Джо Беверли - Счастье под запретом
Они очутились лицом к лицу с Френсисом.
Он, казалось, разгоряченно преследовал Тома, но теперь все его внимание было поглощено ею.
Все застыли, словно восковые фигуры. Но тут Френсис вынул из кармана пистолет и прицелился в Фернклифа с явным намерением убить.
Глава 20
Фернклиф и Серена попятились и в мгновение ока снова оказались в комнате. Лишь когда замок защелкнулся, Серена сообразила, что в комнате есть кто-то еще.
Люсьен.
Тишина в комнате была гробовой, так что Серена без труда услышала яростные крики Тома, кода, тот обнаружил пропажу рисунков. Она хотела что-то произнести, но слова словно застряли в горле.
Первым заговорил Фернкдиф. Он,с завидным достоинством произнес:
— Лорд Мидлторп, если вы намерены застрелить меня, то делайте это побыстрее, потому что мне смертельно надоела эта игра в кошки-мышки.
Френсис с громким щелчком взвел курок, но тотчас поставил его на предохранитель.
— Из-за вас не стоит попадать на виселицу, Фернклиф.
Серена наконец справилась с собой:
— Френсис, мы…
— Ни слова больше.
Он даже не взглянул на нее, но смел приказывать ей безапелляционным тоном. Она с надеждой посмотрела на Люсьена, но выражение его лица было таким же непроницаемым, как и у Френсиса. Почему они до такой степени ненавидят Фернклифа, что одно присутствие в его обществе делает ее виноватой?
— Милорд, — сказал Фернклиф, стараясь говорить спокойно и сдержанно, — я уже довольно долгое время искал возможности побеседовать с вами. Поскольку, вы передумали застрелить меня на месте, может быть, мы можем поговорить обо мне и леди Мидлторп?
— Сомневаюсь, — ледяным тоном произнес Френсис.
Даже уравновешенный Фернклиф покраснел от гнева.
— Вы хотите по-прежнему беспричинно препятствовать нашему счастью?
— Беспричинно? У вас очень странное понятие о причине!
— А вы, сэр, вообще не имеете о ней никакого понятия!
— Френсис, — вмешалась Серена, — ты должен выслушать его!
Он повернулся к ней, и ярость, сверкнувшая в его глазах, чуть не лишила ее чувств.
— Я бы с удовольствием послушал его предсмертные вопли. Если ты не хочешь, чтобы он умер, то лучше помолчи.
Ноги у нее подкосились, и она обессиленно рухнула на стул. И снова с надеждой взглянула на Люсьена, но тот стоял, прислонясь к стене и скрестив руки на груди, как будто наблюдал нечто совершенно обыденное.
Кровожадные разбойники.
Все эти разговоры о них — чистая правда.
Френсис повернулся к Фернклифу.
— Если бы я мог поверить хотя бы одному произнесенному вами слову, то потребовал бы объяснений. У меня лишь один вопрос: за что я заслужил все это?
Фернклиф скрестил руки на груди.
— Вы говорите, как избалованное дитя.
— Избалованное дитя! По-вашему, я должен закрыть глаза на это безобразие? Безропотно принять кукушку в гнездо и не возражать? Но если вы возжаждали получить десять тысяч фунтов, к чему приплетать сюда еще и женитьбу?
Прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, дверь распахнулась, и на пороге появился Том с красными от злости глазами. Злость переросла в ярость, когда он увидел Серену, прижавшую папку к груди.
— Я так и знал! Я немедленно забираю их назад. Ну?
Люсьен отпрянул от стены, достал пистолет и тут же взвел курок. Громкий щелчок заставил Тома оглянуться. Теперь он с растущим беспокойством заметил и других.
Френсис смерил его взглядом, и Том попятился. Серена ничуть не удивилась этому. Ярость, исходящая от Френсиса, могла бы испугать кого угодно.
— Вы, — произнес Френсис тоном, полным ненависти, — ходячая чума. Вся ваша семейка такая, но, полагаю, с вашей сестрой я просто вынужден буду разобраться. А с вами я не желаю иметь никаких дел. Посмейте только приблизиться ко мне или к моим близким, и я изничтожу вас так, что приличное общество будет вам заказано.
Том попытался что-то возразить, но у него ничего не вышло.
— Прочь с моих глаз!
Поскольку Том замешкался, Люсьен схватил его за руку, вышвырнул в коридор и закрыл за ним дверь.
Серена возрадовалась бы, если бы не слова «с вашей сестрой я просто вынужден буду разобраться».
Дело было именно в этом? В том, что она сестра своих братьев и в ней течет та же кровь?
А тут ее поймали на том, что она общалась с тем, кого Френсис считал своим смертельным врагом, хотя она не понимала почему. Он явно решил, что она обманула его доверие.
Френсис к этому времени был уже в такой ярости, что не имело смысла что-либо объяснять ему, впрочем, ей уже расхотелось объясняться с ним. Если он считает такое поведение корректным и разумным, вряд ли она сможет жить с ним и дальше.
Фернклиф нахмурился.
— Что вы там сказали о десяти тысячах фунтов, милорд? Это доля леди Мидлторп?
Френсис был подозрительно спокоен.
— Если она выберет вас, ей придется уйти в том, что на ней надето, и ничего больше.
— Глупости, сэр! Вы не имеете права так поступать. Это не только бессердечно, но и незаконно!
Френсис пожал плечами.
— Вероятно, вы правы. Пусть вам останутся три тысячи и драгоценности.
Услышав это, Серена нахмурилась. Вдовья доля Корделии наверняка намного больше трех тысяч, а вот ей Френсис выделил именно эту сумму. Она достала мешочек с драгоценностями.
— Вот эти?
— Ты уже захватила их с собой, как вижу?
Френсис спрашивал с преувеличенной сердечностью, что ранило даже больше, чем его ярость.
— Полагаю, если бы тебе не удалось заполучить сегодня на руки всю сумму, ты бы сбежала с тем, что есть. Или тебе просто нравится играть с ними?
Серена встала, сжав папку и мешочек с драгоценностями.
— Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь, кроме того, что ты абсолютно несправедлив к бедному мистеру Фернклифу. Он честный человек!
— А ты собираешься претендовать на роль честной женщины?
Она вздернула подбородок.
— Да.
Под его убийственным взглядом она выдохнула:
— В чем, ради всего святого, ты обвиняешь меня, Френсис? Неужели всего лишь быть здесь уже означает…
— Измену.
— Что? С кем?
— О, избавь меня от этого, Серена. Подумать только, я считал тебя неспособной разыгрывать роль!
— Кажется, мы все оказались способными актерами! Ты в течение долгого времени разыгрывал из себя джентльмена до мозга костей, в то время как мистер Фернклиф оказался прав. Ты и все Шалопаи — упрямые, глупые и злобные разбойники!
— Если бы я был упрямым, глупым и злобным разбойником, ты, дешевая шлюха, уже не раз испытала бы на себе мои кулаки. Если бы я, конечно, не вытряс из тебя душу еще раньше!
