Александра Рипли - Из золотых полей
У Нэйта и Чесс были здесь просторные апартаменты, состоящие из гостиной, меньшей по размерам столовой с шелковыми обоями, двух спален и трех маленьких комнат для слуг. В пустующей спальне, предназначавшейся для Гасси, Нэйт сложил чемоданы со своими деловыми бумагами и запер ее на ключ.
Чесс упивалась соленым морским воздухом; он был намного солонее, чем воздух над рекой Джеймс в разгар прилива. Пышное убранство корабля ослепляло, но еще больше поражали воображение плывущие на нем пассажиры. В первый вечер в ресторане Чесс так и не смогла съесть свой ужин, потому что только и делала, что поворачивали голову то направо, то налево, разглядывая элегантно одетых, украшенных изысканными драгоценностями дам и их кавалеров в белых рубашках и строгих черных фраках. О таком обществе ей рассказывала мать много лет назад. Все эти люди, которых она сейчас видела, казались красивыми, уверенными в себе и счастливыми.
Чесс подозревала, что рядом с ними она выглядит неотесанной и плохо одетой, несмотря на то, что свое голубое платье, копию с модели Уорта, она заказала в одном из самых дорогих магазинов Нью-Йорка. У него были пышные рукава фонариком — последний крик моды — и отделка из кружева в виде бабочек, обильно расшитых жемчугом и горным хрусталем. Из драгоценностей на ней было колье из сапфиров и бриллиантов — неожиданный подарок Нэйтена. Господин в сюртуке, служащий ювелирной фирмы «Тиффани», доставил его на корабль перед самым отплытием. И все же Чесс знала, что не обладает шиком и изысканностью, присущими тем женщинам, которых она видела вокруг себя. Их платья отчего-то подходили им лучше. Впрочем, это не имело значения. Ей нравилось смотреть на них.
А Нэйтен чувствовал себя как дома. Похоже, он даже не замечал, насколько другие мужчины отличаются от него, не замечал, что фраки сидят на них намного более ладно и что есть в них что-то, не поддающееся четкому определению, отчего кажется, что даже их волосы лучше подходят к их головам. Он, как всегда, оставался самим собой и был этим совершенно доволен. Его тревожило только одно — отчужденность, возникшая между ним и ею, и чувство вины и стыда.
— Теперь все изменится, Чесс, — сказал он убежденно. — Я уехал от нее, и теперь все будет в порядке. Я заглажу свою вину перед тобой.
Чесс не желала думать ни о Лили, ни о Стэндише. Ни о чем из того, что осталось за кормой парохода «Кампанья». Ей хотелось наслаждаться тем, что окружало ее сейчас.
— Все это позади, Нэйтен, — ответила она мужу. — Давай забудем об этом и сделаем вид, будто этого никогда не было. Я не хочу портить наше путешествие.
Нэйт вздохнул с облегчением. На такое снисхождение он и не надеялся, и, видит Бог, не заслуживал его. Однако он ничуть не удивился. Он был убежден, что для Чесс секс не имеет никакого значения. А коли так, то его страсть к Лили не могла ее сильно задеть. Надо была просто помалкивать и ничего не говорить ей, тогда все бы обошлось. Но раз уж слово вылетело, теперь самое лучшее — сделать, как предложила она, и притвориться, что ничего не случилось. Плавание через океан — интереснейшая штука, можно узнать много нового. Он подумал о том, как легко движется корабль и как мало ощущается на палубе вибрация от огромных двигателей, работающих внизу.
— Завтра я разыщу старшего механика, — сказал он, — и попрошу его показать мне машинное отделение.
Ему понравился вкус вина. Если дома он будет обедать по вечерам, как здесь, на корабле, а не в середине дня, то за обедом тоже можно будет пить вино.
— Интересно, какой сорт винограда надо посадить, чтобы иметь свое вино?
— Никакой. Мы можем покупать его в бутылках у виноторговца в Ричмонде.
Чесс вспомнился прохладный, сыроватый винный погреб в старом Хэрфилдсе. В детстве она нередко спускалась туда летом, если ей становилось слишком жарко. Как она могла это забыть? Завтра же надо будет написать Ланселоту О’Брайену, чтобы он соорудил такой же погреб в новом Хэрфилдсе. Она сможет отправить это письмо, когда они прибудут в Ливерпуль.
Однако на следующий день началась полоса дождей и шквалистых ветров, и письмо так и не было написано. Чесс проснулась еще до рассвета. Первой ее мыслью было, что она каким-то образом отравилась.
Всю оставшуюся часть плавания она страдала от морской болезни. Приставленная к ней горничная уверила Нэйта, что для жизни это не опасно и что она знает, что надо делать, чтобы жертвы этого недомогания чувствовали себя более или менее сносно.
Нэйт исследовал все механические чудеса «Кампаньи», подружился с кочегарами, механиками, капитаном и большинством пассажиров-мужчин из числа тех, кто не свалился от морской болезни.
Когда Чесс ступила на английский берег, она была бледна и пошатывалась. Ей казалось, что долгожданная суша тоже качается под ее ногами. В поезде, идущем в Лондон, ей стало легче, но ненамного. Покачивающийся вагон слишком живо напоминал ей корабельную каюту.
То же самое можно было сказать и о кабриолете, который вез ее от вокзала до гостиницы. Только на следующий день, проснувшись спозаранок, она вновь ощутила вкус к еде и путешествиям. Лондон! Наконец-то она увидит его.
Отель «Савой» стоял на берегу Темзы. Раздвинув занавески и открыв окно, Чесс увидела широкую гладь реки, отражающую розовое с золотом рассветное небо, ощутила характерный запах морского порта, запах угля, машинного масла, рыбы, дыма и пряностей, и услышала сначала нестройные крики, доносящиеся с десятков больших и малых судов, а затем — веселый перезвон колоколов ближних и дальних церквей.
Она раскинула руки, желая обнять все это, а потом бросилась одеваться.
«Савой» оправдал свою репутацию — обслуживание в нем и впрямь не имело себе равных. Когда Чесс вышла из ванной, ее личная горничная уже ожидала ее, держа наготове платье.
— Меня зовут Эллис, — сказала она, делая книксен. — Не желает ли мадам, чтобы ей подали завтрак в номер? Ресторан открывается в семь часов.
Бронзовые часы на каминной полке показывали без десяти шесть.
— Да, я бы хотела заказать завтрак в номер. Благодарю вас, Эллис.
— Если мадам будет угодно взглянуть сюда… — Эллис подошла к раструбу, торчащему из стены. — Это переговорная трубка. Если мадам чего-либо захочется в любой час дня или ночи, ей достаточно сказать в трубку, чего она желает, и это будет исполнено.
— Подождите, Эллис, не заказывайте завтрак в этой комнате. Мой муж наверняка захочет посмотреть, как пользуются переговорной трубкой. Он сейчас в гостиной. Сделайте заказ по той трубке, что находится там.
* * *Завтрак был необычным и восхитительным. Были поданы три различных сорта рыбы, каждый под густым, ароматным соусом. И мясо, похожее на ветчину — однако официант сказал, что это не ветчина, а бекон. Омлет, приправленный какими-то незнакомыми специями, был подан в форме из сдобного теста, похожей на распустившийся цветок. Были здесь и яйца всмятку — они были очищены от скорлупы и поданы в мерцающем прозрачном желе, в котором застыли лепестки живых цветов. На соседней тарелке лежало рубленное мясо, обрамленное кольцом из овощного пюре, приправленного так изощренно, что только по его зеленому цвету можно было определить, что оно сделано из овощей. Тосты были покрыты слоем взбитых сливок с мелко нарубленными шампиньонами, а сверху на них были помещены маленькие жареные птички. Чесс зверски проголодалась, однако съела очень немного. Волнение мешало ей поглощать пищу. Вокруг нее — прямо за стенами гостиницы — простирался Лондон, и ей не терпелось увидеть его.
