Виктория Холт - Шелковая вендетта
– Если это не так, у тебя будет разбито сердце. Я жалею, что ты его встретила.
– Не надо жалеть, бабушка. Мне было с ним интересно... и я ничего не потеряла от этого.
Она облегченно вздохнула.
– Слава Богу, что ты дома.
– Он был очень галантен с Кэти, и она в восхищении от него.
– Неудивительно, что он добивался ее расположения. Через нее он хотел подобраться к тебе. Mon Dieu, если бы я знала, что это зашло так далеко, я бы себе здесь места не находила.
– Я никогда не забывала, что это за человек.
– Но я вижу, что он не оставил тебя равнодушной.
– Ну, если честно, противиться его обаянию довольно трудно. Когда я жила там, мне рассказали о дочери Рене – Элоизе. Она покончила с собой из-за неверности возлюбленного. Все считают, что этим человеком был граф. Говорят, ему было бы приятно соблазнить дочь Сент-Аланжера. У них старая семейная вражда. По-моему, это так бессмысленно. Полагаю, мой дед далеко не такой святой, каким себя считает.
– Ты права. Большего лицемера свет еще не видел.
– Я пришла к такому же выводу. У тебя на родине, бабушка, людьми владеют сильные страсти. И зная об этом, я вряд ли могла дать волю своим чувствам, ведь правда, бабушка?
– Надеюсь, что так. Я часто вспоминаю, как я была рада, когда вы с Филиппом поженились. Каким он был хорошим человеком. Я думала, что твоя жизнь устроена навсегда. Я была так счастлива.
– Ну разве можно знать, что с нами случится завтра, бабушка.
– Увы, это правда. Подумать только, как все перевернулось... А потом я хотела, чтобы ты и Дрэйк Одцрингэм... Этому мужчине тоже можно было доверять. Я никогда не перестану жалеть, что у вас ничего не вышло.
– Ты не можешь заставить жизнь идти так, как тебе хотелось бы.
Она кивнула. Я расспросила ее о делах и о том, что происходило в мое отсутствие, а потом начала думать о Дрэйке. Его образ значительно побледнел с тех пор, как я встретила Гастона де ла Тур.
Касси была очень рада, что мы вернулись. Она сказала, что очень скучала по нам с Кэти.
– Иногда я жалею, что мы уже не можем быть все время вместе, как в самом начале, – сказала она. – Этот парижский салон разъеденил нас.
– Ты тоже должна съездить в Париж, Касси. Тебе там понравится.
Она покачала головой.
– Мне лучше остаться здесь.
Это было правдой. Касси была бесценна для нашего лондонского салона. Из нее получилась прекрасная деловая женщина; она решила забыть о своих недостатках и сосредоточиться на достоинствах. Они с бабушкой очень сблизились, пока нас не было, и прекрасно ладили вместе.
После того, как она показала мне мастерскую, где была полностью ее территория, так как Касси старалась избегать общения с клиентами, она рассказала мне, что ее очень беспокоит Джулия.
– Она пьет много, как никогда. О ней уже стали поговаривать. Все говорят, что Дрэйк совершил ужасную ошибку, женившись на ней. Он женился, чтобы продвинуться вверх, а получилось, что она стала препятствием для его карьеры. Я навещаю ее. Дрэйк редко бывает дома.
Джулия несчастна. Я думаю, она очень любит его... но он не может ответить ей тем же. Он почти все время живет в своем загородном доме. Вряд ли это способствует его политической карьере: Иногда я застаю их вместе... и тогда мне кажется, что он почти ненавидит ее.
– Как это все печально.
– Ты должна сходить к ней как-нибудь. Возможно, она узнает, что ты вернулась, и ей будет больно, если ты не зайдешь повидаться.
– Не думаю, что она захочет видеть меня.
– Она хочет. Она каждый раз говорит о тебе.
– Ну тогда я зайду как-нибудь.
И в один из дней мы с Касси пошли к Джулии домой, где теперь был и лондонский дом Дрэйка.
Когда нас проводили в гостиную, я была поражена произошедшими в Джулии переменами. Она очень располнела, цвет лица стал еще ярче и имел уже багровый оттенок, глаза немного слезились.
Она выразила большую радость по поводу того, что я зашла.
– Ленор... ты недавно вернулась из Парижа! Это сразу видно, моя дорогая, правда, Касси? Такая элегантная! Как тебе удается быть такой тоненькой? А я расплылась... даже моя горничная уже видит, что бесполезно пытаться затянуть меня в корсет. Однажды наступает момент, когда бросаешь попытки выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле. Давайте выпьем шерри. Касси, позвони, пожалуйста. Скажи, чтобы нам принесли к вину сухого печенья.
Касси позвонила, а Джулия разлила шерри – себе изрядное количество.
– Ну, это здорово! – сказала она, поднимая бокал. – Как в старые времена. Помните... в Шелковом доме? Сколько с тех пор всего произошло. Бедного Филиппа уже нет... а-ты, Ленор, – вдова. Ты никогда не думала снова выйти замуж?
Действительно ли в ее глазах промелькнуло некое сожаление? Хотела ли она показать, что помнит о том, что было когда-то между мной и Дрэйком?
– Я осталась вдовой, – ответила я.
– Бедная Ленор! Должно быть, ты сама сделала этот выбор.
Я промолчала. Она снова наполнила свой бокал и быстро выпила.
– Быть женой политического деятеля оказалось не так уж занятно, – сказала она. – Иногда я думаю, что лучше бы уж я, как ты, осталась вдовой. – Она пожала плечами. – Ну, я хотя бы знаю, как порадовать себя.
Касси чувствовала себя неловко, и я уже подумывала, как бы поскорее уйти, когда в гостиную вошел Дрэйк.
– Это ты, Ленор, – сказал он, ринувшись ко мне и беря меня за руки.
– Рада видеть тебя, Дрэйк, – сказала я.
– Я слышал, что ты была в Париже.
– Я не так давно вернулась.
– Выпей с нами шерри, дорогой, – сказала Джулия.
– Нет, благодарю.
Она поджала губы.
– Полагаю, ты считаешь, что я уже выпила слишком много.
– Я не упоминал этого обстоятельства.
– Нет, но ты говоришь это всем своим видом. Когда ты выйдешь замуж, Ленор, сначала убедись, что твой муж не будет к тебе относиться слишком критически. Это так надоедает.
Дрэйк не ответил на это и повернулся ко мне.
– Надеюсь, в Париже дела идут хорошо.
– Да, очень. Графиня – прекрасный организатор.
– Полагаю, ты тоже. Касси держит нас в курсе ваших дел.
Повисло тягостное молчание.
– Тебе следовало выбрать тот же род бизнеса вместо политики, Дрэйк, – сказала Джулия. – Может быть, тогда ты чаще появлялся бы дома... если тебя удерживает только это.
Румянец на ее щеках становился все ярче. Я подумала, сколько она успела выпить до нашего прихода. Она повернулась к нам:
– Он так редко бывает дома... так, залетает ненадолго, когда ему необходимо быть в городе. И рвется скорее обратно в деревню. Я верно говорю, Дрэйк? Вечно носится со своими глупыми старыми избирателями. Не очень-то благодарная работа, верно? В последний раз ему еле-еле удалось наскрести голоса.
