Стефани Блэйк - Великолепная страсть
Из уст женщины вырвался долгий трепетный вздох, когда мужчина овладел ею, и теперь Майра и Уинстон могли наблюдать, как согласно и ритмично задвигались их тела.
Майра стояла в оцепенении, похожем на сомнамбулическое состояние. Она почти не почувствовала, как его рука подняла сзади ее юбку и скользнула между ее обнаженными бедрами.
– Прекратите это немедленно, – задыхаясь пробормотала она. – Вы не имеете права!
– Перестаньте играть в свои игры, дорогая. Созерцание этой пары возбудило вас так же, как и меня. Ага! А вот и неопровержимое доказательство! – Его пальцы скользнули дальше, за край ее подвязки.
– Вы мерзкий проныра, – сказала она, но не стала сопротивляться, когда он заставил ее опуститься на густую сладко пахнущую траву и принялся целовать ее шею и виски.
– Это чистое безумие, – слабо протестовала она, но слова ее звучали не слишком убедительно.
– Не желаете ли снять ваше платье, а иначе оно помнется и на нем будут пятна от травы?
– Возможно, это было бы правильно.
Не прошло и мгновения, как они оба избавились от своей одежды. Майра легла на спину на мягкую травку, ноги ее были раздвинуты. Она была уже вполне готова, когда он овладел ею, и даже несколько смущена тем порывом страсти, который охватил ее при виде мужчины и женщины, занимающихся любовью. Медленное, дюйм за дюймом проникновение в ее тело принесло ей столь острое наслаждение, что первый пик она испытала еще до того, как он полностью вошел в нее. Не утратив желания, она испытала четыре оргазма подряд.
– Вы самая потрясающая женщина, с которой мне довелось сблизиться, – прошептал он, ощутив ее страсть и ее завершение.
– А вы один из самых лучших жеребцов, с которым довелось познакомиться мне, – ответила она сердито. – Кстати, не впадайте в заблуждение, Уинстон. Вы, как и большинство мужчин, убеждены, что это они укладывают женщину в постель с собой. Они считают, что в сексуальных отношениях их роль ведущая. Но это заблуждение… В действительности это я вас уложила с собой!
Он перекатился на спину и разразился смехом.
– Умерьте свое веселье, – предостерегла она. – Нас могут услышать там, внизу.
– Пусть придут и посмотрят на нас, если хотят. Мне наплевать. В конце концов, мы первыми начали за ними подглядывать, как вы изящно выразились. Хотите еще разок попытать счастья, прежде чем мы уедем?
– Пожалуй, нет, Уинстон. До Лондона ехать далеко. И уж если быть вполне откровенной, то я совершенно без сил. – Она рассмеялась и легонько ущипнула его. – Я чувствую себя, как кошка, готовая свернуться клубочком после того, как она вылакала блюдечко теплых сливок.
– Когда я снова увижу вас?
– Давайте не будем строить планов надолго. В будущем месяце должен вернуться Брэдфорд.
Он склонился над ней и поцеловал ее в щеку. Тон его был необычно серьезным:
– Я хочу, чтобы вы знали, что для меня это не эскапада на одну ночь. Это я снова цитирую свою старушку. Конечно, скверно, что мы оба состоим в браке. Мы смогли бы сохранить связь надолго, и наши отношения были бы идеальными.
– Уинстон… – Она потрепала его по щеке. – А как насчет ваших честолюбивых устремлений? Если ваши политические противники разведают о наших отношениях, они вас просто уничтожат, как вы уничтожили Чарлза Парнелла[35] из-за его делишек.
– Черт возьми! – Он сел и ударил кулаком по земле. – Испокон веку известно, что самая страшная тирания – это власть слабых над сильными. Общественное мнение несгибаемо и своевольно. Мы, политики, служащие толпе, – большие рабы своей власти, чем они, плебеи, наши рабы.
– Так всегда было, Уинстон. Возьмите хотя бы Брэда. Личные отношения он принес в жертву власти и богатству, и жертвы эти были несоизмеримы с его достижениями. Если выразить это буквально, то можно сказать, что он потерял семью из-за своего честолюбия.
– Как жаль, но ведь у каждого человека своя цена, и трагедия заключается в том, что эта цена слишком низка. Я желаю вас, и так будет всегда.
– Нет такого понятия, как «всегда». Все имеет начало и конец.
Идиллические отношения между Уинстоном Черчиллем и Майрой Тэйлор продолжались до самого начала Первой мировой войны.
Глава 30
28 ИЮНЯ 1914 ГОДА. СЕГОДНЯ ЭРЦГЕРЦОГ ФРАНЦ ФЕРДИНАНД, НАСЛЕДНИК АВСТРО-ВЕНГЕРСКОГО ПРЕСТОЛА, И ЕГО СУПРУГА БЫЛИ УБИТЫ В САРАЕВО, В БОСНИИ.
Уинстон Черчилль отшвырнул номер лондонской «Таймс» с такой силой, что тот угодил в стену.
– Самовлюбленный высокомерный осел! Дразнить льва в его логове и то безопаснее! Эрцгерцог Австро-Венгерской империи принялся выставлять себя напоказ на этом проклятом Богом кусочке земли, Балканском полуострове! В течение многих веков это место было сценой величайших битв и началом всех величайших войн в истории Европы, конгломерат маленьких, но настроенных воинственно и пропитанных яростным национализмом стран, границы которых сдвигались в ту или иную сторону после каждой новой войны. И нет ничего удивительного в том, что они все поражены этнической паранойей.
Он остановился у окна, жуя свою сигару и глядя куда-то вдаль, на другую сторону обширных садов Мэнорхейвена, поместья Тэйлоров в графстве Кент. Майра поднялась с дивана и подошла к нему сзади, положила руки на его широкие плечи.
– Уинстон, я очень слабо разбираюсь в политике и международных отношениях и интригах, но никак не могу понять, почему одно политическое убийство в месте, где готовят политических убийц, как в цивилизованном мире врачей, юристов и учителей, должно вызвать столь безумную ярость у первого лорда адмиралтейства Британии.
Он обернулся и обнял ее.
– Моя дорогая Майра, с того самого момента, как шесть лет назад Австро-Венгрия аннексировала Боснию, я предсказывал, что Балканы стали бомбой с часовым механизмом, которая когда-нибудь взорвется и сотрясет всю Европу. С тех пор не было ни одного месяца, когда бы не возникало хоть одного серьезного конфликта между Австро-Венгрией, с одной стороны, и Сербией и Боснией – с другой.
– Но какое до этого дело Великобритании?
Он швырнул погасшую сигару в камин.
– Это как китайская головоломка – все запутано и перемешано: разорванные договоры, пакты о взаимопомощи – столько всего, такая мешанина, что в голове не помещается. Если немецкий посол помочится в мужском туалете на итальянского министра, фигурально выражаясь, то не пройдет и недели, как Англия окажется втянутой в войну против Германии.
– Ну, дорогой, ваши метафоры – это уж слишком! – Майра со смехом обняла его.
– Это прискорбные факты жизни. Позвольте изложить вам гипотезу, касающуюся возможного развития событий в следующие месяц или два. Прежде всего Австро-Венгрия предъявит Сербии ультиматум столь жесткий, что он окажется невыполнимым. Например, чтобы в Сербии и Боснии военными силами подавлялись все направленные против Австрии радикальные демонстрации. На этом этапе в процесс ввяжется Россия. У нее пакт с Сербией о взаимопомощи. Ну не идиотизм ли это? Пакт о взаимопомощи, заключенный между медведем и мышью! У Франции с Россией тоже пакт о взаимопомощи. Ну, это, пожалуй, более разумное соглашение. У Италии тайный договор с Францией, заключающийся в том, что ни одна сторона не будет вмешиваться в конфликт, в который окажется замешана другая. А Германия, безусловно, поддержит Австро-Венгрию, в случае если разразится война. Во время нашей первой встречи я говорил о том, что близится Армагеддон. Я ужасно боюсь, что этот момент настал, моя дорогая.
