Виктория Холт - Охотничья луна
— Да.
— Я слышал от Юджини.
— Тереза болтала, не так ли?
— Я понял, что у этого банковского парня все достоинства. Я слышал, что он что-то вроде образца добродетели.
— Это будет версией Терезы. Тереза склонна славить тех, кто ей нравится.
— И чернить тех, кто не нравится.
— Это свойственно молодости.
— Корделия, прекратите это. Мы должны поговорить. Бесполезно пытаться делать вид, что вы ко мне равнодушны. Неужели вы думаете, я не знаю, что вы чувствуете? Если бы вы прекратили вести себя так сдержанно, а были бы естественны, вы тотчас же пришли бы ко мне. Это то, чего вам хочется. Но вы так себя контролируете… настолько школьная учительница. Только вы не в классе. Мы два живых существа… мужчина и женщина, и самым естественным на свете для нас было бы быть вместе.
— Вы совсем меня не понимаете.
— Как раз понимаю. Вы хотите меня… меня. Я тот, кто вам предназначен, а вы все время с этим сражаетесь. Почему? Потому что рядом с вами стоит респектабельность и побуждает вас не иметь дела с человеком, который, возможно, помог одной женщине умереть и убил другую, оттого что она ему досаждала. Вы прислушиваетесь к сплетням. Вы обвиняете меня… когда все это время вы меня желаете. Я мог бы показать вам, что вы хотите меня так же сильно… или почти так же… как я хочу вас.
Я боялась его, когда он так говорил. Почему же я оставалась с ним? Почему он вызывает во мне такое волнение? Неужели в его словах что-то есть?
Он продолжал:
— Вы считаете, что я убил свою жену… Передозировка опия… Так легко это сделать. А потом вторая… удушение… удар по голове… а потом я закопал ее тело в лесу… нет, я бросил его в рыбные пруды. Эта идея получше. Член моей семьи уже сделал это раньше. Несмотря на все это… сплетни, скандал и ваше недоверие, вы меня хотите. Что же может быть более сильным показателем? Вы отворачиваетесь от меня, но не можете спрятать правду. Вы хотели меня в Логове дьявола. Вы томились по мне. Вы хотели, чтобы я взял вас силой. Тогда вы могли бы примириться со своей совестью. Но старуха Респектабельность стояла рядом с вами. «Беги, — сказала она. — Разбей окно. Выпрыгни». Все, что угодно, лишь бы дорогая старушка Респектабельность была удовлетворена. Вы думаете, это меня остановило бы?
— Да, остановило.
Я засмеялась, потому что это было сильнее меня, и он смеялся вместе со мной. Он продолжал:
— О Корделия, вы отбрасываете то, чего больше всего хотите. Если вы отвергнете меня, вы будете жалеть об этом всю свою жизнь. Этот рыцарь в сверкающих доспехах… этот Галахад, этот символ чистоты, этот злосчастный банкир, который всегда правильно складывает свои цифры и у которого никогда не было ни одной любовницы, на котором нет ни пятнышка… вы считаете, что он вам подходит?
Я снова рассмеялась.
— Вы совершенно абсурдны, — сказала я. — Я уверена, что его позабавило бы, что его так описывают. Уж несомненно нет ничего достойного презрения в том, что кто-то правильно складывает цифры, и мне представляется, что некоторый объем этого есть и в ведении хозяйства. Мне кажется, вы очень озабочены тем, чтобы выдать меня замуж. Я могла бы сказать вам, что мне этого не предлагали, и я удивлена, что вы слушаете болтовню школьниц.
— Предложение последует. Банкиры всегда знают, сколько нужно ждать и как получить нужный ответ.
— Восхитительные люди, — заметила я.
— О, я устал от вашего учительского отношения к жизни. Вы боитесь жить… боитесь скандала.
— Чего вы никогда не боялись. Видите, какие мы разные. Мы бы никогда не подошли друг другу.
— В отличие от вашего банкира. Педантичный, традиционный, домашние счета всегда в порядке, занятия любовью каждую среду ночью, четверо детей, поскольку это правильное количество. Вы смеетесь. Вы все время надо мной смеетесь. Вы ведь счастливы со мной, не так ли?
— Прощайте, — сказала я и галопом ускакала по направлению к школе.
В чем-то это было правдой. Если я и не была совершенно счастлива с ним, я была оживлена. Нет, я не была счастлива с ним; но, с другой стороны, я была несчастлива без него.
Было бы лучше, если бы я не встречала его наедине. Я просто выброшу его из головы. Буду вспоминать те мирные дни на ферме.
Я направилась прямиком в свою комнату, чтобы переодеться перед уроком.
Эльза с метелкой для пыли стояла на лестнице около моей комнаты.
— Добрый день, мисс Грант, — сказала она с присущей ей улыбкой.
— Добрый день, Эльза.
Я собиралась пройти мимо, когда она сказала:
— Мисс Грант, с Юджини Веррингер все в порядке?
— Юджини? Почему?
— Ну, она же была больна, разве нет? Два раза. Я беспокоюсь за нее.
— С ней все в порядке. Это просто были колики.
— О, я рада. К некоторым девушкам привязываешься…
как это было со мной в Шаффенбрюккене. Там были вы и француженка, и немка и та англичанка.
— Лидия, — сказала я. — Лидия Маркем. Тебе будет грустно услышать, что она погибла из-за несчастного случая на лыжах.
Она ухватилась за дверь и выглядела по-настоящему расстроенной.
— Не та же Лидия…
— Да. Я узнала это недавно. Ее брат пришел навестить меня и рассказал об этом. Она была замужем.
— Она была совсем девочкой.
— Достаточно взрослой, чтобы выйти замуж. Кстати, Эльза, ты помнишь, как ты сказала, что нам стоит пойти в лес? Ты рассказала нам об Охотничьей луне и всякое такое.
— Это просто была чепуха, чтобы вас позабавить.
— Ну, в тот раз ты оказалась права. Мы встретили мужчину, и потом он познакомился с Лидией. Он женился на ней.
— Не может быть!
— Довольно странно, не так ли?
— И потом чтоб она так вот умерла. На лыжах, вы сказали? Не подумала бы, что она из тех, кто занимается спортом.
— Нет. Должно быть, жизнь с мужем преобразила ее.
— О мисс Грант, для меня это вроде потрясения. Конечно, с тех пор как я ее видела, прошло много времени… Надо же, чтоб вы так вот с ее братом встретились. Должно быть, это был шок для вас.
— Ужасный шок. Я виделась с Моник… ты помнишь ее? Она рассказала мне о Лидии.
— О Господи, это все так странно сложилось… Что вы не знали и всякое такое. Но на самом деле я только хотела спросить вас о Юджини. Я слышала, к ней доктора вызывали. Что он сказал?
— Ничего серьезного. Кажется, она подвержена атакам печеночной колики.
— О. Я рада. То, что с ней это уже было, заставило меня призадуматься. Такие штуки ослабляют.
— Да, но Юджини молода. Должно быть, что-то ее расстраивает. Мы узнаем, что это, и положим конец злосчастным приступам. Такое время от времени случается.
— Я уверена, что это так. Рада, что ничего серьезного. Я начала задумываться… Да еще это известие о Лидии.
— Да, — сказала я и вошла в свою комнату.
