Мэри Джо Патни - Сомнения любви
— Будь ты проклят!
Он бросил поднос, и упругие ломтики колбасы, как пружинки, поскакали по полу. Освободившейся рукой Шипли схватил Марию за талию. Прижав ее к себе, он поднес к ее горлу нож.
— Стреляй, и ты убьешь свою маленькую шлюху!
Возгласы ужаса эхом прокатились по комнате.
— Шипли, какого дьявола?! — воскликнул Хэл.
Рэндалл выругался и стал продвигаться к Шипли.
— Стоять! — Шипли прижал острие ножа к шее Марии. Малиновая струйка потекла по ее бледной коже, оставляя след на золотистом шелке. — Не то я перережу глотку этой шлюхе.
Налитые кровью глаза Шипли горели безумным огнем. Только безумец мог решиться на покушение при таком стечении народа. Адам, натянутый как струна, опустил пистолет.
— Отпусти ее, и ты сможешь беспрепятственно покинуть этот дом, — сказал он, надеясь, что ему удастся убедить сумасшедшего. — Она не сделала тебе ничего плохого.
— Она раздвигала ноги для вонючего индийского герцога! — прорычал Шипли. — Ни одна приличная англичанка этого не сделала бы.
Сара выступила вперед. Лицо ее побелело, но голос звучал ровно.
— Ты уверен, что видел именно ее? Или то была я? Отпусти ее!
Шипли обернулся, растерянно взглянул на Сару, затем на Марию. Он начал пятиться к двери в буфетную, увлекая за собой Марию.
— Даже если это не та шлюха, я убью ее, если вы пойдете за мной!
Адам с ошеломляющей ясностью осознал, что Шипли убьет Марию, как только они выйдут за дверь. Он жаждал крови. Ненависть его искала выхода.
Шипли, вращая глазами, окидывал безумным взглядом гостей.
— Расступитесь, освободите проход!
Адам дождался момента, когда голова Шипли оказалась повернутой в сторону. И тогда он поднял пистолет, радуясь тому, что макушка Марии едва доставала Шипли до подбородка.
Молча помолившись всем богам, которых знал, он медленно нажал на курок и выстрелил.
Глава 37
Сердце Марии неистово стучало, когда Шипли потащил ее за собой, пятясь к выходу. Нож дрожал в его руке, царапая ей шею, когда Шипли нервно высматривал в толпе разгневанных гостей тех, кто представлял потенциальную угрозу, кто мог бы его остановить. Только понимание того, что этот дьявол мог убить ее быстрее, чем кто-либо успеет вмешаться, мешало присутствующим наброситься на него и разорвать на кусочки.
Марий судорожно вздохнула, стараясь не дать страху взять над ней верх. Неужели она одна понимала, что Шипли убьет ее, как только вырвется отсюда? Четыре раза он пытался убить Адама, но четыре раза потерпел неудачу, а теперь он убьет кого угодно, лишь бы утолить жажду крови.
Адам понимал, что Шипли уже вынес ей приговор. Она увидела это понимание в его глазах. Он был готов к действию, и у нее оставалось лишь мгновение, чтобы увеличить свои шансы на то, чтобы остаться в живых.
Когда Шипли отвернулся, Адам поднял пистолет и прицелился. Надеясь, что рука Адама не дрогнет и легендарная меткость, о которой говорили его друзья, все еще при нем, она схватила Шипли за запястье и отвела нож от своего горла. В противном случае, даже если Адам не промахнется, рука Шипли может конвульсивно сжаться, и нож вонзится в горло и убьет ее.
Залп оглушил ее, пуля пробила череп Шипли. Он рухнул на Марию, придавив ее своим телом. Она чувствовала, как нож резанул ей горло во время падения. Она лежала на ковре, придавленная тяжелым телом, не в силах дышать, боясь, что смертельно ранена и пока не знает об этом.
— Мария! — Адам отшвырнул тело Шипли в сторону и сжал ее в объятиях отчаяния. — Ты в порядке?
Освобожденная от давившей на грудь тяжести, Мария судорожно глотала воздух.
— Я… я думаю… да.
Она прикоснулась к горлу, пальцы ее окрасились багрянцем. Кровь была повсюду. Отведя взгляд от расколотого черепа Шипли, она еще раз глубоко вдохнула.
— Я смогу дышать, если ты не так сильно будешь меня сжимать.
Он нервно рассмеялся и выполнил ее просьбу, продолжая удерживать ее в объятиях. Она закрыла глаза. Ее знобило. Она была благодарна Адаму за то, что он согревал ее своим телом, что он держал ее в руках. Если бы не он, она давно бы рассыпалась на мелкие осколки.
— Слава Богу! — испуганно воскликнула Джорджиана. — Негодяй мертв?
— Мертв, — с угрюмой миной подтвердил Керкленд. — Он, безусловно, заслужил смерти, но теперь, когда он ничего не может нам сообщить, мы не сумеем узнать, кто его нанял.
Джулия опустилась на колени рядом с Марией, держа в руках мужской носовой платок.
— Позвольте мне взглянуть. — Она осторожно вытерла кровь. Спустя пару секунд она сказала: — Порез неглубокий. Крови много, но опасности для жизни нет.
Она свернула платок в длинный жгут и осторожно обвязала его вокруг шеи Марии.
— Эштон, насколько серьезно пострадала ваша рука?
— Я не заметил, что у меня что-то с рукой, — удивленно сказал Адам и посмотрел на свой рукав. — Не думаю, что рана серьезная.
Мария опустила глаза и увидела, что его правый рукав потемнел от крови. Господи, только бы рана и вправду не оказалась серьезной. Он и так довольно всего пережил.
Женская рука взяла ее за руку, и Мария, еще не успев оглянуться, поняла, что это рука Сары, ее сестренки.
— Я так испугалась, что потеряю тебя, едва обрела, Мария! — сказала Сара.
— Тебе так легко от меня не избавиться, — с улыбкой отозвалась Мария. — Ты храбрая девочка, не побоялась его отвлечь. А я испортила твой наряд…
Они пожали друг другу руки. Слова им были не нужны. Незнакомый женский голос произнес:
— Так это вы Мария Кларк? Я думала, вы намного старше.
Мария подняла глаза и увидела, кому же принадлежали эти слова. Дженни. Это была красивая женщина, с золотистыми волосами и зелеными глазами. Вспомнил ли Адам обстоятельства их помолвки сейчас, когда увидел Дженни? До сих пор именно женщины служили ключом к его прошлому.
Мария приподнялась на локтях и села. Раз сюда прибыла будущая жена Адама, пора прекращать с ним обниматься. Пора ставить точку.
Адам помог Марии встать, поскольку она, похоже, этого хотела.
— Когда я вам писала, я пыталась создать о себе представление как о женщине зрелой и Адамом не интересующейся.
— Сейчас вы таковой совсем не кажетесь. — Дженни переводила взгляд с Адама на Марию и обратно.
Не обращая внимания на недвусмысленный намек, Мария сказала:
— Вы выглядите вполне оправившейся от лихорадки.
— Какой еще лихорадки? — удивленно спросила Дженни. — У меня не было никакой лихорадки.
Адам продолжал обнимать Марию. Его все еще трясло при мысли о том, что она оказалась на волосок от гибели. Испытанное им потрясение было таким сильным, что поколебало основы. Кодекс чести джентльмена вдруг показался ему лишь набором помпезных условностей, не стоящих того, чтобы ради них отрекаться от своего счастья. Он не мог и не хотел отпустить свое счастье, не мог отпустить Марию. Теперь — не мог.
