Сьюзен Кинг - Пронзенное сердце
Элрис кивнула и послушно направилась к выходу вместе с леди Джулиан.
Все еще пытаясь подавить нечеловеческий гнев, Николас глубоко вздохнул.
— Собери отряд, — коротко приказал он Питеру и стремительно покинул зал.
— Смотри-ка, — показал Николас, — король Джон собственной персоной!
Питер вгляделся. Снег припорошил его золотые кудри, выбившиеся из-под капюшона.
— Да, королевское знамя реет над знаменем"? Уайтхоука. И целая куча всадников.
Сквозь снегопад они вглядывались в замок Грэймер, который неприступной крепостью возвышался на скале.
Николас тихо выругался.
— Имей мы даже тысячу воинов — все равно не смогли бы атаковать замок, пока в нем находится король. А уж о том, сколько с ним наемников, и говорить не приходится.
— Да, и нельзя забывать, что нападение сейчас — это акт измены, — прибавил Питер.
Николас прищурил глаза. Сейчас они казались стальными клинками.
— Мою жену сегодня утром похитили, и я ее верну любой ценой. Мне все равно, есть в замке король или нет. Но его присутствие, надо признаться, путает мои планы. Предполагается, очевидно, что я войду в замок как бывший наследник и буду вежливо просить? — Покачав головой, он опять проклял все в полном расстройстве.
Яростная скачка в Грэймер во главе целой сотни всадников настроила Николаев на воинственный лад — огонь в душе разгорелся вовсю. А сейчас, стоя на краю леса перед замком, он видел королевские знамена и чувствовал себя абсолютно беспомощным. В ярости барон изо всех сил сжал кулаки. Будь его отец сейчас в пределах досягаемости, последствия трудно было бы предугадать.
С помощью Питера и Юстаса Николас быстро собрал большой отряд. Вильям тоже настоял на своем участии в операции. Готовые к бою, воины сначала поехали на то место, где случилось несчастье.
Трое конвойных и мальчик-слуга лежали в холодной молчаливой пустыне. Барон оставил на поле битвы дюжину всадников, чтобы отвезти убитых в Хоуксмур.
— Будь проклят Шавен, — отрезал он. — Будь проклят мой отец!
— Чего Уайтхоук хочет от леди Эмилин? — не сдержался Питер. — И зачем было брать в плен детей?
Николас внимательно наблюдал за замком сквозь по-зимнему черные ветки деревьев, отмечая в уме количество стражи на стенах, оценивая укрепления. Люди короля сменяли воинов Уайтхоука — это было заметно по цвету плащей.
Казалось, невозможно даже представить, каким образом можно атаковать замок, не потеряв при этом сразу значительную часть отряда. У барона не было ни осадных орудий, ни средств, позволяющих заложить под стены порох. Николас считал про себя количество часовых на стене: уже сейчас их число сравнялось с числом его воинов. А сколько еще внутри укреплений?
Через некоторое время барон повернулся к Питеру, чтобы ответить на его вопрос.
— Почему Уайтхоук захватил их? Да потому, что только Эмилин способна выдать ему того человека, за которым он охотится изо всех сил.
Питер кивнул, сразу все поняв.
— Черного Шипа.
— Именно так. — Николас выпрямился. — Возможно, Уайтхоук и получит его. Разумеется, в обмен на то, что нужно мне.
— Но ты же не выдашь его! — пораженно произнес Питер.
— Разве у меня есть выбор? — спокойно возразил Николас. Он помолчал. — Чтобы освободить мою семью…
Слова, так естественно произнесенные, едва не задушили его, не разорвали ему сердце. Семья. Он хотел видеть ее в безопасности, и ради этой привилегии был готов рисковать жизнью. Эмилин и ее младшие вошли в его жизнь, словно дар, словно Господнее благословение. Он не позволит отнять их у себя.
— Твоей леди приятнее будет видеть тебя живым, друг. Поэтому советую тебе думать головой, а не идти на поводу у чувств, — посоветовал Питер.
Николас быстро взглянул на него и открыл было рот, чтобы ответить что-то, но тут же передумал, внимательно вглядываясь вдаль.
— Подожди-ка. Что это там такое?
Питер посмотрел туда, куда показывал баров.
— Фургон с припасами.
Четырехколесный фургон неуклюже катился по дороге — нелепое сооружение из дерева и кожи. Когда он подъехал поближе, стало заметно, что он достаточно велик.
— Всего один человек, — удивленно заметил Николас. — Неужели там бочки с элем?
Фургон со скрипом подъехал к воротам замка и остановился. Возница и страж у ворот обменялись криками, которые невозможно было разобрать издалека, и неуклюжее сооружение проехало по мосту через ров. Словно разверзлись врата ада, поднялась массивная чугунная решетка и пропустила фургон, тут же снова опустившись, как будто поглотив его.
— Торговец элем? — нахмурился Питер. — Уайтхоук, должно быть, решил славно угостить короля в честь Двенадцатой ночи!
Николас повернулся к другу и медленно усмехнулся.
— Нет, — сразу понял Питер. — Подумай о риске. Туда-то мы всех провезем, а обратно? Мы не можем обманом затащить в замок сотню людей, чтобы они помогли нам пробить себе путь на свободу!
Николас внимательно разглядывал покрытую снегом местность и неприступную твердыню замка. Глаза его сверкнули — в голове явно формировался какой-то план. Привлекательный, смешной и вполне реальный.
— Поедем, — позвал он Питера. — Вернемся в лагеръ. Мне надо послать людей по деревням.
— Милорд, — недоверчиво поинтересовался Питер, — какой план ты придумал?
— Я еще и сам точно не знаю. Но нам понадобятся скатерти и корзины с хлебом. А может быть, еще вино и эль.
— Пикник? — Питер выглядел крайне удивленным.
— Вот именно, пикник. Я голоден. — Николас громко рассмеялся, повернул своего Сильвануса и направился в кружевную чащу зимнего леса, подальше от края поля. Натянул поводья и снова усмехнулся — уже совсем невесело. — Голоден. Мечтаю о крови Шавена на своем мече.
Глава 22
«Хотя и не выгребная яма, но, тем не менее, тюрьма», — подумала Эмилин. Полутемная спальня казалась смертельно холодной, несмотря на слабый огонь в камине, а за запертой дверью стоял часовой. Из главного зала замка постоянно доносились шум и крики — там, не переставая, продолжался пир.
Бросив взгляд на занавешенную кровать, в которой Бетрис спала вместе с детьми, Эмилин поплотнее запахнула плащ и подошла к окну. Ребра ее болели, лицо было все в синяках, но она ни за что не хотела лечь отдохнуть.
После долгого, мучительного и холодного пути в Грэймер пленников провели в эту спальню, которая находилась рядом с галереей напротив главного зала. Стражник принес хлеб, разбавленный водой эль и запер дверь.
Это произошло уже несколько часов назад. Позже, ближе к вечеру, они услышали музыку — в Главном зале начался пир в честь Двенадцатой ночи.
