Перл Бак - Гордое сердце
— Я ее видела — это уродливо, потому что Джейн — уродка! — восклицала Марсия.
Джон испепелял ее взглядом.
— Мама, ты же знаешь, как выглядит Джейн. Она мне не кажется некрасивой!
— Только Соня прекрасна, — упрямо твердила Марсия. — Соня и Мэри красивые, и Блейк красивый. Я надеюсь, что когда вырасту, тоже буду красивой!
Она обратила вопросительный взгляд на Сюзан.
— Если я не буду красивой, то лучше умру!
— Ну, конечно же, будешь, — сказала Сюзан.
— А мне так не кажется, — немилосердно отрезал Джон. — От твоей физиономии мне плохеет. Ты всегда думаешь только о себе!
— Джон! — укоризненно сказала Сюзан, ей хотелось утешить Марсию.
Но Марсия сидела, прямая и холодная, и не нуждалась ни в чьем утешении.
— Мне вообще не важно, что думает Джон, — весело кричала она. — Зато я нравлюсь Блейку! — Они подъехали к дому. — Я на эту деревянную Джейн смотреть не пойду, — сказала она и умчалась вприпрыжку.
Когда они вошли в комнату Джона, Сюзан сказала:
— Тебе не надо бы так разговаривать с Марсией, Джон.
Он поразил ее своим взрослым и серьезным взглядом.
— Я ничего не могу с собой поделать, мама. Она толстокожая. Ее надо время от времени приводить в чувство, иначе она сведет тебя с ума. А как только она обнаружит, что она тебя как следует распалила, то только тогда почувствует себя счастливой.
Джон вытащил из шкафа пакет и развернул его. Это был кусок древесины высотой примерно в тридцать сантиметров.
— Это корень, — сказал мальчик, — я нашел его в лагере, он смахивал на Джейн. Посмотри, я только чуть-чуть подправил его, чтобы у него было лицо Джейн. Линии тела тут уже были. Но это еще не готово.
Сюзан совершенно забыла о Марсии. Действительно из этой деревяшки проступал образ Джейн. Джон срезал кору и верхний слой дерева, и перекрученный корень в точности повторил согбенную фигуру Джейн.
— Это очень красиво, — сказала Сюзан просто.
Она гордилась, гордилась своим сыном. Она создала его и передала ему что-то свое. Руки Джона ласково поглаживали дерево; у него были красивые руки, большие и уже сильные, мужественные на вид, но еще по-детски нежные. При виде его рук у Сюзан перехватило дыхание от захлестнувшей ее любви, она хотела нагнуться и поцеловать сына. Но не сделала этого.
Она всего лишь сказала:
— Может быть, тебе стоит брать уроки?
Он покачал головой.
— Нет, мама, я не хочу этому учиться. — Мгновение он молчал. — Я не буду зарабатывать себе на жизнь этим ремеслом. Я буду заниматься резьбой только для удовольствия. Я думаю, что, скорее всего, буду ученым.
Он осторожно завернул маленькую деревянную скульптурку в шелковый платок.
— Мне не хотелось бы зарабатывать таким образом, даже если бы я и мог. — А когда, повернувшись спиной к Сюзан, он укладывал статуэтку обратно в шкаф, то заметил мимоходом, как взрослый: — Знаешь, у Марсии какой-то кошачий взгляд на жизнь, мама. Она думает только о себе. Это меня заботит.
— Она еще маленькая, — сказала Сюзан с улыбкой. Ответственность была у Джона врожденной. Да, она узнала разворот плеч и форму головы Марка; но когда Джон повернулся, сходство исчезло. Его не было на лице сына, но оно было скрыто глубоко внутри.
— Она никогда не будет другой, — рассуждал Джон. — Она просто из такого теста. Знаешь, мне всегда кажется, что она сделана из обожженной глины — не из дерева, не из мрамора — из чего-то очень непрочного.
Сюзан впитывала его в себя, наслаждалась его близостью и потрясалась складу его ума.
— Нам с тобой стоило бы больше работать вместе.
Он покраснел так, что его светлая кожа приобрела багровый оттенок.
— Я бы с удовольствием, — сказал он, — но у тебя и так слишком много работы, разве нет?
— Не очень, — ответила Сюзан. — Я всегда найду время, если только ты захочешь.
Такое мгновение было слишком чудесным, чтобы длиться бесконечно, и потому она энергично его завершила:
— Когда выставка закончится, мы хорошенько это обдумаем.
* * *Она столько раз говорила: «когда закончится выставка», что ее охватило предчувствие какого-то перелома и перемены. Предчувствие столь сильное и странное, что еще в день вернисажа она рано утром забежала в свое ателье, чтобы собраться с мыслями и подумать, над чем она теперь будет работать. Уже длительное время она фиксировала идеи для своей «американской серии». Первая часть, содержащая семь работ, теперь экспонируется на выставке. Когда же она теперь прочитала наметки, то сюжеты показались ей совершенно незначительными и мелкими. Ни один из них не захватил ее настолько, чтобы захотелось немедленно воплотить его. Кроме того, она уже израсходовала весь мрамор. И теперь не была уверена, получит ли еще что-нибудь из Фейн Хилла. Вечером предыдущего дня по ее приглашению приехал отец Блейка, чтобы вместе с ней посмотреть на выставленные скульптуры.
— Посмотрите-ка на свой мрамор, — сказала она ему весело, открывая на следующий день после обеда выставочный зал. Все уже было прибрано и подготовлено к вернисажу.
Мистер Киннэрд вошел в зал, держа в руке черный котелок и серые перчатки. Они вместе прошли по всей выставке, останавливаясь у каждой скульптуры. Чем молчаливее был старый мистер Киннэрд, тем больше и быстрее говорила Сюзан.
— Вы помните этот блок? Это один из тех, что поставили из Паро. Эта пара работает в ресторане поблизости. Разве они не хороши? Муж подает суп с видом бога, пытающегося накормить все человечество.
— А это черный бельгийский мрамор. — Сюзан положила руку на мощное колено негритянки.
Мистер Киннэрд отвернулся.
— Это поразительно, — пробормотал он.
Осмотрев все статуи, он присел на стул и смотрел на них еще и издали.
— Я даже не в состоянии сказать вам, что я чувствую, — сказал он с волнением на лице и провел рукой по лбу. — Это… они такие огромные! Пожалуй, это помещение слишком мало для них — каждая из них требует большого пространства, а здесь они словно обрушиваются на человека.
Сюзан подождала еще минутку, а потом сказала:
— Надеюсь, что вы не сожалеете о том, что пожертвовали мне этот мрамор.
— Конечно, нет, — быстро ответил он, — может быть, я только… я не ожидал таких огромных вещей от… от женщины. К ним надо только привыкнуть… и все. Может быть, я ожидал увидеть нечто более легкое, более классическое.
— Я знаю, что их нельзя отнести к красивым и изящным, — тихо сказала Сюзан.
Мистер Киннэрд попытался было выйти из неловкого положения.
— В них скрывается неимоверная сила, моя дорогая. И техника их исполнения чисто мужская.
