Эйна Ли - Очаровательная незнакомка
Невозможно было остаться равнодушным при виде открывшегося перед ним зрелища. Затаив дыхание, Руарк уставился на великолепные округлости восхитительной груди Энджелин. Она была даже более прекрасна, чем ему запомнилось. Материнство не только не испортило эту грудь, а, наоборот, придало ей еще большее очарование. Дрожащими руками он кое-как натянул на Энджелин ночную рубашку и снова уложил жену на постель. Затем дошла очередь до панталон. Тонкая, прозрачная ткань почти не скрывала изумительного тела, открывшегося его жадному взору. На мгновение Руарк закрыл глаза — ему припомнились восхитительные минуты, когда это тело трепетало под ним в любовном экстазе…
Злясь на самого себя, он отбросил легкое покрывало, лежавшее на постели, и укрыл Энджелин простыней, чтобы защитить от прохладного ночного воздуха — и собственных низменных желаний. Затем, присев рядом с больной, Руарк снова смочил салфетку в воде и приложил ей ко лбу. И опять ощущение прохладной, влажной ткани оживило Энджелин. Она открыла глаза. Руарк взял ее за руку.
— Как ты себя чувствуешь, Энджел?
— Гораздо лучше.
Она улыбнулась.
— Что ты делаешь? — спросила она через минуту, когда Руарк начал вытаскивать шпильки у нее из волос.
— Пытаюсь снять с тебя этот шлем.
Он расплел ей косы и разложил длинные пряди на подушке, так что они теперь, словно ореол, обрамляли бледное лицо Энджелин. Довольный полученным результатом, Руарк снова сел и улыбнулся.
— Отлично! — сказал он, радуясь, что ее роскошные волосы теперь ничто не стесняет.
Наклонившись, он убрал за ухо непослушные пряди, упавшие ей на лоб.
— Мне не хотелось причинять тебе столько беспокойства, — сказала Энджелин, робко глядя на Руарка. — Зря я все это затеяла. Но, черт побери, Руарк, как тебе удается всегда «смеяться последним»?
— Разве я смеялся? Да я и слова не сказал, — невинно округлив глаза, возразил он.
— Ну и что! Все равно я знаю, о чем ты думаешь.
— А вот это вряд ли, моя дорогая леди, иначе ты не лежала бы сейчас так спокойно!
Наступило неловкое молчание — каждый погрузился в свои мысли и воспоминания. Руарк внезапно посерьезнел и поднялся с кровати.
— Тебе еще что-нибудь нужно?
— Пожалуй, я бы чего-нибудь съела или выпила — например, кусочек хлеба с молоком.
— Я пришлю к тебе Майру с подносом. — Он пожал ей руку и добавил: — Спокойной ночи, Энджел!
Он направился к двери, а она проводила его смущенным взглядом.
«Боже мой, Руарк, неужели все пропало и уже ничего нельзя изменить?» — подумала Энджелин с тоской.
Почувствовав прикосновение губ к своей щеке, Энджелин медленно открыла глаза и была вознаграждена широкой улыбкой сына.
— Томми проснулся!
Она обвила руками его шею и крепко поцеловала.
— Томми проснулся, да, милый? Ну, тогда с добрым утром! А как поживает сегодня мой сладкий малыш?
Он пристроился рядом с матерью на постели, и Энджелин, прижав его к себе, продолжала:
— Как ты думаешь, что мы сегодня будем делать?
— Кататься на лошадке! — радостно завопил малыш.
— Опять? Ты только и знаешь, что ходить на конюшню и глазеть на лошадей. С тобой неинтересно!
Она начала щекотать Томми. В ответ малыш залился радостным смехом.
Послышался легкий стук в дверь и в комнату заглянул Руарк.
— Эй, это кто здесь так шумит?
— Мама! — хихикнул Томми, теснее прижимаясь к матери.
Руарк вошел в комнату, закрыл за собой дверь и направился к постели, где лежали Энджелин и Томми.
— Значит, мамочка уже лучше себя чувствует?
— Да, я в порядке, спасибо, — отрывисто бросила в ответ Энджелин.
Вчера, после того как Руарк покинул ее спальню, она поняла, насколько была близка к тому, чтобы снова подпасть под его обаяние — то обаяние, в действии которого она уже не раз имела случай убедиться. Его желание забыть и простить прозвучало вчера вполне искренне. Да, Руарк может себе позволить такую щедрость — в конце концов, он добился того, чего хотел. У нее же нет выбора — вздумай она ему перечить, и он не остановится перед тем, чтобы забрать у нее Томми. Она должна постоянно помнить об этом, чтобы не дать заманить себя в ловушку и не позволить своим чувствам в очередной раз одержать победу над разумом.
— Иди сюда, папа! — позвал Руарка Томми, похлопывая ручонкой по кровати.
— Только посмей! — не разжимая губ, прошипела Энджелин.
Искушение было слишком сильно, и в следующую минуту Руарк уже лег рядом с ней и сыном. Возмущенная Энджелин была уже не в силах сдерживаться.
— Ну, это уже слишком!
Она попыталась встать, но, вспомнив, что на ней надета лишь одна полупрозрачная ночная рубашка, тут же снова забралась под одеяло.
— Выходит, твое слово ничего не значит? Ты ведь обещал, что не будешь принуждать меня делить с тобой постель, — укоризненно произнесла она.
— Да, я говорил о своей постели. О твоей не было сказано ни слова, — с невинным видом парировал Руарк.
— Нечего придираться к словам! — проворчала Энджелин. — Ты просто низкий, подлый, мерзкий…
— Следи за своей речью, мамочка! Не забывай о том, что тебя слышит наш сын…
Руарк подхватил Томми под мышки и усадил себе на живот.
— Кажется, кто-то собирался сегодня кататься на лошадке?
Он начал подбрасывать сына, и каждое движение вызывало у малыша бурю восторга. Радостный смех Томми был настолько заразителен, что Энджелин, позабыв про свое собственное раздражение, невольно улыбнулась и начала следить за веселой игрой отца и сына. Однако все эти прыжки и возня на кровати постепенно привели к тому, что она, скатываясь все ближе и ближе к Руарку, в конце концов, оказалась тесно прижатой к нему. Веселая игра закончилась, и сияющий Томми упал Руарку на грудь. Обхватив отца за щеки и радостно улыбаясь, он потребовал:
— Папа, поцелуй меня!
— Ну конечно, малыш! А для чего же еще я сюда пришел, по-твоему? — отозвался Руарк, обнимая и целуя сына.
Заметив улыбку на лице матери, Томми перенес свое внимание на нее.
— А теперь ты поцелуй меня, мамочка!
Приподнявшись на локте, Энджелин перегнулась через Руарка и чмокнула сына в макушку. В тот же миг она почувствовала на своем плече руку Руарка и с ужасом обнаружила, что ее грудь прижата к его груди. Встретившись с ним взглядом, Энджелин по его глазам догадалась, какова реакция его тела на эту неожиданную близость.
— А теперь поцелуй папу, мамочка! — раздался новый приказ Томми.
Невинное лицо ребенка сияло от счастья. Энджелин пришла в ужас.
— Нет-нет, детка, не стоит! Папа и мама не будут целоваться…
Она попыталась отодвинуться, но Руарк не отпускал ее. Двухлетнего ребенка не так-то просто отвлечь от того, что у него на уме. Томми нахмурился и снова потребовал:
