Элизабет Лоупас - Блеск и коварство Медичи
— Я больше не его любовница, — сказала Бьянка, едва выговаривая слова от душившей ее злобы. — Я его жена. Да, его жена — больше не тайная подруга для любовных утех, а полноправная супруга. Вот что значат эти красные лилии, раз уж ты настолько глупа, что не понимаешь этого.
— И когда об этом объявят в городе? Скоро?
— Ты сама знаешь, что об этом смогут объявить только через год. Через год после смерти этой бедной уродины Иоанны Австрийской. У меня будут собственные покои во дворце Питти и полная опека над ее детьми. Что ты на это скажешь? Элеоноре одиннадцать, и она может меня отвергнуть, но Анне только восемь, Марии всего три, а принцу Филиппо лишь год, и он еще совсем глупыш. В конце концов они полюбят меня сильнее, чем когда-либо любили ее.
— Как вы смеете упоминать имя покойной герцогини в своих гнилых речах? Вам никогда не стать такой, как она. При дворе десятки женщин, которые расскажут об этом детям.
— Ты так считаешь? Посмотрим, что ты запоешь, когда я въеду в город на колеснице, запряженной золотыми львами и с короной из красных лилий на голове.
— Возможно, вам придется ждать этого дольше, чем вы думаете, — возразила Кьяра. — Камилла Мартелли, например, была супругой старого герцога Козимо, и у нее не было никакой коронации. И где она сейчас? Заперта в монастыре, лишена всей собственности, а подруг видит разве что через окошко монашеской кельи. Быть женой великого герцога и быть великой герцогиней — это не одно и то же.
— Для меня — одно и то же. — Бьянка уже успокоилась и, кажется, начала понимать, как глупо было с ее стороны раскрыть секрет их тайной свадьбы. — Ты никому ничего об этом не расскажешь, синьорина Кьяра. Великий герцог прикажет тебе хранить молчание.
— Он и вам приказал хранить молчание, а толку-то?
Бьянка потянулась к волосам и сняла венок. Она прильнула к лилиям губами и вдохнула их аромат, а затем подняла глаза. Ее лицо изменилось — стало бледным и мрачным. Глаза были цвета грозовых туч. Кьяру так поразила эта перемена, что она даже отступила назад.
— Ты молчала о том дне, когда умерла герцогиня, — сказала Бьянка. — Ты сказала великому герцогу, что тебя там не было. Почему, синьорина Кьяра? Ты решила держать это при себе, чтобы однажды использовать против меня?
«Солги, — подумала Кьяра. — Солги так, как ты никогда не лгала раньше».
— Я не стану очернять имя герцогини, — сказала она, — говоря о ней и о вас в одной фразе.
— Вот и не говори, — сказала Бьянка Капелло. — Иначе я заставлю тебя замолчать навсегда и обо всем. Не стоит меня недооценивать, синьорина Кьяра.
Глава 41
Вбежав в книжную лавку, Кьяра тут же поспешила на кухню, которая располагалась в задней части дома.
— Бабушка! — воскликнула она. Прежде чем продолжить, ей пришлось перевести дыхание. Виви бегала вокруг нее, стуча коготками по чистому дощатому полу. — Он на ней женился!
Бабушка отвлеклась от помешивания супа и подняла голову. Темные пятна у нее под глазами с каждым днем становились заметнее. На кухне пахло жареной курицей, фенхелем и чесноком — запахи из детства, когда они все еще были вместе: папа и мама, бабушка, Лючия, Маттеа и она сама. Семья. Обычная республиканская семья из Флоренции, счастливая и до мозга костей настроенная против Медичи. Кьяра никак не могла поверить в то, что все так круто изменилось.
— Кто женился и на ком? — спросила бабушка.
— Великий герцог. Женился на Бьянке Капелло.
Бабушка попробовала суп и добавила соли.
— Не более чем сплетни, надо полагать. Франческо Медичи не настолько глуп, чтобы жениться на своей венецианской шлюхе, когда сестра императора — его покойная супруга — еще не остыла в гробу.
— Это не сплетни. — Кьяра поставила свою кожаную сумку на стол и начала доставать склянки с белыми и красными порошками внутри. — Я отвозила инструменты и минералы в новую лабораторию великого герцога на вилле Пратолино. И там я встретила священника.
— Может быть, кто-то умер, — заметила бабушка. Она макнула кусочек хлеба в суп и дала его Виви. Та сидела рядом, опираясь на белые подушечки передних лапок, и когда бабушка бросила краюшку, прыгнула и поймала ее в воздухе.
— Нет. Никто не умер. — Кьяра стала сортировать бутылочки по цвету. — Я говорила с самой Бьянкой Капелло, чтоб ей в аду гореть. Это, конечно, должно было быть секретом. На людях он все еще строит из себя скорбящего вдовца.
— Тем лучше для тебя. Этот Медичи настолько одержим своей любовницей, что ты можешь возиться со всеми этими порошками и микстурами и таскать все, что тебе нужно. Что это вообще такое?
— Красные кристаллы — это киноварь, сульфид ртути. Глядя на него, никогда не догадаешься, что внутри серебристый металл. А белый порошок — это философская шерсть, цинк, сожженный на открытом огне.
Бабушка осенила себя крестным знамением, а затем сделала знак корна — два пальца, направленные вниз наподобие рогов, что должно спасти от происков дьявола. Кьяра улыбнулась.
— Это не колдовство, бабушка.
— Колдовство или нет, а лучше подстраховаться.
— Уж лучше бы я действительно умела колдовать. Бьянка Капелло угрожала мне. Она проговорилась, что вышла замуж за великого герцога, а затем пожалела о сказанном.
— Лучше тебе держаться подальше от дел Медичи, внучка. Зачем тебе лаборатория великого герцога, если здесь, в подвале, у тебя есть своя?
— Я скучаю по магистру Руанно. Великий герцог сообщил, что он возвращается во Флоренцию, и в то же время он сказал, что ему под силу создать философский камень и без помощи магистра. Возможно, что магистр Руанно едет навстречу убийце с кинжалом.
Бабушка задумчиво посмотрела на нее. Казалось, она решает, сделать ей что-то или нет. В конце концов она проговорила:
— Главное, чтобы тебя нигде не ждали с кинжалом. Ты заходила сегодня на псарню?
Бабушка взяла еще один ломтик хлеба и покрутила рукой в воздухе. Виви забегала кругами, а затем снова поймала хлеб, когда бабушка его бросила. Она любила собак и уделяла много времени тому, чтобы учить Виви таким трюкам.
— Заходила. Ростиг и Зайден тоскуют по великой герцогине: он отказывается есть, а она просто целый день лежит у двери, ждет и надеется. Жена псаря заботится о них, и о Рине и Лее тоже, но они все равно одиноки — некому больше их любить.
— А дети? Я думала, они захотят забрать питомцев своей матери.
Ведь это важно, чтобы у детей остались хоть какие-то… andenken… как это… подарки на память о матери.
