Сьюзен Филлипс - Невеста Коупленда
Куину достало совести выглядеть немного смущенным.
— Я был зол на тебя. Я не имел в виду того, что сказал. Ты это знаешь.
Из всего, что Ноэль когда-либо от него слышала, это было больше всего похоже на извинение, но ее рана была слишком глубока.
— Я не имею об этом ни малейшего понятия!
Куин взял ее за плечи и заглянул в глаза.
— Твое тело прекрасно и здорово. Тебе не стоит смущаться этого, или позволять кому-нибудь, даже мне, заставлять тебя чувствовать неловкость.
Внезапно Куин отвернулся и заговорил так тихо, что она едва могла расслышать его слова.
— Та ночь была, вероятно, единственным хорошим событием, которое случилось между нами.
— Ты ошибаешься, Куин, — тут же возразила Ноэль, обеспокоенная напряжением в его голосе, — Между нами никогда не случалось ничего хорошего, и вряд ли когда-либо случится.
Когда он повернулся к ней, его лицо было холодно и бесстрастно.
— Конечно, ты права. Теперь иди в постель. Все будет так, как ты хочешь.
С тех пор каждую ночь Куин брал ее, бездушно используя ее тело, а она неподвижно лежала под ним. Во всем этом не было ни капли нежности, ни капли ласки, ни капли удовольствия для Ноэль, и, как она скоро поняла, для Куина тоже. Возможно, именно поэтому она не делала попыток сопротивляться. Ноэль казалось, что она обрела, наконец, способ воздействовать на него, неважно, какой ценой это досталось.
Каждую ночь после того, как Куин покидал ее койку, Ноэль снова и снова начинал мучить один тревожащий вопрос. Впервые она задумалась об этом, когда Куин унес ее с Нортридж Сквер и засунул в карету, но тогда она постаралась выбросить эту мысль из головы.
Почему она не сбежала от него, когда у нее был шанс? Могло ли быть так, что она не хотела его покидать? Это просто смешно, сказала она себе, и попыталась выбросить это из головы.
В течение дня поведение Куина было довольно обходительным. Он часто присоединялся к Ноэль во время ее прогулок, и заводил вежливую беседу, идя рядом с ней по холодной палубе. Затем, с позволения капитана, он приступил к ее морскому образованию, проведя ее по всем частям судна. Куин показывал подпоры и ванты, комингс-люки и транцевые кницы, объясняя назначение каждого из них, и рассказывал о различиях между этим судном и теми, которые были построены на верфях «Коупленд и Пэйл». Слушая его рассказы о кораблях, Ноэль едва ли могла представить, что этот обаятельный человек был тем, кто похитил ее, не один, а три раза изнасиловал, запугивал, а потом забрал от всего, что она знала, и увез в первобытные земли, откуда был родом.
Когда же они впервые начали говорить о других вещах — политике, философии, даже о них самих? Куин рассказал ей кое-что о своем прошлом, и хотя не упомянул ни Саймона, ни свою мать, Ноэль догадывалась, что ему пришлось рано распрощаться с детством. Она слишком хорошо понимала, что должен чувствовать ребенок, которому пришлось столкнуться с реальным миром. Не потому ли Ноэль обнаружила, что сама рассказывает Куину о детях, обитающих в трущобах Лондона, и делится с ним своим возмущением условиями жизни в городе, который считался цивилизованным.
Скоро Ноэль начала понимать, насколько хорошо образованным человеком был ее муж. Она узнала, что, помимо домашнего обучения, Куин провел один несчастливый год в Итоне, прежде чем был исключен за проступки, признанные непростительными. Тем не менее, он получил университетское образование в «Уильям и Мэри», маленьком колледже в Виргинии, где был изгоем среди обеспеченных сынков южных плантаторов из-за своего нескрываемого отвращения к рабству.
Они часто спускались в трюм корабля, где с удобством путешествовали Несущий Смерть и Каштановая Леди.
— Когда мы прибудем, тебе может показаться, что дом нуждается в некотором уходе, — однажды сказал Куин, когда они вошли в стойло, — Я не был дома более трех лет, и все это время Телевея была закрыта.
— Телевея? — спросила Ноэль, протягивая на ладони кусок моркови для Каштановой Леди.
— Это греческое слово, означающее дом. Саймон купил дом у греческого купца, который заработал состояние на хлопке, но переоценил себя и вскоре был вынужден продать дом и земли.
— Из-за индейцев?
— Не пугайся так. Индейцы в Джорджии больше не размахивают томагавками. Некоторые чистокровные представители этой расы все еще носят головные уборы из орлиных перьев и мокасины, но большинство одеваются так же, как белые, — с улыбкой заметил Куин.
Ноэль была удивлена, когда узнала, что у племени Чероки были свой свод законов и собственный алфавит. Вместо примитивных хижин, в которых, как она полагала, жили индейцы, в их поселениях были фермы и церкви, школы для детей.
— Индейцы стали очень цивилизованы, — сказал Куин, причем уголки его рта слегка изогнулись.
— Разве это не к лучшему?
Он взял щетку и начал расчесывать черный хвост Несущего Смерть.
— Они думали, что, приняв правила белых, смогут удержать свои земли, но это были глупые надежды.
— Почему?
— Были заключены соглашения, которые никто не собирался выполнять. Белые оставили племени Чероки крошечный кусок земли. Малая часть Северной Каролины и Тенесси, узкая полоска в Алабаме, и самый северный краешек Джорджии. А теперь у них отняли и то немногое.
Задумчиво Куин провел пальцами по гриве Несущего Смерть, забыв о щетке в своей руке.
— Последний Майский конгресс принял Билль о переселении индейцев. Всем восточным племенам: Семинолам, Чокто, Чикасо, Крик и Чероки, было приказано оставить родные земли и переехать на запад, туда, куда они не хотят.
— И никто не вступился за индейцев?
— Некоторые, — кивнул Куин, — Но это ничего не изменило.
— Итак, — задумчиво произнесла Ноэль, — Чероки пришлось покинуть их дома и получить взамен необработанные земли. Они уже ушли?
— Едва ли две тысячи из них. Но более чем шестнадцать тысяч осталось, надеясь на чудо.
— Ты думаешь, чудо произойдет?
— Я уже давно не верю в сказки, Высочество. Племя Чероки погибнет.
Чувствуя, как близко к сердцу он принимает несправедливость, Ноэль придвинулась ближе и мягко коснулась его руки.
— Мне очень жаль, Куин.
Секунду он смотрел на нее, затем коротко кивнул и пошел прочь.
Ни той ночью, ни следующей, Куин не делал попыток приблизиться к ней. Еще долгое время, после того, как он заснул, Ноэль лежала, пытаясь понять, почему ей становится все труднее ненавидеть Куина так же яростно, как раньше. Неужели она могла попасть под его странное обаяние? Из всех мужчин, которых она когда-либо встречала, с ним одним ей никогда не становилось скучно.
