одного человека, который когда-то подъехал ко мне на равнине Валь-Дюн и бросил в лицо перчатку, сказав, что отныне никакого вреда мне не причинит.
Тессон вспыхнул, но тем не менее покачал головой.
— И не причиню. Если я и отказываю вам сейчас в помощи, милорд, то только ради вашей же пользы, хотя это вам и не нравится. Юные сорвиголовы могут идти за вами, если хотят, но я…
— Я что, похож на сорвиголову?
Лорд начал сердиться.
— Нет, сеньор, я так не считаю. Но вы слишком часто выходили победителем и поэтому стали вести себя несколько опрометчиво. А я, седой и умудренный жизнью, говорю вам, что не буду участвовать в этой безумной затее. Понимаете, я бы ответил так при всех там, в зале, в этой неразберихе, но сейчас вы спросили меня прямо и получили мой столь же прямой ответ.
— Да, Тессон, годы уходят. — Герцог подошел к очагу. — Я и запамятовал, что вы стали слишком старым, чтобы сражаться вместе со мной.
Тессон рассвирепел.
— Старый? И это говорите мне вы, милорд? Кто это сказал, что я состарился? Ноги меня еще носят, так что я вполне могу биться, и неплохо, в любом сражении. Кто это называет меня стариком? Вы что, тоже считаете, что мои мышцы заросли жиром, сила ушла, а кровь стала жиже воды? О Пресвятая Богородица!
— Это не я так считаю, Тессон.
Герцог что-то недоговаривал. Глаза лорда вспыхнули красным огнем ярости, он злобно зашипел:
— Скажите мне имя этого неосмотрительного глупца, который осмелился сказать про меня такое! Уверяю, я покажу ему, осталась во мне сила или нет! Старик? Да упаси Боже!..
Герцог успокаивающе положил руки на плечи лорда.
— Нет, друг мой, никто не сомневается в вашем добром здоровье. Но я говорю о том, что с возрастом люди стареют душой и начинают любить покой больше, чем в старые добрые времена. И никто вас за это не осудит, ведь вы уже много раз участвовали в сражениях. Так позабудьте мою просьбу о помощи. Если же я с армией поплыву в Англию, может быть, вы присоединитесь к тем, кого я оставлю управлять герцогством?
Грудь лорда Сангели заходила ходуном от еле сдерживаемой ярости.
— Сеньор! — Он обратил на герцога свой полыхающий взгляд. — Что вам от меня наконец угодно?
— Ничего, — ответил герцог.
Лорд проглотил комок, стоящий в горле.
— Я дам вам двадцать своих кораблей и всех людей Тури! Этого достаточно?
— Да, вполне. А кто их поведет?
— Как это кто? — ошеломленно повторил его слова Тессон. — Кто ж еще… клянусь кровью всех святых, их поведу я! Передайте это тем, кто надо мной насмехается!
— Обязательно передам, — пообещал Вильгельм, скрывая едва сдерживаемую улыбку.
Он услышал, как лязгнула дверная щеколда и оглянулся через плечо.
— Нель! — воскликнул он, обрадованно повернувшись к вошедшему. — Ну, Предводитель Соколов, я уже было решил, что вы не откликнетесь на мой зов.
На сапогах виконта Котантена была грязь, в руках он держал плеть и перчатки. Годы, быть может, и припорошили снегом его густые каштановые волосы, но держался он прямо, а на теле не было и капли лишнего жира. Виконт бодро пересек комнату и пожал руку Вильгельма.
— Извините, ваша милость, приехал, как только смог, причем очень издалека. Ваш гонец не застал меня дома. Но зачем я вам понадобился? Фицосборн что-то начал мне объяснять, но посоветовал лучше найти вас и узнать все из первых уст.
Лорд Сангели, немного придя в себя, проворчал:
— Вы приглашены не для чего иного, как для безумного путешествия. Лучше сразу уходите, а то и вас обведут вокруг пальца, как только что сделали со мной! — Он мрачно покачал головой. — Ох, слишком хорошо я вас знаю, сеньор! Все хитрите, чтобы любого подчинить своей воле. Но, Бога ради, Вильгельм, мой господин, всегда помните, что вы не сможете выступить в поход без людей Тури!
Герцог от души расхохотался, все еще сжимая руку Сен-Совера.
— Нель, я собираюсь в Англию отобрать у Гарольда Годвинсона обещанное мне королевство. Ты мне нужен, пойдешь со мной?
— С удовольствием, давайте запишем это на пергаменте. Вам нужны корабли? Так я могу дать несколько судов. Пошлите за писцом, ваша милость, пусть напишет мое имя. Ты тоже идешь, Тессон?
— Ну что ты! Непременно останусь, Предводитель Соколов, тогда как ты так и прешь вперед! — сварливо ответил Тессон. — Сколько даешь людей? Обязуюсь выставить больше.
Изо всех сил сохраняя серьезность, герцог ударил в гонг, стоящий на столе, вызвав писца. Имена Сен-Совера и Тессона были старательно выведены на пергаменте и скреплены их печатями. Друзья ушли вместе, а Вильгельм послал за лордами Мойона, Трегоза и Маньевилля.
Один за другим самые знатные бароны говорили с ним с глазу на глаз. Список имен впечатляюще увеличился, отказать герцогу означало проявить нелояльность. Волей-неволей бароны давали обещания и скрепляли их своими печатями, а те, кто уже сдался, хотели, чтобы и оставшихся принудили разделить с ними данные обязательства. Совет в Лильбоне закончился полной победой герцога. Вассалы постепенно переходили от состояния неохотного согласия к воодушевлению, и делом чести для них стало стремление не дать соседу перещеголять себя в обещаниях. Обсуждались вопросы строительства флота. Жильбер, архиепископ Лизье, отправился в Рим, напичканный инструкциями на все случаи жизни, а сам Вильгельм на церковном соборе, состоявшемся через несколько недель в Бонневилле, сделал Ланфранка аббатом монастыря Святого Этьена, который был построен в Кане согласно епитимье, наложенной на герцога при вступлении в брак.
Глава 3
В Риме конклав кардиналов выслушал архиепископа Жильбера Лизье. Дискуссия о степени вины Гарольда длилась много дней, хотя с самого начала было ясно, что клятвопреступление, в котором обвинялся Годвинсон, является тягчайшим преступлением. Была тщательно изучена святость мощей, на которых он присягал на верность Вильгельму, а ответное письмо Гарольда обсуждалось построчно. Рауль, узнав про все эти церемонии, едко заметил:
— Вильгельм — верный сын святой церкви, и нормандцы строят монастыри в то время, как саксонцы предаются веселью на пирах. Надеюсь, это станет решающим аргументом для Папы.
— Рауль! — воскликнул шокированный Жоффрей д'Офей.
Тот недовольно дернул плечом.
— Ладно, я от всего этого устал. Взятки, хитрости, строительный шум доков в ушах день и ночь…
