Лора Эштон - Тайна «Прекрасной Марии»
Вдруг наступила тишина, которая разорвалась громом аплодисментов, когда невесты спустились в зал. Фелисия подставляла щеку для поцелуя старым дамам, протягивала ручку молодым людям. Дина повторяла все ее движения. Глаза обеих сверкали, когда они принимали поздравления с наилучшими пожеланиями. Обе они были одеты в розовые платья с шелковыми перевязями, отделанными бледно-кремового цвета лентами. На плечах были накинуты накидки. На ногах у Дины были небольшие туфельки того же бежевого цвета. Прическу Мама Рэйчел и Джуни постарались убрать в шиньон, из-под которого выбивались завитушки, и все это было украшено желтыми и розовыми розами.
Дэнис, видя ее испуг, пробился к ней сквозь толпу и взял ее за руку. Вокруг них начали раздаваться выкрики: «С наилучшими пожеланиями»
— Вы великолепны, мадемуазель! Дэнис, тебе досталась красавица.
— Вы выходите за Дэниса, а я помню его еще вот таким.
— Да, и ужасно непослушным, помнится, он положил лягушку в мой грог. Но теперь он так вырос, так изменился.
Старые леди хлопали ее по ладони, один старичок с ухмылкой похлопал ее по щеке. Дина с облегчением обнаружила, что никто не ставит ей в упрек ее акцент и никто не заговаривает о ее семье. Она улыбнулась куда менее напряженно, когда Дэнис вывел ее на танцевальную площадку.
Дэнис, с гордостью улыбаясь ей, точно знал, что многие в этом зале считают, что мадемуазель Мишле приехала из северных городов. Не проводили они параллелей и между элегантной девушкой рядом с ним и семьей Мишле из «Бэй Руж». Старый Викториен Мишле и его компания не присутствовали на балу. Их разубедили в этом, выставив им телегу с провиантом и бочонок виски. Все это было доставлено им в дом, где они могли выпить за здоровье невесты и не устраивать пьяных дебошей с гостями.
Музыканты, специально выписанные по этому случаю из Нового Орлеана и одетые в костюмы восемнадцатого века, заиграли первый вальс. И Роман и Дэнис вывели своих невест на полированный дубовый пол. Под аплодисменты две пары сделали два круга вокруг зала, прежде чем к ним присоединились сначала Поль с Салли, а затем, смеясь и кружась, остальные.
Танцуя с Дэнисом, Дина вспомнила насмешки сестры по поводу Золушки, ждущей своего принца, и счастливо закрыла глаза. Она больше не следила за шагами, это у нее получалось само собой в такт музыки. В конце концов она нашла своего принца.
Фелисия откинулась назад на руке у Романа и мило улыбнулась ему.
— Счастлива, моя дорогая? — Роман прикоснулся губами к ее лбу.
— Да, — И глаза ее заблестели от удовольствия.
Подумав недельку над словами матери о детях и их происхождении и учитывая то сладостное ощущение, которое она почувствовала, когда Роман положил ей руки на талию, Фелисия решила, что весь процесс может быть таким же знакомым, каким казался до разговора с матерью. Салли уверяла ее, что это приятно, когда привыкаешь, сейчас она думала, что приятным может быть и сам процесс привыкания.
Одна только Холлис мрачно наблюдала за происходящим. На ней было мягкое вельветовое платье зеленого цвета, которое делало ее глаза необычайно красивыми — цвета травы. Она бесспорно была одной из красивейших женщин на этом балу, но выражение лица делало ее какой-то встревоженно-обеспокоенной.
В результате Мама Рэйчел, которая сновала по залу с подносом в руках, на котором стоял один из любимых женских напитков, подойдя к ней, взяла ее за руку с явным намерением поговорить с ней.
— Не читай мне нотаций, — упредила ее Холлис.
Она бросила злобный взгляд на Фелисию, на белой шее которой четко контрастировали сапфиры, подаренные Романом. «Как бы я хотела задушить ее этим самым ожерельем», — подумала она.
Мама Рэйчел посмотрела на Холлис взглядом куда более добродушным, чем та ожидала увидеть.
— Дорогуша, ты не должна желать получить его. Любой другой мужчина в этой комнате, который в состоянии ходить, не упустит шанса жениться на тебе.
— Они все такие неинтересные. Или же они такие же старые, как Метуселан, и так же еле живы.
Она качнула головой.
— В любом случае я не уверена, что хочу еще раз выйти замуж.
Теперь она уже не признается, что хотела выйти замуж за Романа не без корысти.
— Зря расстраиваешься. Вот подумай чуть-чуть. Твой отец собирается взять тебя в Вашингтон. И уже там-то нет неинтересных мужчин, там все они метят в правительство.
— Я не была уверена, но теперь думаю, что поеду. Я не думаю, что смогу остаться здесь среди этих четверых, посыпающих друг друга сахаром. Я думаю, ты права. Мужчины в Вашингтоне имеют власть. Они любят женщин, а не каких-нибудь жалких девчонок.
— Моя школа. — Мама удовлетворенно похлопала Холлис по руке.
Тут же она подумала, что надо сказать мистеру Полю, чтобы он и ее взял с собой. Она не собиралась сейчас говорить Холлис об этом, но и отпускать ее одну в Вашингтон — тоже. Изучая сейчас расчетливое лицо Холлис, Мама Рэйчел подумала и решила, что надо бы выдать Холлис замуж, и чем быстрее, тем лучше.
Поль, принимая поздравления по случаю помолвки его детей, своей победы на выборах и проведения шикарного бала, увидел Холлис, которая одарила улыбкой, а потом положила руку на плечо молодому Алану Рилексу, чтобы станцевать кадриль, и с облегчением вздохнул. Его своевольная старшая дочь могла быть идеальной компанией, когда хотела, и страшной занудной, когда не хотела. Салли танцевала с каким-то старым дальним родственником, который был одет в штаны по колено, а дальше в высокие носки. Он был в придачу ко всему еще и глухой, и поэтому голос Салли был слышен даже несмотря на музыку. Поль улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. Когда же Поль повернулся, чтобы продолжить разговор с человеком, с которым он его до этого вел, он с удивлением обнаружил вместо него Адель.
— Если месье соизволит извинить меня, — сказала она, — то я хотела бы поговорить с кузеном Полем.
Хотя ее лицо ничего не выражало, Поль извинился перед компанией с чувством беспокойства. Адель избегала его, что ж, этого следовало ожидать после их разговора в большой гостиной. Теперь в ее глазах не было такой неуверенности и страха.
Скорее наоборот, они выражали что-то победоносное, скрытое за напускным равнодушием на лице. Поль неохотно последовал за ней, когда она повела его в небольшой альков в конце зала, который использовался, в основном для отдыха женщин, которым становилось дурно, или оккупировался молоденькой парой, пока Мама не могла этого заметить. На голове у Адели были какие-то искусственным путем сделанные завитушки, которые, как считал Поль, ей не шли.
— В чем дело, я не должен уходить от гостей.
— Я беременна.
— О Боже, ради всего святого. — Поль с трудом контролировал себя.
