Филиппа Грегори - Алая королева
— Именем моего сына, Генри Тюдора, истинного короля Англии, я принимаю клятву верности. Не сомневаюсь, что вы, также объединившись и с вдовствующей королевой Елизаветой, сумеете общими усилиями сбросить иго ненавистного кабана и вернуть нашей Англии радость, покой и счастье.
После обеда с Бекингемом я вновь отправилась в путь, отчего-то чувствуя себя странно удрученной. Совсем не такие эмоции должна испытывать женщина, только что одержавшая столь блистательную победу. Мне бы ликовать: благодаря мне герцог теперь считает, что именно он заманил моего сына в ловушку, вовлек его в подготовку к очередной войне и заставил участвовать в поднятом им, Бекингемом, мятеже, тогда как в действительности герцог сам угодил в сплетенные мной сети. Я полностью выполнила поставленную перед собой задачу. Теперь желание Господа будет исполнено, и все же… все же… мне не давала покоя мысль о двух мальчиках, запертых в Тауэре. Я представляла, как они, помолившись перед сном, забираются в свою просторную постель с надеждой, что уже завтра, возможно, увидятся с матерью, что дядя непременно освободит их, и не ведают, что мной, моим сыном и герцогом Бекингемом уже создан могущественный союз, что мы ждем лишь вестей об их смерти и готовы немедленно перейти к решительным действиям.
СЕНТЯБРЬ 1483 ГОДА
Наконец-то я получила то, что мне причиталось. Я унаследовала королевство, о котором мечтала, молясь Девственнице Жанне и стремясь стать такой, как она, единственная девушка на свете, которая не только предвидела возрождение своей страны, но и поняла — узнав об этом от самого Господа Бога! — что для этого следует сделать. Мои покои в нашем со Стэнли лондонском доме превратились в секретный штаб по подготовке мятежа; каждый день там появлялись гонцы, принося и унося вести о том, как идет сбор рекрутов и их вооружение, отсылая или, напротив, доставляя денежные средства, а также тайно вывозя из города собранное оружие. На моем рабочем столе, некогда заваленном книгами — свидетельствами моей преданности наукам, — теперь были расстелены тщательно скопированные карты, а в запертых ящичках стола прятались коды к расшифровке секретных посланий. Мои фрейлины привлекали к общему делу мужей, братьев и даже отцов, заставляя их клясться, что они свято сохранят тайну. Мои друзья-церковники как в столице, так и в моих провинциальных владениях, также поддерживали постоянную связь друг с другом, опутывая всю страну паутиной конспирации. Я сама решала, кому из них можно доверять, а кому не стоит, и всегда в первый раз обращалась к каждому лично. Не менее трех раз в день я молилась, преклонив колена у алтаря, и мой Бог благословлял меня на эту праведную борьбу.
Доктор Льюис по-прежнему являлся ниточкой между мной и королевой Елизаветой; почти каждый день он посещал ее, а она, в свою очередь, ставила задачи тем, кто еще оставался верен ей и принцам Йоркским; среди этих людей были и ее братья, и аристократы, и ее старые, надежные слуги. Братья Елизаветы и ее сын от первого брака с Джоном Греем рассредоточились по разным городам поблизости от Лондона и втайне вербовали на свою сторону всех, кто готов защищать Йорков; я же вербовала всех, кто готов сражаться за Ланкастеров. Мой управляющий Реджинальд Брей успевал повсюду, а мой дорогой друг епископ Джон Мортон, все еще находившийся как пленник в доме герцога Бекингема, но успевший с ним подружиться, каждый день сообщал герцогу, как успешно продвигаются у нас дела и как идет подготовка войска. Мне же Мортон писал, что сам Бекингем втайне вооружает собранную им многотысячную армию. Всем своим людям я гарантировала, что мой сын, одержав победу, непременно женится на принцессе Йоркской и объединит страну. Эта идея многим пришлась по вкусу и привлекла в наши ряды новых соратников. Однако самих Йорков, как и большую часть простого люда, судьба моего сына совершенно не интересовала; им хотелось одного: освободить принцев. Ради этого они сплотились с нами против Ричарда; да они пошли бы на сговор с любым союзником, даже с самим дьяволом, если бы он помог спасти сыновей Эдуарда!
Герцог Бекингем, судя по всему, пока был верен нашим общим планам, но я не сомневалась: у него есть и свой план, весьма отличный от моего. Впрочем, мне он обещал, что проведет всех своих вассалов, а также тех, кто верен Тюдору, через уэльские болота, затем переправится с ними через Северн и пересечет западную границу Англии.[46] Примерно в то же время мой сын Генри должен был высадиться со своим войском на южном побережье Англии и устремиться на север. Армия вдовствующей королевы была собрана в южных графствах, где она пользовалась максимальной поддержкой. Ричард по-прежнему находился в северных графствах, и было ясно, что ему придется буквально по крохам, на ходу формировать отряды, продвигаясь на юг, к Лондону, и по дороге встретиться не с одной, а с тремя вражескими армиями. В общем, ему оставалось лишь выбрать место своего последнего боя, где его и настигнет смерть.
Джаспер и Генри приняли в свое войско вчерашних заключенных и уличных бродяг из самых неблагополучных городов Северной Европы. Среди их наемников были и отъявленные мерзавцы, и отчаявшиеся узники, которых выпустили из тюрьмы с одним условием: либо они честно воюют под знаменем Тюдора и в случае победы обретают свободу и часть добычи, либо возвращаются в тюрьму. Мы даже не надеялись, что они выдержат более одной массированной атаки, и уж совсем не верили ни в их преданность, ни в то, что они будут верны данному слову. Но уже одной численности этого войска должно было хватить для победы в битве. Джаспер собрал целых пять тысяч таких людей и действительно отлично их подготовил, так что теперь они способны были нагнать страху на жителей любой страны.
Ричард, находясь далеко в Йорке и наслаждаясь преданностью его жителей, для которых он был любимым сыном, понятия не имел о наших замыслах, о готовящемся в самом сердце Англии мятеже; впрочем, он был достаточно проницателен и отдавал себе отчет, что мой сын Генри Тюдор представляет собой нешуточную опасность, и все пытался убедить короля Людовика Французского создать с ним союз, условия которого предполагали бы выдачу моего сына. Кроме того, Ричард надеялся заключить перемирие с Шотландией. Он также понимал, что рано или поздно мой сын начнет собирать войско; знал он и о помолвке Генри с принцессой Йоркской, и о некоем общении между моим сыном и королевой Елизаветой, а потому вполне мог предположить, что совместные действия они начнут либо осенью, при благоприятных ветрах, либо весной. Да, все это было Ричарду известно, и наверняка он опасался новой войны. Однако он понятия не имел, какое место во всем этом отведено мне; он так и не сумел разобраться, кто я: верная жена его надежного союзника, которого он купил щедрым жалованьем, высокой должностью и подачками, или прежде всего мать человека, имеющего все права на престол. Так что королю приходилось смотреть в оба и выжидать, гася собственные страхи, недоумения и сомнения.
