Вирджиния Хенли - Неискушенные сердца
Когда днем все собрались за едой, миссис Холл спросила Александрию про Табризию.
— Я не видела ее сегодня, — сказала та.
— Ты не думаешь, что его сиятельство взял ее в Эдинбург, а? — спросила она взволнованно.
— Да нет, не думаю. Ей пора рожать, но кто знает. Мой братец носится, как собака с костью, когда дело касается дамы его сердца. Пожалуй, лучше убедиться. Трой, как только поешь, поищи ее. Вдруг начались схватки, и она где-нибудь застряла, а ей нужна помощь.
Адам Гордон казался взволнованным.
— Такой сильный снегопад! Она не могла упасть в сугроб?
— Пошли, — скомандовал Трой. — Поищем вместе.
— А вы проверьте все комнаты в замке.
Отдыхая между приступами боли, Табризия размышляла над словами Маргарет, сказанными о ее матери. В чем-то они поразительно похожи. Обеих любили большие, сильные мужчины, лорды, но, когда они пытались подарить им ребенка, судьба вмешивалась, готовая все разрушить.
Нет! Табризия быстро отбросила от себя эту мысль. Парис обожает ее, она уверена в нем. Магнус тоже клялся, что любил Даниэль, как ни одну женщину в мире. С горечью она постаралась выкинуть из головы сумасшедшую женщину — Маргарет.
Она понимала: судя по частоте и силе схваток, ребенок может появиться в любую минуту, но вопреки всему надеялась, что до тех пор ее найдут. Однако время шло, и Табризии стало ясно: ей придется справляться одной. Ребенок, которому она помогла появиться на свет пару месяцев назад, стал для нее хорошей практикой. И, подойдя к вратам судьбы, каким-то чудом — что, впрочем, свойственно женщинам — Табризия вынесла, казалось, невыносимое. Она сама родила своего сына. Без всякой помощи.
Оказавшись на холоде, младенец тут же закричал, и она поспешно прижала его к своей обнаженной груди, завернувшись вместе с ним в накидку. Он быстро нашел сосок и, когда стал вытягивать из нее тепло, умиротворенно затих. Сама она не чувствовала холода и боли, перед глазами все плыло. Не было сил ни на что, и она смежила ресницы.
Быстро, как только мог, Парис пробирался сквозь метель. До дому осталось пять миль. С великим облегчением он увидел башни Кокбернспэта, однако неизъяснимое волнение, не отпускавшее весь день, снова сжало сердце. Встретив Адама и Троя, он понял, что дурные предчувствия не обманули.
— Ты не брал с собой Табризию в Эдинбург? — спросил Трой, уже зная ответ.
— Табризию?
— Она исчезла. Мы обыскали все кругом, мы ищем с середины дня, — с несчастным видом ответил Трой.
— Ее лошади нет, ты что не видишь? — рявкнул Парис.
— Да. Но мы надеялись, может, она уехала с тобой, — ответил Трой.
— Собери всех, кто был днем в конюшне. Кто-то же помог ей сесть в седло! Если она попала в метель, она долго не выдержит, — простонал Парис.
Трой нашел молодого парня.
— Куда она отправилась? — тревожно спросил Парис.
— Она поехала с той смуглой женщиной из Танталлона, — сообщил парень.
— Маргарет!
С искаженным лицом Парис закричал:
— Где Мэнглер? Иди сюда, девочка!
Адам увидел, как Парис вскочил на коня и вихрем унесся в снегопад.
— Ему нельзя ехать одному.
— Трой кивнул.
— Я возьму Яна и еще людей. Мы поедем за ним.
— Парис ехал медленно, с трудом пробиваясь вперед. Снег доходил лошади до брюха, она тонула в сугробах. Мэнглер бежала легко, словно летела над белым снегом, не мучаясь, как люди и лошади.
Мысли Париса прыгали. Почему судьба так играет с ним? Стоило ему найти любовь своей жизни, как провидение хочет отнять ее у него через несколько коротких месяцев счастья! Неимоверным усилием воли он заставил разум успокоиться. Терзания ничего не дадут. И хотя уже наступила темнота, луна освещала все вокруг, как днем. Ничего не видно — ни следов, ни падшей лошади. Ничего. Он повернулся в седле — его люди с ним. Через несколько долгих часов они добрались до Танталлона.
Большими шагами Парис пересек главный холл и остановился у подножия лестницы, когда появилась Маргарет. С облегчением он увидел лошадь Табризии в конюшне и решил, что они сумели преодолеть метель.
— Маргарет, слава Богу! Где Табризия?
— Табризия? — спросила она, явно озадаченная. — Откуда я знаю?
Он посмотрел в ее полубезумные глаза и все понял.
— Игра закончена, Маргарет! Ее лошадь в здешней конюшне. И тебя видели сегодня в Кокбернспэте. Ты хотела ее смерти, да? — спросил он, не веря самому себе.
— Я избавила тебя от одной жены, а ты женился на другой! — закричала она, гневно сверкая глазами.
— Ты убила Энн. Ты и твоя мать. Вы обе! — вдруг понял Парис.
Маргарет засмеялась.
— Она была орудием моей матери с той минуты, как появилась у тебя в замке, беременная от другого. — Она снова захохотала. — Мы с матерью избавились от той французской сучки Даниэль много лет назад, и какова ирония судьбы — ее ублюдочная дочь должна была снова помешать нам!
— Где Табризия? — строго спросил Парис.
За спиной Маргарет возник Магнус, и она оказалась как в ловушке.
— Рожает где-то в горах! Они уже оба замерзли! Новый взрыв истерического хохота потряс замок.
Магнус снял со стены двойной палаш и с размаху ударил им женщину, с которой жил многие годы. Тело Маргарет еще какое-то время стояло, после того как голова слетела с плеч. Потом, обмякнув, повалилось и, переворачиваясь, покатилось по ступенькам. Голова отлетела в другую сторону, лицо было спрятано под спутавшимися черными волосами.
— Ищите ее, ищите! — кричал Магнус. — Соберите всех моих людей!
Снова и снова прочесывали они с факелами снежную ночь, и все бесполезно.
Мэнглер нашла ее утром. Именно она. Взволнованный лай сообщил Парису — огромный зверь что-то обнаружил. Он молился, чтобы это не было животное или заблудший пес.
С трудом он вполз под навес, заваленный снегом. Она лежала недвижная и холодная. Слышалось лишь тихое попискивание ребенка. По крайней мере он жив!
Парис громко закричал, чтобы несли факелы. Он передал сына Яну и осторожно поднял Табризию, не осмеливаясь осмотреть, боясь, что она уже покинула этот мир и его в нем. Пока он пробирался сквозь глубокие заносы, сердце его билось, как колокол. И вдруг он ощутил слабое биение еще одного сердца у своей груди. Слабое, торопливое, но отчетливое. Дикая надежда проснулась в нем, и он поспешил в Танталлон.
— Бренди и виски! — крикнул Парис, поднимаясь с Табризией в апартаменты.
Ян шел за ним с ребенком. Все домочадцы ожили, слуги тащили одеяла, грелки, горячую воду. Разводили
огонь и грели еду, вытирали лужи от растаявшего на коврах снега.
— Разотри ребенка виски! — приказал Парис Яну, укладывая Табризию на большую кровать. — И плесни немножко сюда, в чашу.
