Патриция Хэган - Рай в шалаше
Полевые цветы!
Да, он сказал что-то о полевых цветах.
Следом другое воспоминание всплыло на поверхность ее сознания.
…В тот день они ходили с отцом в усыпальницу ее матери. И отец увидел, что на склепе, с той стороны, где внутри стоял саркофаг с гробом Твайлы, из каменной кладки пробились робкие побеги полевых цветов. «Сама Смерть уступила дорогу Жизни», – заметил он тогда.
И тут Анджела поняла, что отец хотел сказать ей, перед тем как испустил последний вдох. Злополучные пластины для печатания денег спрятаны в семейном склепе!
Небо озарилось первыми лучами восходящего солнца. Девушка взволнованно повернулась к Бретту, спавшему на боку, спиной к ней, и осторожно потрясла его за плечо, желая тут же поведать ему сразу о двух чудесах.
Пробормотав что-то, он перевернулся на спину, но так и не проснулся.
Анджела едва сдержала крик изумления.
Сердце ее забилось с неистовой силой, дыхание перехватило. Перед ней лежал Гатор!
Глава 31
Анджела ехала вдоль реки.
Сильное течение извилистой Миссисипи подмывало берега. Анджеле приходилось все время быть начеку, чтобы лошадь Бретта не споткнулась о неожиданное препятствие или не увязла в мокром песке.
Девушка находилась в пути уже довольно давно – она не сбавляла ходу, не желая, чтобы Бретт, узнав об ее бегстве, смог догнать ее.
Бретт…
Анджела сердито поежилась.
Гатор…
Ну как же она не догадалась?! Конечно, у него было преимущество перед ней, ведь она не видела его, а голос он старательно изменял. Да, он вел себя совсем иначе, он даже по-другому занимался любовью!
Но тут Анджела напомнила себе, что не видела Гатора целых четыре года.
Ох, как же ее взбесил этот обман! Он притворялся с самого начала! Бретт был на службе у федералов. Стало быть, янки разузнали об их романтических отношениях в прошлом и решили воспользоваться ее слепотой, чтобы Гатор, как и четыре года назад, околдовал ее. Можно не сомневаться, что все это было затеяно лишь с целью выведать у нее тайну.
Да уж, нахмурившись подумала Анджела, может, что-то и переменилось за это время, только не способность Гатора обманывать.
Итак, кусочки пестрой мозаики стали складываться в единую картину. Теперь-то она поняла, почему он не увез ее к конфедератам. Его вовсе не волновало, что кто-то пытался убить ее. Он просто хотел быть рядом, когда память вернется к ней. И покушение на нее было, несомненно, инсценировано, чтобы он мог сделать вид, что спасает ее.
Как только ей открылась горькая правда, девушка поняла, что единственный выход для нее – бегство. Неизвестно, как Бретт поведет себя, узнав, что она прозрела. Ясно одно: он ее не отпустит.
Анджела решила как можно быстрее добраться до Нового Орлеана, чтобы проверить, правильно ли она истолковала последние слова отца. Если она найдет пластины в склепе матери, то постарается отвезти их в Ричмонд и передать правительству Конфедерации. Но Бретт обязательно поедет за ней – в этом можно не сомневаться. Руфус сообщит ему, что зрение вернулось к ней, и Бретт тут же поймет причину ее поспешного отъезда. Дальше…
Бретт непременно догадается, что она вспомнила, где спрятаны дощечки, и тоже поедет в Новый Орлеан. Причем он, пожалуй, подумает, что она все время знала, где они, только притворялась, будто ничего не помнит. А обратно не ехала лишь потому, что была беглой узницей и боялась снова попасть за решетку.
Анджела специально забрала его лошадь – так ему будет труднее догнать ее. Бретт, конечно же, попытается найти другую, потому что на маленькой лодочке ему не добраться до Нового Орлеана. Это займет у него некоторое время.
Девушка проехала мимо нескольких хижин, но не решилась сделать привал, дожидаясь, пока окончательно стемнеет. В конце концов она остановилась на небольшой ферме. Пожилые муж с женой, назвавшиеся Джаспером и Дейзи Кингстон, с радостью пустили ее на ночлег, когда она сообщила им, что спешит в Новый Орлеан к смертельно больной матери.
Джаспер тут же стал наставлять Анджелу.
– Вы не должны путешествовать в одиночестве, – настаивал он. – Дороги полны вооруженных до зубов янки, грабителей, повстанцев да бог знает еще кого. Много зла теперь повсюду, мисси, много зла… – повторил он. – Выезжать одной на большую дорогу – настоящее самоубийство. Тут и днем-то страшновато, а уж ночью и подавно стоит остерегаться. Теперь Миссисипи и Луизиана совсем не те, что прежде, – столько бандитов и убийц собралось здесь.
Анджела понимала, что старик говорит правду, а не просто пытается запугать ее.
– Но я должна попробовать, – решительно заявила она, – мне надо добраться до Нового Орлеана как можно скорее.
Дейзи невольно вспомнила о собственной дочери, умершей, когда ей было четыре годика. Может, она стала бы такой же красавицей, как Анджела. У девочки волосы тоже были цвета мартовского солнца на рассвете, а на щеках, как и у их гостьи, играли очаровательные ямочки. Накрыв руку мужа своей рукой, она с надеждой спросила:
– А что твой брат в Батон-Руж?
– Что мой брат? – резко переспросил Джаспер, сразу догадавшийся, что она имеет в виду.
Смущенно покосившись на Анджелу, женщина проговорила:
– Так уж случилось, Джаспер, что мне известно кое-что о твоей семье. Я знаю, что Лютер с друзьями иногда ездят в Новый Орлеан, чтобы продавать солдатам виски. Конечно, они неплохо зарабатывают на этом, – заметила Дейзи. – Так почему бы им не взять с собой Анджелу, когда они в следующий раз поедут в город? Их судно не обыскивают, поскольку всем известно, что они возят. Грешной напиток, вот что, – нахмурившись, добавила она.
– Да, это было бы чудесно, – поддержала ее Анджела. – Меня только до окраины города довезти, а оттуда я уж сама доберусь до места.
Скривив губы, Джаспер переводил взгляд с одной женщины на другую, надеясь, что выглядит устрашающе.
– Собственно, если с Лютером все в порядке, – наконец пробормотал он, – то что же я-то раздумываю?
Дейзи и Анджела, довольные, обняли его по очереди.
Через три дня Джаспер привез девушку к брату, который согласился взять ее с собой в Новый Орлеан в обмен на ее отличную лошадь. Анджела, не моргнув глазом, согласилась. У нее было чувство, что таким образом она хоть немного отомстит Бретту.
Друзья Лютера – Холлис и Эдвин, – как и он сам, были слишком стары, чтобы воевать. Они сразу понравились Анджеле, потому что были добры и вежливы с ней, и ей было легко с ними.
Анджелу спрятали в трюме среди ящиков с бутылками и банками с домашним виски, но, как только суденышко покинуло порт, ей позволили выйти на палубу и оставаться там два дня, пока они не придут в Новый Орлеан.
