Катарина Фукс - Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2
– Да, теперь, когда живая Святая Инесса будет жить под моим кровом, я не буду видеть ее. Что-то странное, да? – В голосе его появились ноты беззащитности. Мне так хотелось ободрить его.
– Ты любишь эту девочку, хотя бы немного любишь? – спросила я.
– И снова странно, но мне трудно ответить на твой такой простой вопрос. Когда я в ту ночь говорил ему (он не мог выговорить имя Теодоро-Мигеля), что хочу жениться на ней, так надо было говорить. Надо было, чтобы спасти ее. Жениться на ком бы то ни было, тем более на этой девочке, – нет, у меня никогда не возникало подобных желаний. Можно ли сказать, что я люблю ее? Отношусь ли я к ней так же, как я отношусь к моему Чоки? О нет. Люблю ли я ее, как Чоки любит твою дочь? Нет. Но какие-то прежде неведомые мне чувства мягкости, нежности, теплой доброты – это и есть моя любовь к этой девочке.
– Как ты посвятишь ее в свои отношения с Чоки?
– Не думаю, что это будет трудно. Она любит меня.
– Как ты покорил ее сердце. А ведь эта девочка уже знала, что такое блестящая партия, знатность и благородное происхождение.
– Но никто прежде не рассказывал ей таких занимательных историй, – с некоторым лукавством заметил Николаос.
– И никто не рисковал ради нее своей жизнью, – серьезно докончила я.
Глава сто семьдесят третья
Я привела себя в порядок, велела заложить карету и отправилась во дворец Монтойя, к своему младшему сыну Карлосу.
Самые разные мысли одолевали меня. Я заметила, что мне неприятно вспоминать о своей любовной связи с королем, отцом моего мальчика. Тогдашняя я не нравилась мне нынешней. Неужели та тщеславная, грубо чувственная, с неразвитыми куцыми мыслями молодая женщина – это была я? И ведь я любила Карла II Английского. Но с тех пор я любила так много, так насыщенно, так трагически и странно, что та, давняя любовь уже казалась мне слишком простой и плоской.
Я воскрешала в памяти облик маленького моего сына, его смуглое лицо, черные глаза и волосы. Потом задумалась о дочери. Как я встречусь с ней, что она мне скажет? Встречи с Чоки я не боялась, он легко простит меня, забудет все плохое.
Карета подъехала к парадным воротам дворца Монтойя.
Анхелита встретила меня и сказала, что мой сын сейчас на конном дворе вместе с сыновьями Мигеля. Она уже хотела послать за ним слуг.
– Нет, не надо, – вдруг решила я. – Проводи меня к нему.
И снова я шла по коридорам и галереям дворца Монтойя. Но на этот раз я не волновалась, не изнывала от тревоги. Я почему-то была уверена, знала, что встреча с младшим сыном будет радостной и счастливой.
На конном дворе я увидела подростка, почти юношу, и двух мальчиков помладше. Они ездили верхом по широкой гладкой площадке в форме круга. Увидев Анхелиту, самый младший замахал рукой и радостно закричал: – Мама!
Все трое повернули коней и подъехали к нам, старшие спешились. Анхелита подошла к самому младшему. Он протянул к ней руки. Она крепко обняла его и подхватила на руки. Несколько минут она так и стояла, держа своего сына на руках и крепко прижимая его к груди. Я почувствовала, что она безумно любит его, и ей стоит немалого труда сдерживать свои материнские порывы, не баловать его чрезмерно, относиться ко всем детям одинаково внимательно и ласково.
Наконец Анхелита опустила мальчика на землю. Тотчас старший брат весело и дружески привлек его к себе.
– Вот, – сказала Анхелита, – это наши мальчики. Самый старший – Мигель, Ласаро – младший, а Карлос – средний.
Все получалось так просто и легко. Карлос посмотрел на меня открытым веселым взглядом.
– Я знаю, – сказал он, – вы моя мать. Здравствуйте. Пойдемте в дом.
Он и вправду оказался очень смуглым, черноволосым и черноглазым, совсем испанский мальчик. Он так дружески и бережно обращался со мной, что я едва не расплакалась. Не помню, как мы оказались в комнате вдвоем.
Он сидел напротив и смотрел на меня все так же дружески и открыто.
– Я знаю, вы мать Селии и моя. Я смущенно закивала.
– Вы будете жить с нами? – спросил он с каким-то дружелюбным любопытством.
– А как лучше? – задала я вопрос. Конечно, он не спросил, будет ли он жить со мной, такое ему и в голову не приходило.
– Живите с нами, – ответил он. Так просто!
– Я не могу, – так легко было мне говорить с этим мальчиком, – Я уеду в Америку. Ты хотел бы поехать со мной?
– Не знаю. Пожалуй, нет. В Америке мой отец? Меня насторожил этот вопрос.
– Ты что-то знаешь о своем отце? Тебе рассказывали?
– Нет. Совсем ничего. Селия что-то знает, но мне она ничего не говорила. Она считает себя слишком умной и взрослой для того, чтобы дружить со своими братьями. Но ведь этот мир все равно принадлежит мужчинам, не так ли? И мы еще свое возьмем! А об отце я ничего не знаю. Он в Америке?
– Нет, – я заговорила медленно, – его уже нет в живых.
– Кто был наш отец?
– У тебя и у Селии – разные отцы, – это я выговорила все же с некоторым усилием. Но я решила сразу сказать ему правду. Почему? Может быть, потому, что чувствовала: он поймет меня.
– Кто же мой отец? – в голосе его чувствовалось какое-то спокойное любопытство.
– Он был королем Англии, моей родины, – сказала я с некоторым смущением. – Ты носишь его имя и очень похож на него.
– Он любил тебя?
Меня поразил этот вопрос. Именно так, любил ли он меня, а не я – его.
– Думаю, да.
Карлос вдруг рассмеялся, подошел ко мне, обнял и поцеловал в макушку.
День мы провели чудесно. Обедали все вместе. Даже Мигель смягчился. Все мальчики радовались его веселости. Я посмотрела, как они обучаются фехтованию. Мигель приказал принести гитару, и все вместе спели для меня. У его сыновей – Мигелито и Ласаро – были отличные голоса, настоящие голоса цыганских певцов. Но я заметила с гордостью, что и мой сын не отстает от них. Протяжные цыганские песни с печалью и весельем тронули мое сердце. Вся жизнь вдруг представилась красивой и щемяще печальной.
В дом Николаоса я вернулась только вечером. Карлос сказал, что хотел бы видеться со мной почаще, просил, чтобы я рассказала ему об Англии.
Глава сто семьдесят четвертая
Приезда Чоки и Селии я ожидала с каким-то нервическим страхом. Но все обошлось. Они и вправду вернулись через несколько дней. Дом их уже был готов. Они поехали туда. Николаос сказал мне об их возвращении. Они известили его через слугу.
– Лучше я поеду к Пересу, – сказала я. – Мне неловко встретиться с ними.
– Нет, останься здесь, – настаивал Николаос. – Они будут вести себя как обычно. Забудь этот свой нелепый страх. Все будет как обычно и даже хорошо.
– Они знают, что случилось с тобой? – нерешительно спросила я.
