Доводы нежных чувств (СИ) - Завгородняя Яна
Девушка, смеясь, высвободилась. Через минуту её взгляд стал серьёзнее.
— Виктор, мне нужно сходить кое-куда. Поскучаешь тут немножко? — она грустно улыбнулась.
— Я пойду с тобой, — требовательно проговорил он.
— Нет. Я пойду одна. Это личное. Прости, — она погладила его по щеке. — Я недолго.
Мужчина хоть и свёл брови в немом осуждении, но всё же нехотя ответил:
— Ладно, только недолго.
Девушка шла по деревне, здороваясь с односельчанами. Те, кто узнавал её, радовались неожиданной встрече со всей теплотой и искренностью. Она коротко беседовала с ними, но всякий раз отказывалась от гостеприимного приглашения отужинать или выпить чаю. Когда последний ряд домов крайней улицы деревни остался за её спиной, до места назначения оставалось уже немного.
Старая покосившаяся ржавая калитка деревенского кладбища никогда не закрывалась. Девушка прошла через неё и почти сразу оказалась в ряду аккуратных, хоть и заросших кое-где бурьяном могил. Она шла знакомой дорогой, чуть поднимаясь в гору и разглядывая с неподдельным интересом древние окаменелости, которые лежали прямо у неё под ногами и ждали какого-нибудь пытливого исследователя с беспокойным умом. Почти целый без сколов аммонит привлёк её внимание. Девушка подняла безукоризненный в своих линиях и пропорциях природный объект и, с минуту полюбовавшись на него, продолжила свой путь.
Могила матери находилась чуть в стороне от других захоронений, что вполне объяснялось расхождением семейства Виндлоу в вопросах вероисповедания с большинством односельчан. Адалин с благодарностью отметила, что последняя обитель её несчастной матери выглядела опрятно, а это значило лишь одно — её не забывали и регулярно ухаживали за памятным для сердца девушки местом. И всё же Адалин обошла низкую изгородь, чтобы пособирать осыпавшиеся листья и вырвать несколько сорняков, обещавших торчать здесь до первого снега. Она присела на кривоватую скамью возле ограды. Несколько минут она молча вглядывалась в деревянный крест, кое-где почерневший от времени, ветра, дождя и снега. Девушка отвыкла от этой незатейливой надписи на родном языке, которая сухо сообщала о том, кто здесь похоронен, и когда этот человек простился с жизнью. Адалин скорбно согнулась, упираясь локтями в колени. Плакать уже не хотелось — все слёзы давно уже были излиты и место тоски по потере в её душе давно заняли другие мысли и переживания. Адалин задумчиво крутила между пальцами аммонит. Она заговорила по-русски:
— Ты всё видела, мама, — она усмехнулась. — Поэтому много говорить не стану, иначе останусь здесь до глубокой ночи. Я выхожу замуж. Никогда бы не подумала, но, уверена, ты была бы счастлива за меня. И я счастлива, — лицо её обрело серьёзный вид и круглый камень упал под ноги. — Но мне так страшно, мама. Ты не представляешь, как бы мне хотелось поговорить сейчас с тобой, обнять тебя. У меня будет ребёнок и ты первая, кому я это говорю. Виктор ещё не знает и мне страшно, что будет с нами, как я выношу малыша, каким Виктор будет отцом и каким мужем станет, когда наша жизнь изменится. Мне так хочется верить в то, что он может быть верным и любящим без остатка, без оправданий своей грешной натуры. Я так его люблю, мам, что не переживу, если что-то разлучит нас и разрушит эту сказку. Ох, мама, как же я скучаю по тебе. — Девушка отёрла ладонью подступившую слезу.
Адалин свела ладони к переносице и принялась глубоко дышать, чтобы успокоить волнение, захлестнувшее её. Внезапно девушка заметила краем глаза что-то маленькое и юркое. Подняв голову, она обнаружила пёструю синицу, сидевшую сбоку на ограде. Птичка очень внимательно, склонив головку на бок, всматривалась в лицо девушки и не отводила взгляда любопытных глаз. Сделав несколько прыжков, она оказалась напротив Адалин и что-то чирикнула. Девушка усмехнулась, похлопала себя по карманам и развела руки, показывая, что ей нечего дать этому голодному существу. Синичка чирикнула более настойчиво, и девушка сунула руки в карманы, блуждая пальцами в их глубоких недрах. К своему удивлению и радости пернатого несколько семян подсолнуха оказались на ладони девушки, когда она вынула руку. Адалин очень медленно, стараясь не спугнуть птичку, стала протягивать руку, приманивая её. Переводя зоркий встревоженный взгляд от лица девушки к лакомству, птичка через минуту всё же набралась храбрости и решилась взобраться на её пальцы. Пары секунд хватило ей для того, чтобы поглотить скромное подношение и в тот же миг, когда рука Адалин опустела, малышка взмыла ввысь и скрылась из виду. Девушка продолжала сидеть улыбаясь. Невинное общение с птичкой подняло ей настроение. Практичный ум не узрел в нём никаких символов или знаков, зато душа, которая в силу грядущих важных перемен металась в сомнениях куда больше обычного, нашла успокоение.
— Не знаю, когда я теперь смогу навестить тебя, мама, — девушка отёрла о край пальто ладонь, которая ещё слегка зудела от крохотных коготков синицы. — Но мне нужно повидаться с ещё одним человеком, поэтому я должна идти, — Адалин поднялась. — Я люблю тебя, мама.
Ещё с минуту девушка молча глядела на крест, но мысли её, вопреки треволнениям, были уже не здесь. Развернувшись, она чуть быстрее, чем до этого, зашагала по тропинке вдоль ряда знакомых могил. Дорога оказалась длиннее, чем она ожидала. Адалин точно не знала, куда идти, но так как подобных захоронений здесь было немного, она быстро нашла то, что искала. Еврейская часть кладбища была огорожена забором и имела отдельный вход. Никогда раньше девушка не заходила сюда. Теперь же она внимательно изучала плотно приставленные друг к другу невысокие надгробия, испещренные надписями на непонятном языке, читать которые следовало справа налево. Но знание этого нехитрого принципа не спасало положения. Понять иврит мог только тот, кто изучал его.
Адалин могла пройти мимо нужной могилы, так и не поняв, где же нашёл свой последний приют дорогой её сердцу профессор Йозеф Штильман, если бы не заметила вдалеке две фигуры — мужчину и женщину, сидевших на траве, прижавшись друг к другу. Девушка, обнимавшая молодого человека за плечо, первая обернулась на шаги. Лицо её выразило искреннее удивление и несвойственную этому скорбному месту радость. Она что-то сказала своему спутнику, отпустила его и подскочила с места, прижимая руки к груди. Парень неспешно поднялся следом.
— Адалин! — воскликнула Бьянка. Ты приехала! — Девушка кинулась к подруге и обе сжали друг друга в крепких объятиях.
— Бьянка! Как я рада тебя видеть! — Адалин отстранилась, вглядываясь в милое лицо. — Брайан, милый, — она приблизилась к парню, который с усилием двигался в её сторону.
— Мисс Ви-ви-виндлоу, — тяжело проговорил он. — ка-кая неожиданная в-в-встреча. — Он совершенно искренне радовался.
— Да уж, — Адалин перевела грустный взгляд на могильный камень с шестиконечной звездой на верхушке. — Жаль, что она происходит при таких обстоятельствах.
Все поникли и, поддерживая Брайана, с двух сторон опустились на траву.
— Как это произошло? — спросила Адалин. — Отец писал, что он упал со стремянки, работая на чердаке.
— Это всё ле-летучие мы-мы-мыши, — начал Брайан. — П-профессор хотел их пр-про-прогнать и не у-не у-не удержался, — юноша прижал ладони к лицу, сотрясаясь от беззвучного рыдания. Бьянка обняла его и поцеловала в висок. По её щеке тоже сбежала слезинка.
— Я узнала обо всём, когда вернулась из поездки, — Бьянка обращалась к подруге. — И долго не могла смириться. Это так несправедливо и такая глупая смерть для человека, который столько всего сделал для этой деревни и для её жителей. У него были большие планы, но теперь какой смысл говорить об этом.
— Для нас он тоже сделал очень много, — подтвердила Адалин. — Я так и не успела отблагодарить его за ту возможность, которую он открыл передо мной.
— П-п-профессор н-н-никогда не п-принимал благодарности, — проговорил Брайан, всхлипывая. — Он всё д-д-делал от с-сердца. А однажды с-с-сказал мне: «Б-Брайан, в д-добрых делах всё п-п-прекрасно, к-к-кроме н-необходимости вы-вы-выслушивать с-с-слова благодарности.» Ещё он д-д-добавил: «Т-т-только никому не г-говори.» Но т-т-теперь я м-м-могу с-сказать. — Он грустно улыбнулся.
