Дженнифер Блейк - Закон мести
— Она так и сделала, но что в этом толку, если она не отвечала мне взаимностью. Я отдавал ей всю мою нежность, всю страсть, всего себя, а что получал взамен? Только жалость.
— Это неправда, — вступила в разговор Пилар. — Она любила тебя.
— То, что она испытывала ко мне, было скорее похоже на сестринскую привязанность.
Пилар тряхнула головой.
— Ты думаешь, она любила Рефухио? Мне представляется, что она просто почитала его как своего спасителя. Впервые она встретила человека, с которым чувствовала себя как за каменной стеной. Но это не любовь, скорее — благодарность.
— Может быть. Но я-то хотел, чтобы она преклонялась передо мной и была благодарна мне, а не ему. Я знал, что этого никогда не будет, пока жив Эль-Леон. Она прямо сказала мне это в ту ночь, когда ты появилась в нашем доме и Рефу-хио заставил ее приготовить для тебя его собственную постель.
— И ты предложил свои услуги его злейшему врагу.
— Это случилось задолго до того, как ты вошла в жизнь Эль-Леона, после того, как он «великодушно» подарил мне И сабель. Я понял, что нашел верный путь отомстить ему за все.
— Ты… ты убил мою тетку в ту ночь, когда я скрывалась в вашем доме в горах? Ты ушел тогда и долго не возвращался.
— Ну что ты. Для исполнения такого рода поручений у дона Эстебана есть немало других прислужников. Я только сообщал дону то немногое, что мне удавалось узнать о передвижении нашего отряда. Особо ценной информацией я никогда не располагал, поскольку Рефухио обычно ни с кем не делился своими планами. Но потом я увидел, как он обидел Исабель, когда привез тебя. Я понял, что она никогда не полюбит меня, пока он живет на этом свете. И я решил, что он должен умереть. Я убил бы сразу двух зайцев — избавился бы от соперника и получил щедрую награду от дона Эстебана за то, что уничтожил его врага.
— Ты поднял руку на того, кто столько сделал для тебя?
Балтазар смотрел куда-то сквозь Пилар.
— Мне нужны были деньги. Для Исабель. На будущее.
— Теперь у Исабель нет будущего. Она мертва. И об этом позаботился дон Эстебан.
— Как трогательно. — Дон Эстебан презрительно скривил губы, которые наполовину прятались в надушенной бороде. — Но у тебя, моя дорогая падчерица, этого будущего нет тем более. Впрочем, как и у Каррансы.
Балтазар весь вдруг напрягся, на лбу у него залегла глубокая складка.
— Ты же обещал отпустить сеньориту Пилар, если придет Рефухио.
— Конечно, мне пришлось пообещать это, ведь в противном случае ты отказался бы помочь мне в этом деле, — хихикнул дон Эстебан. — Но этого не будет. Девчонка может донести на нас губернатору.
— Если история о том, что Рефухио погиб в схватке с тобой, когда ты пытался спасти от него свою падчерицу и защитить ее честь, будет выглядеть в глазах окружающих вполне правдоподобно, то как ты объяснишь губернатору смерть Пилар? Поразмысли над этим хорошенько.
Лицо дона Эстебана застыло.
— С тех пор как эта негодная покинула монастырь, она доставила мне кучу неприятностей. Хватит, я и так много от нее натерпелся. Мы можем все представить как несчастный случай. Например, в поединке со мной Карранса мог использовать ее в качестве щита или даже собственноручно прикончить ее в припадке ревности. Да какая разница, что мы там сочиним! Я хочу, чтобы она умерла!
Рефухио взглянул на человека, который когда-то считался его другом.
— Ты дал мне слово, что Пилар будет отпущена на свободу.
— Эту записку писал дон Эстебан.
— Но ты позаботился о том, чтобы послание попало в мои руки. Выходит, ты тоже диктовал мне условия. И я принял их, поверив тебе.
— Не обращай внимания, — скрипучим голосом сказал дон Эстебан. — Месть покажется тебе еще слаще, когда ты увидишь, как он страдает от сознания того, что она умерла по его милости.
Балтаэар долго изучал лицо Рефухио, затем повернулся к дону Эстебану.
— Так быть не должно, — упрямо повторил он. — Я дал слово Рефухио. Если бы он считал меня лгуном, то не пришел бы.
— Что за чушь ты несешь! — Дон Эстебан совершенно потерял терпение. Он так крепко сжал руки в кулаки, что ногти впились в ладони, а его лицо стало багроветь. — Какие у тебя могут быть сомнения!
— А ты всеми средствами стараешься избавить нас от сомнений, — ответил ему Рефухио. — И ты добился успеха. Я понял, что если мне не суждено иметь честного друга, то, на худой конец, я приобретаю абсолютно бесчестного врага.
Балтазар стал хмурым, как грозовая туча.
— Я хочу покончить с Рефухио, но сеньорита Пилар мне ничего плохого не сделала. И вообще, я не воюю с женщинами.
— Но это придаст твоей мести особую пикантность. Это будет гораздо интереснее — заставить его помучиться, прежде чем расправиться с ним. — Дон Эстебан весь исходил злобой, но еще не отказался от попытки уговорить Балтазара. — Если она умрет первой, то он будет испытывать то же, что ты испытывал после смерти Исабель.
Взглянув в лицо Балтазару, Пилар увидела на нем отвращение. Она собралась с силами и заговорила, стараясь, чтобы ее слова звучали как можно убедительнее:
— В чем дело, Балтазар? Слишком трудно убить друга, когда он стоит прямо перед тобой? Особенно если этот друг — Эль-Леон? Ты мог бы с честью выйти из этой ситуации, если бы дал ему в руки оружие и сразился бы с ним один на один. Но ты никогда не осмелишься, ведь так? Ты трижды пытался лишить его жизни, и все три раза тебя постигала неудача. А уверен ли ты, что на самом деле желаешь его смерти?
— Заткнись! — проревел дон Эстебан.
Рефухио молчал, только с напряженным вниманием вглядывался в Пилар и в двух своих врагов.
Пилар продолжала говорить. От нее не укрылось, что Балтазара сейчас раздирают сомнения. Его лицо исказила гримаса, на лбу вздулись вены, руки были стиснуты в громадные кулачищи.
— Дон Эстебан, и никто другой, повинен в гибели Исабель. Он убил мою мать и тетку и хочет моей смерти. С женщинами он справляется запросто. Ему это ничего не стоит. Их жизни для него все равно что жизни каких-нибудь букашек.
Дон Эстебан вынул шпагу из ножен и наставил ее на Пилар.
— Ты, — прохрипел он, — значишь для меня еще меньше.
Пилар мельком взглянула на направленное на нее острие шпаги и заговорила еще быстрее:
— Неужели, Балтазар, ты допустишь, чтобы ему все сошло с рук? Ты будешь продолжать подчиняться ему после того, как он натравил на нас апачей и поставил под угрозу тебя самого? Решай же. Отдай Рефухио свой клинок. Эти двое в одинаковой степени сделали тебя несчастным. Так пускай же провидение решит их судьбу.
— Великолепная идея, — подхватил Рефухио. Он произнес это очень тихо, словно опасаясь, что звук громкого голоса может подтолкнуть Балтазара к принятию противоположного решения.
