Патриция Поттер - Договор с дьяволом
Кейн снова взглянул вниз. То, что сказал Томпсон, вызвало у Робина дрожь. Ники обняла мальчика за плечи и крепко прижала к себе. Нат Томпсон протянул Робину руку, и этот жест растрогал Кейна, несмотря на то, что он не слышал ни слова. Томпсон не был сентиментальным. Ники выпрямилась, и Кейну захотелось быть сейчас рядом с ней, обнять ее, поддержать.
Томпсон взмахом руки позвал Кейна и Эверса к себе, и они снова обменялись понимающими взглядами. Эверс улыбнулся. Они спустились вниз и подошли к старику.
— Я хочу, чтобы вы оба уехали, — сказал Томпсон. — Митч, убирайся отсюда к черту, отправляйся в Мексику, если хочешь. А Дьявол позаботится о моих племянниках. Я дальше идти не могу, но стрелять я еще в состоянии.
— Нет, — возразил Эверс. — Мы двадцать пять лет были вместе. Я тебя одного не оставлю, что бы ни случилось.
Мускул дрогнул на щеке Томпсона. Он повернулся к Кейну:
— Возьми Ники и Робина и убирайтесь отсюда.
— Втроем мы их скорее остановим, — возразил Кейн. — Если я останусь здесь, так будет безопаснее и для Ники, и для Робина. Я могу дать им записку. Кто-то должен услышать выстрелы — или команчи, или…
— Или твой дружок — полицейский? — сухо докончил Нат.
Время для вранья кончилось.
— Я не знаю, здесь ли он, — сказал Кейн, горько сожалея о том, что дал Мастерсу так мало информации.
Томпсон заморгал, затем неторопливо улыбнулся.
— Хитрый ты мошенник, — сказал он. — Но теперь это не имеет значения. Я хочу, чтобы ты был с ними.
Кейн не меньше, чем Томпсон, не желал отпускать Ники и Робина одних. Но, если в засаде будут трое мужчин, шансов победить будет больше.
— Мы втроем сможем их надолго задержать, — возразил он. — И кроме того, если после отъезда Ники и Робина мы распустим лошадей в разные стороны, они не догадаются, что мы здесь остались не все.
Двое других молча обдумывали его план. Через минуту он спросил:
— Как вы думаете, сколько человек нас преследует?
— Если вместе с нашими постояльцами часовые, то человек двадцать, — ответил Томпсон.
— Конечно, они тоже кинулись за тобой, когда поняли, что ты их бросил, — добавил Эверс. — Логовище полнилось слухами о твоем неслыханном богатстве. Ты держал их под контролем только до тех пор, пока они боялись тебя рассердить.
— А теперь, похоже, я их рассердил, — заметил Томпсон.
Митч пожал плечами:
— Они так и так искали случая захватить Логовище. Ты им ничего не должен.
— Вряд ли они с тобой согласятся, — возразил Томпсон и снова поглядел на Кейна. — По-моему, Ники не поедет одна.
— Поедет, — возразил Кейн, — если будет думать, что от этого зависят наши жизни.
Томпсон взглянул на него, сверкнув глазами.
— Мы скажем им, что нам без помощи не обойтись, — объяснил Кейн. — Но если они доберутся до Гудена и вызовут подмогу, мы сможем продержаться.
Эверс поглядел на него с удивлением:
— Ты и в самом деле хитрый мошенник.
Если бы у Кейна не было так тяжело на сердце, он, возможно, оценил бы это замечание, исходившее от одного из основателей Логовища.
Нат сказал ему:
— Я думаю, это у нас выйдет. Но как же твой друг?
Кейн встретился с ним взглядом:
— Что же, они получат и Логовище, и тело. Ники скажет им, где нас можно найти.
Воцарилось молчание. Затем заговорил Эверс:
— И Ники, и Робин умеют обращаться с оружием. По-моему, Дьявол прав. Чем дольше мы их задержим, тем в большей безопасности будут дети. Если здесь останется один человек или двое, Хильдебранд обо всем догадается. Но если мы будем все время передвигаться по холму, они подумают, что мы все здесь.
Томпсон распрямил плечи.
— Хорошо, — сказал он Кейну. — Объяснишь это Ники. Я поменяюсь с ней седельными сумками. В моей лежат деньги, а в ее — патроны. Митч, расседлай наших лошадей и отнеси пожитки наверх. — Томпсон на мгновение прислонился к скале и махнул Кейну рукой:
— Чего ты ждешь? У нас нет времени.
Кейн, кивнув, направился к Ники и Робину, которые в нерешительности стояли рядом со своими лошадьми. Ники вопросительно подняла на него свои бездонные глаза, умоляя его сделать невозможное. Робин чуть не плакал, хотя и видно было, что он изо всех сил пытается сдержаться.
Кейн протянул руку и положил ее мальчику на правое плечо. На левом плече Робина сидел ястреб.
— Ты похож на своего ястреба, — сказал он. — Вы оба очень смелые. А теперь я хочу дать вам чрезвычайно сложное поручение.
— Мы не уедем, — упрямо сказала Ники, явно не желавшая менять свое мнение.
Кейн повернулся к ней.
— Мы втроем можем надолго задержать преследователей, — объяснил он, — но нам определенно не хватит воды и патронов. Если вы двое здесь останетесь, у нас не будет ни малейшего шанса уцелеть. А если вы отправитесь за помощью, тогда еще можно будет на что-то рассчитывать.
Ники недоверчиво вгляделась в его лицо. Он выдержал ее взгляд. Это и в самом деле их единственный шанс.
— Я не могу уехать и оставить тех, кого люблю, — прошептала она.
— А как же Робин? — спросил Кейн. — Ты должна дать ему шанс. И нам всем тоже. — Он не стал вдаваться в подробности. Ни у него, ни у Томпсона, ни у Эверса в любом случае нет шансов. Им прямая дорога на виселицу.
В ее глазах читалась нерешительность.
— Найди человека по имени Бен Мастерс, — продолжал Кейн, не дав ей возможности что-нибудь возразить. — Может быть, он называет себя Беном Смитом. Скажи ему, что мы с твоим дядей пробирались к нему, чтобы сдаться. Скажи, что из Гудена я уехал из-за тебя. Скажи ему, что я сделал то, что от меня требовалось. Он тебе поможет.
— А как же ты?
— Я живуч как дьявол, дорогая, — весело произнес он. — Я уцелел на войне. Я выжил в лагере у янки и провел два года в бегах. Спасусь и на этот раз. Но мне нужна твоя помощь. Твоя и Робина.
В ее глазах заблестели слезы.
— Но тебе не обязательно оставаться. — Он знал, что ей известно то, чего он недоговаривает. В ней всегда была какая-то простая мудрость.
— Обязательно, — мягко произнес он. — Я заварил эту кашу. Я не прощу себе, если сейчас сбегу.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Он наклонился и слегка коснулся ее губ.
— Вы настоящая леди, мисс Томпсон. Я бы хотел поухаживать за вами по всем правилам.
Она обвила руками его шею и, встав на цыпочки, потянулась к нему.
— Боюсь, что мне придется немного подождать, — прошептала она, и губы их слились. Он крепко прижал ее к себе, чувствуя, что обоих охватывает отчаяние, — они знали, что надежды на счастливую совместную жизнь у них почти нет. В этот миг она была для него и луной, и солнцем, и единственной ярко сияющей звездой, ради которой вообще стоило появляться на свет.
