Биверли Бирн - Неугасимый огонь
Перед ней возникла Анхелина.
– Сеньорита, я распорядилась, чтобы сегодня убирали только внизу. Там очень много работы, так, что ее хватит не на один день.
– Правильно, это верное решение, я ничего не могу возразить.
– А где ваша комната, сеньорита? Мы же должны там прибрать?
Софья и Анхелина пошли вверх по лестнице в комнату, где сегодня спал Рафаэль.
– Хорошо – сказала Анхелина. – Я пришлю сюда кого-нибудь прямо сейчас. Она окинула взглядом множество дверей, выходящих прямо в коридор. – Сеньорита, а идальго…?
– Он еще отдыхает, – Софья ответила на вопрос, который Анхелина не решалась ей задать и который волновал всех без исключения женщин. – Нет, Анхелина, он не сумасшедший. Это все сплетни и слухи. Ты должна следить за тем, чтобы поменьше было этих разговоров. Он никого не сглазит. Я ведь цыганка и знаю, что значит дурной глаз. Он болел последнее время, а теперь пошел на поправку.
– Хвала Пресвятой Деве и всем угодникам, – ответила на это Анхелина и покорно перекрестилась, но от Софьи не укрылось, что она ей до конца не поверила и что пройдет еще немало времени, прежде чем Роберт опять завоюет уважение жителей Кордовы.
– Может быть, ты с нами пообедаешь? – предложила Софья, – и ты сама сможешь убедиться в том, что он вполне нормальный. Ведь у нас будет обед, так?
Стоило Софье произнести эти слова, как она ощутила зверский голод.
– О, мать моя! Сеньорита! За кого вы меня принимаете! Конечно, у нас будет обед. Сейчас лучшая повариха Кордовы готовит его. Ее зовут Пури и на кухне она – ангел небесный. Но стоит ей только с кухни уйти – о, тогда это уже кое-что другое. Но не беспокойтесь, я буду смотреть, чтобы Пури не набедокурила.
– Надеюсь, что все так и будет. Я скажу идальго, что обед в три часа, это подойдет?
– Когда вы пожелаете, тогда и будет, Гитанита, – заверила ее Анхелина и грациозно, насколько это возможно при ее комплекции, поплыла отдавать указание, чтобы убрали комнату сеньориты и вовремя накрыли на стол.
Софья решила навестить Роберта и отправилась в его комнату. Подойдя к ней, она открыла дверь и заглянула в нее. Его там не оказалось. Она сбежала вниз по лестнице, осматривая каждый уголок. Но и в главном крыле обнаружить его ей не удалось. Может быть, он был там, где она нашла его прошлой ночью? Софья еще недостаточно хорошо знала дворец и проплутав по нему немало времени, наконец попала в то место, куда она хотела. Да, Роберт был здесь. Вместе с ним в патио убирала женщина.
– Софья, коль скоро ты тут командуешь, пожалуйста, сделай милость, объясни этой старой карге, что она может вытирать пыль где угодно, но к этой стене пусть не прикасается.
– К какой стене?
– Вот к этой, на которой знак.
Она посмотрела туда, куда показывал его палец.
– Роберт, это очень старое пятно. Его нужно очистить от грязи и вновь побелить.
Он сделал шаг по направлению к ней.
– Послушай меня, можешь делать здесь все, что твоей душе угодно, я тебе сказал, что мне все безразлично. Но это, это не пятно. Во всяком случае, не то, которое нужно отскребать и забеливать. Все останется так, как есть.
И он посмотрел на нее все тем же тусклым взглядом, который у него стал таким в последние годы. Нужно быть неисправимой фантазеркой, чтобы разглядеть в этих глазах тот давний рыжевато-коричневый блеск.
– Поклянись мне, что ты никого не допустишь к этому знаку, – потребовал Роберт.
Нет, она не фантазерка. Софья ясно видела, что по какой-то, неизвестной пока ей причине, для него этот знак очень важен и то, что у него к чему-то пробудился интерес, было для нее почти что благословением Божьим.
– Конечно, все будет именно так, как ты и сказал, Роберт. – Она повернулась к женщине, все еще стоявшей в углу с ведром в руке и тряпкой. – Сеньора, вы слышали, что сказал идальго. Это не надо мыть, лишь пыль щеткой сотрите. И очень осторожно, слышите?
– Да, сеньорита. – Женщина продолжила занятие уборкой.
– Роберт, мы обедаем в три, – обратилась к нему Софья. – Ты, надеюсь, не откажешься?
Он покачал головой и ушел, не сказав ни слова.
Софья не знала, где находится кухня и решила положиться на свое обоняние. По залам и коридорам носился запах жареного мяса. Он и привел ее в самый конец восточного крыла дворца. Ей пришлось открыть двойные деревянные двери, и она оказалась в огромной комнате, пол в которой был выложен красным кафелем. В комнате стояла плита, а на нее водружен огромный дымящийся железный котел. Здесь же имелись еще четыре очага, над которыми можно было повесить целого быка. Сейчас горел лишь один. Над ним, на вертеле, медленно поворачивалась тушка поросенка, роняя капли янтарного жира в стоявшую тут же под ним сковородку. Поросенок постепенно покрывался золотистой корочкой. У кухонного стола стояла женщина с серебристо-седыми волосами и телом молоденькой девушки. Вооружившись длинным ножом она собиралась шинковать капусту. Разрезанный пополам кочан лежал тут же.
– Тебя наверное зовут Пури, – поинтересовалась у нее Софья.
Повариха повернулась к ней, и, узнав Софью, бросила свой нож и исполнила поспешный книксен.
– Да, Гитанита, мое имя Пури.
– От твоей еды запах на весь дворец, чудесно пахнет.
Софья раздумывала, как обращаться с этой женщиной. Трудно определить ее возраст. Если смотреть на ее фигуру, то она молода, но если на ее красивые седые волосы, то уже достаточно зрелая женщина. И что имела в виду Анхелина, когда говорила о том, что Пури превращается в дьяволицу, стоит лишь ей выйти из кухни.
– Пури, я тебя попрошу приготовить пищу для идальго отдельно, понимаешь? Он поправляется довольно быстро, но пока с нами не обедает. Поставь все на поднос, и вели кому-нибудь отнести к нему в комнату. Анхелина знает в какую. И делай всегда так, пока я тебе не скажу о другом порядке. Если его в комнате не будет, то пусть поднос оставляют у двери.
Софья медленно прошлась по кухне, осматривая все приспособления. Они с Пабло бывали в богатых домах, но ей никогда не приходилось выходить на рабочую половину. Из кухни можно было выйти в разные помещения через множество дверей. Попеременно открывая каждую из них, Софья осматривала их содержимое. Чего здесь только не было!.. Целые комнаты были заполнены фарфором и стеклом, в других хранились в буфетах скатерти для столов, постельные принадлежности. Открыв одну из дверей, Софья ожидала увидеть и там подобную картину, но ее поразили длинные ряды полок, уставленных сверху донизу всевозможными бутылями, бутылочками, флаконами с разноцветными жидкостями. Тут же стояли и разнообразные кувшины, графины, пиалы. Это было ничем иным, как дворцовой аптекой. Ее тоже не миновала участь остальных помещений: все было покрыто толстенным слоем пыли и плотной паутиной, но этикетки, которыми был снабжен каждый сосуд, сохранились.
