Анна Грейси - Беспечный повеса
– Еще есть?
– Немного, – неохотно призналась она. – Главным образом с левой стороны. Дедушка был очень зол.
Но тебе правда не надо беспокоиться, ванна и бальзам заставили меня забыть о синяках.
– Я оставил тебя в беде, Имп. Мне надо было его убить.
– Успокойся! Ты не бросил меня в беде – ты меня спас. Никогда в жизни я так не радовалась, как в тот момент, когда ты вошел в дверь. Я знала, что ты придешь. – Пруденс поцеловала его, ее губы были сладкими и нежными. – И я рада, что ты не убил его. – Она ласково провела пальцем по его щеке. – Если бы ты это сделал, над нами всегда висела бы тень преступления. Забудь его, забудь все, что случилось. Все в прошлом. Горевать о прошлом – значит оставаться в его власти. – Пруденс взяла лицо Гидеона в свои ладони. – Здесь и сейчас в этой комнате только ты и я. Давай отпразднуем это.
Взяв ее руки в свои, он по очереди поцеловал их.
– Мудра так же, как красива. Как мне удалось завоевать тебя, Пруденс?
Она беспомощно закусила губу. Всякий раз, когда он называл ее красивой, здравый смысл покидал ее. Она знала, что это не так, но, когда он говорил эти слова, она чувствовала себя красавицей.
Гидеон отвел от ее лица разметавшиеся кудри и погладил ее по щеке.
– Ты устала, любимая. Думаю, хватит на сегодня потрясений. Тебе сейчас нужно хорошо выспаться. Давай отложим наш праздник до завтра. Ты будешь лучше себя чувствовать. У нас впереди масса времени. Так что ложись в кровать и спи. Я обниму тебя и всю ночь буду оберегать. – Гидеон наклонился и нежно коснулся губами ее рта. – Я не покину тебя, Имп.
Пруденс думала об этом. На улице бушевал ветер, швыряя в стекла окон капли дождя. Она устала, тело болело от побоев. Она хотела спать. Но больше всего на свете она хотела лежать рядом с Гидеоном, чтобы он обладал ею и она обладала им. Сегодня ее мир был потрясен до основания, и ей нужно, чтобы он снова обрел устойчивость. Ей нужно положить конец старой жизни и начать новую, сейчас, с Гидеоном. Это исцелит ее лучше любого сна. Он попытался убрать свои руки, но Пруденс крепко сжала их.
– Я знаю, что устала. Я высплюсь потом. Но я хочу тебя, Гидеон. Я хочу лежать в твоих объятиях. Я не имею в виду просто лежать рядом в постели. Мне нужно познать тебя. – Она сокрушенно тряхнула головой. – Я не знаю, как это сказать! Ну почему девушек воспитывают в полном неведении? Это какое-то средневековье!
Пруденс снова попыталась объяснить свои чувства:
– Все чего-то от меня хотят, но никто не спросил, чего хочу я. Ну так вот, я хочу тебя! Сегодня, сейчас! Я хочу отдать себя тебе. Я хочу, чтобы ты обладал мною, как мужчина обладает женщиной. Я хочу, чтобы ты был во мне.
Ее щеки вдруг залились краской, и она отвела взгляд, удивленная и взволнованная силой собственной страсти.
– Прости, я знаю, что это совершенное бесстыдство. – Она снова подняла на него глаза. – Но я так чувствую. – Внезапная вспышка женской самоуверенности тут же погасла. – Если ты этого хочешь, – тихо и жалобно добавила Пруденс.
Гидеон не отрывал от нее темных глаз.
– Имп, ты своими заявлениями лишаешь меня сил, – охрипшим голосом произнес он. – Если я этого хочу? – Он безуспешно попытался улыбнуться. – Никогда в жизни я не испытывал такого сильного желания. Я хотел тебя, с тех пор как впервые увидел. Моя жизнь состояла из борьбы с самим собой, чтобы держать руки подальше от тебя.
– Так ты будешь со мной сегодня?
– Да.
Его голос стал хриплым. Гидеон словно баюкал Пруденс в руках, едва придерживая ее, и все же она чувствовала его объятия. Его тело чуть касалось ее, сильное, мощное, мужское и вместе с тем нежное. Пруденс вздрогнула и теснее прижалась к нему, наслаждаясь его жаром, его силой. Это то, что она пообещала себе в свой самый мрачный час, то, что ей нужно сейчас: Гидеон.
Он наклонился к ее рту. Его губы такие нежные. Пруденс удивляло, какой ошеломляющий эффект он на нее производит. От прикосновения его губ, от этой маленькой ласки ее тело безмолвно кричит и молит о продолжении... страсти... У нее вырвался слабый звук, и Гидеон тут же отпрянул. Его рот касался ее век, шеи, щек столь легкими поцелуями, что они казались прикосновением крылышек бабочки.
Он осторожничает с ней. Она не хочет, чтобы с ней обращались как с инвалидом. Она хочет страсти. Обладания.
Приподнявшись на цыпочки, Пруденс закинула руки ему за шею, притягивая Гидеона к себе, и его поцелуи тут же стали глубже. Она пробовала его на вкус, ошеломленная ощущением. Это было то, чего она так желала, неповторимый дурманящий вкус Гидеона и страсти.
Его медленный, настойчивый, требовательный поцелуй отзывался глубоко в ее душе и теле.
Его руки блуждали по ее телу, лаская, возбуждая сладкую дрожь. Ощущения и желания, которых она прежде не знала, нарастали в ней.
Гидеон снова вернулся к пуговицам ее сорочки и принялся расстегивать их. Пруденс подпрыгнула, когда его руки коснулись ее кожи. Она так забылась в его объятиях, что почти выпустила из памяти, что они собираются делать. Она знала, что последует дальше.
Пруденс обхватила себя руками.
Гидеон успокаивал ее, нежно целуя губы, щеки, шею, подбородок. Он расстегнул следующую пуговку, и она снова обхватила себя руками.
Он улыбнулся и замер, держа ее в объятиях. Потом коснулся ее губ нежнейшим поцелуем.
– Я не... Тебе не надо беспокоиться, – уверяла его Пруденс. – Я уже делала это. – Она пыталась справиться с охватившей ее дрожью. – Я хочу тебя, Гидеон. Правда.
– Я знаю, любимая.
Он притянул ее ближе, легкими поцелуями коснувшись ее век. Ее напряжение растаяло.
Медленно и неохотно он ослабил объятия. К Пруденс медленно возвращалось ощущение реальности. У нее было такое чувство, будто у нее что-то украли. В колеблющемся свете свечей его темный взгляд неодолимо влек ее. Только шелест дыхания нарушал тишину.
– Ты поможешь мне раздеться, любимая?
Пруденс заморгала. Она ожидала, что Гидеон захочет расстегнуть ее одежду. Филипп ее разорвал... Нет! Она не станет думать о том времени. Этот момент слишком дорог, чтобы омрачать его мыслями о прошлом.
Гидеон хочет, чтобы она расстегнула его пуговицы. Что именно он имел в виду под словом «раздеться»? Насколько? Она вдруг сообразила, что он ждет. Мягкий взгляд его темных глаз был ей непонятен.
– О! Да, конечно! – выпалила Пруденс и принялась торопливо расстегивать пуговицы жилета. Пальцы не слушались ее.
– Наверное, лучше начать с сюртука. Он довольно тесный.
– Ах да! Хорошо. – Она начала стаскивать с него сюртук. Ее обдало жаром. Ей никогда не приходилось делать ничего подобного. – Очень красивый сюртук, правда?
– Да. – Гидеон поцеловал ее, когда она потянула сюртук с его плеч.
