Джудит Макнот - Раз и навсегда
"Я люблю тебя», – подумала она, и от этой новой мысли у нее чуть не подогнулись колени. Ведь она любила и Эндрю. Но если это так, то почему же она никогда не ощущала такого отчаянного желания осчастливить его? Она любила Джейсона, несмотря на предупреждение отца, несмотря на слова самого Джейсона о том, что ему не нужна ее любовь, а нужно лишь ее тело. Как странно, что Джейсон имеет не то, что хочет. Как же ей хочется сделать так, чтобы он пожелал и то и другое!
Виктория бесшумно подошла к нему – ее шаги заглушались толстым обюссонским ковром – и остановилась позади его стула.
– Почему ты так много работаешь? – мягко спросила она.
Он подскочил при звуке ее голоса, но не обернулся.
– Мне это доставляет удовольствие, – коротко ответил Джейсон. – Тебе что-нибудь нужно? Я очень занят.
Начало не предвещало ничего хорошего, и долю секунды Виктория раздумывала, не сказать ли ему прямо, что ей хочется, чтобы он пришел к ней ночью. Но для этого ей не хватило храбрости, и потом, ей вовсе не так уж хотелось немедленно отправиться в спальню – в особенности теперь, когда он настроен по отношению к ней "еще прохладнее, чем в день их свадьбы. В надежде разговорить его она мягко заметила:
– Если ты будешь целыми днями сидеть, у тебя появятся боли в спине. – Набравшись смелости, Виктория обняла его за плечи, намереваясь помассировать ему спину.
В тот же миг все его тело напряглось.
– Что ты делаешь?
– Я хотела растереть тебе спину.
– Мне не требуются твои растирания.
– Почему ты так резок со мной? – спросила Виктория и обогнула письменный стол, наблюдая, как проворно движется его ручка по странице, и восхищаясь его смелым, твердым почерком. Джейсон не ответил, она подошла к нему сбоку и присела на край стола.
Джейсон недовольно отбросил перо и откинулся на спинку стула, пристально глядя ей в лицо. Ее нога оказалась в опасной близости от его руки. Невольно его взгляд прошелся по ее груди, шее, ямочке на подбородке и остановился на соблазнительном изгибе ее губ. Рот жены просто напрашивался, чтобы его целовали, а ресницы были такими длинными, что отбрасывали тени на щеки.
– Отойди от стола и уходи отсюда! – бросил он.
– Как хочешь, – весело сказала жена и поднялась. – Я просто зашла пожелать доброго утра. А что бы ты хотел на ужин?
"Тебя», – подумал он. Но вслух сказал:
– Мне все равно.
– Тогда, может быть, тебе хочется что-нибудь особенное на десерт?
"То же, что и на ужин».
– Нет, – заявил он вслух, борясь с непреодолимым желанием, охватившим его.
– Как ты неприхотлив, – поддела она и протянула руку, чтобы погладить его прямые брови.
Джейсон схватил ее кисть своей железной хваткой на полпути и отвел ее в сторону.
– Какого дьявола, что ты себе позволяешь? – процедил он.
В душе Виктория струсила, но не подала виду, пересилила себя и просто слегка пожала плечами:
– Между нами постоянно возникают какие-то преграды вроде дверей. Я думала, что открою дверь кабинета и посмотрю, чем ты занимаешься.
– Нас разделяют не только двери, – возразил он, отпустив ее руку.
– Я знаю, – печально согласилась жена, нежно глядя на него синими глазами.
Джейсон с трудом оторвал взгляд от ее глаз.
– Я очень занят! – резко заявил он и снова взялся за бумаги.
– Я вижу, – с необычной нежностью подтвердила она. – Слишком занят, чтобы заняться мной. – И она тихо вышла.
К ужину она спустилась в гостиную в шифоновом платье персикового цвета, подчеркивавшем все великолепие ее форм, почти прозрачном. Глаза Джейсона превратились в щелки.
– Это платье тоже оплачивал я?
Виктория увидела, как его взор застыл на вызывающе низком треугольном вырезе лифа, и улыбнулась:
– Естественно. У меня же нет ни пенни.
– Не выходи в нем за пределы дома. Это неприлично.
– Я знала, что оно тебе понравится, – усмехнулась она, инстинктивно чувствуя, что оно действительно пришлось ему по вкусу, иначе его глаза не заблестели бы так.
Джейсон смотрел на нее так изумленно, что ей стало смешно, но она не показала виду. Затем он потянулся к хрустальному графину.
– Тебе налить шерри?
– Ни за что на свете! – рассмеялась она. – Должно быть, ты уже убедился, что от вина мне становится плохо. Так было всегда. Вспомни, что получилось, когда я выпила его в день свадьбы.
И, не ведая, насколько важную вещь она только что сказала, Виктория повернулась, чтобы поглядеть на бесценную китайскую вазу эпохи династии Минь, которая украшала золоченый столик, инкрустированный мрамором. Но думала она о другом: она была полна решимости добиться своего.
– Мне хочется завтра съездить в Лондон, – сказала она, подходя к нему.
– Зачем?
Она присела на ручку его кресла.
– Чтобы потратить немного твоих денег.
– А я и не знал, что выдал тебе какую-то сумму, – пробормотал он, косясь на изящное бедро, покачивавшееся совсем рядом. В романтическом свете свечей легкий шифон был совсем прозрачным и казался окрашенным в цвет плоти.
– У меня еще остались карманные деньги, которые ты выдавал мне все последнее время. Ты не поедешь со мной? После магазинов мы могли бы сходить в театр и переночевать в твоем лондонском доме.
– Послезавтра утром у меня здесь намечена встреча с людьми.
– Тем лучше, – не раздумывая ответила она. – В карете мы в течение нескольких часов будем одни, и у нас будет масса времени для мирной беседы. А завтра вечером мы вместе возвратимся.
– Я не смогу выкроить для этого время, – коротко заметил он.
– Джейсон… – нежно проговорила она, собираясь коснуться его густой шевелюры.
Он соскочил с кресла и, возвышаясь над ней, звенящим от презрения голосом воскликнул:
– Если тебе нужны деньги для покупок, то так и скажи! Но перестань вести себя как дешевка, а то я поступлю с тобой соответственно, и дело закончится тем, что ты окажешься вон на той софе с юбками, задранными на голову.
Виктория воззрилась на него, пылая яростью от унижения.
– К твоему сведению, я скорее предпочту быть портовой проституткой, чем шарахаться от собственной тени, как это делаешь ты, не видеть дальше собственного носа и все, что происходит, выворачивать наизнанку!
Джейсон уставился на нее.
– Ты не могла бы высказаться яснее?
Виктория в отчаянии и гневе чуть не топнула ногой.
– Сообрази сам! Ты очень любишь делать умозаключения на мой счет, к сожалению, всегда ошибочные! Но должна сказать, что, будь я шлюхой, я бы померла от голода, если бы выбор был за тобой! Можешь ужинать в одиночестве и унижать слуг вместо меня. А я завтра еду в Лондон одна.
