Барбара Бенедикт - До конца своих дней
Но Раф считал недостойным Себя устраивать Гинни западню, тем более после этих двух волшебных ночей. Как она нежна с детьми, как страстно она отвечает на его ласки! Нет, Гиневра Маклауд не просто королева его мечты. Это женщина из плоти и крови, которую он будет любить до конца своих дней.
Может быть, это и лучше, что она молчит, подумал Раф, причаливая к берегу. Ему и так будет невыносимо трудно с ней расстаться – не хватало еще, чтобы она начала сожалеть о происшедшем.
– Я постараюсь сегодня к вам выбраться, – сухо сказал он, выпрыгивая из пироги и протягивая ей руку. – Точно обещать не могу, но надеюсь успеть к ужину.
– Особенно не спеши. Меня здесь может не оказаться. Раф застыл.
– То есть как?
– Я хотела... я собираюсь съездить в Роаленд, – сказала она, не глядя на него. – Я соскучилась по родным.
По родным? – горько подумал Раф. Или по Лансу Бафорду? А он-то надеялся, что после прошлой ночи она забудет о его существовании.
– Отлично. Желаю тебе повеселиться, – буркнул Раф. Ему было невыносимо обидно.
Раф был в растерянности. У него заныло сердце. Это же предательство!
– Ты же сказал, что я вольна пользоваться пирогой. Ты не хочешь, чтобы я съездила домой?
Он вдруг почувствовал себя обманутым. Опять она заставила его поверить в свою мечту и опять хочет отнять ее у него.
– Какая разница, чего я хочу? Ты все равно поступишь так, как считаешь нужным.
– Опять намекаешь, что мне нельзя доверять? Как ты смеешь после этих двух дней! Неужели они для тебя ничего не значат?
Ее голос дрожал. Раф не знал, что думать.
– Я просто реалист! Приедешь в свой роскошный дом, где тебя ждут наряды, рабы, увеселения, и не захочешь вернуться сюда. У меня нет ничего, кроме этой лачуги и кучи долгов. Что я могу предложить благородной даме?
– Может быть, ты себя недооцениваешь. И меня тоже.
– Разве? А ты способна отказаться от того, что тебе может дать Бафорд? Имя, положение, Розленд? Признайся, моя прекрасная дама, что ты всегда предпочитала его мне.
– Я вышла за тебя замуж! – гневно крикнула Гинни. – Чтобы делить с тобой радость и горе.
– Ничего подобного. – Раф вздохнул, вытащил из кармана лицензию и протянул ей. – Видишь, я ее так и не зарегистрировал.
Гинни со страхом посмотрела на бумагу.
– Так мы не женаты?
– По закону – нет. Для этого надо зарегистрировать лицензию.
Он надеялся, что она огорчится, может быть, рассердится, но она словно задумалась. Дурак! – обругал он себя, направляясь к пироге. Если кто и огорчен, то только я.
– Раф, подожди! Я не понимаю, зачем ты отдал мне эту бумагу.
Раф ступил в пирогу. У него не было сил даже посмотреть на Гинни.
– Решай сама, моя прекрасная дама, – остаться или уехать. Я этого за тебя решить не могу. – Он оттолкнул пирогу от берега. – Но не потерплю, чтобы ты бегала от меня к Бафорду и от Бафорда ко мне, пытаясь решить, кто из нас тебе больше подходит. Я ни с кем не согласен тебя делить. Если уж выберешь меня, то навсегда.
– Раф...
Он не хотел сейчас услышать ее решение. Если она будет вечером здесь его ждать – тогда все хорошо, а если нет – что ж, он не станет держать ее против воли. Пусть идет, пусть расправит крылья. Ему остается только надеяться, что она найдет дорогу домой.
«От меня больше ничего не зависит, – твердил он себе, работая шестом. – Ей решать».
Глава 17
Держа в руках лицензию, Гинни пошла в дом, мучительно пытаясь понять, отчего все вдруг пошло прахом. Такая волшебная ночь – и вот за несколько минут какого-то путаного разговора волшебство словно испарилось и они снова поссорились. Ничего не изменилось. Нет, этот человек никогда по-настоящему ее не полюбит.
– А где дядя Раф? – спросил Кристофер, как только она вошла в комнату. Остальные дети настороженно смотрели на нее: они явно слышали, как они с Рафом пререкались на берегу. – Он опять на вас рассердился?
Гинни кивнула. И, внезапно обессилев, прошла и села за стол.
Джуди подошла к ней и положила руку ей на плечо.
– Не расстраивайтесь, – сказала она Гинни. – Он на вас долго не может сердиться. Вы ему слишком нужны. Вы одни умеете заставить его улыбаться.
Гинни вдруг расплакалась. Только теперь она поняла, что не должна была говорить Рафу то, что сказала. Он хотел слышать от нее совсем другое. Как же так? Ведь она дала себе слово быть с ним терпеливой, стараться его понимать! А вместо этого, как всегда, сгоряча наговорила Бог знает чего, а теперь об этом горько сожалеет. Только-только у них наладились отношения, их доверие еще так хрупко – неужели она безнадежно все испортила?
Гинни отказывалась в это верить. Миссис Тиббс сказала ей, что за все хорошее в жизни приходится воевать. А за Рафа она готова воевать до последней капли крови.
Сегодня же она договорится с папой, чтобы у Рафа была земля, а заодно найдет кого-нибудь в Розленде, кто зарегистрирует лицензию в церкви. Нет, она больше не будет убегать от трудностей, она будет воевать за свое счастье, даже если ей придется воевать с самим Рафом. И когда она вернется с документами на землю и зарегистрированной лицензией, он забудет обиду и до конца ей поверит.
Гинни встала и пошла к буфету собрать себе чего-нибудь поесть на дорогу.
– Ты права, Джуди, – сказала она. – Я нужна Рафу, но он должен сам это понять. Помоги мне собраться. Я еду в Розленд.
– Как, бросаешь нас?
Гинни круто развернулась на крик. Все пятеро смотрели на нее испуганными глазами.
– Я поеду не одна, – сказала она, вспомнив, что обещала не покидать их. – Возьму вас с собой.
Джуди покачала головой.
– А как же Раф? Он приедет ужинать, а нас никого нет.
– После вчерашнего осталось много еды. И мы оставим ему записку. Кто-нибудь знает, куда подевался коричневый кувшин?
– Он не поймет. Он подумает, что мы все его бросили. Если хотите, поезжайте, – сказала Джуди братьям, – а я буду ждать дядю Рафа здесь.
Даже занятая поисками кувшина, Гинни почувствовала, что в комнате нарастает напряжение. Она оглянулась. Джуди смотрела на братьев с сердитым вызовом, а те смущенно прятали глаза. Она поняла, что мальчикам хочется с ней поехать. У них в жизни так мало разнообразия, что любая поездка – праздник.
– Поедем с нами, – ласково сказала она Джуди. – Я не могу оставить тебя здесь одну.
– Но зачем ехать сейчас? Почему нельзя подождать Рафа?
Гинни хотела было объяснить детям, почему, чего она надеется достичь, потом вспомнила: у нее нет ничего, кроме слабой надежды, что папа согласится выделить Рафу землю. Зачем же обещать детям то, что, может быть, и не сбудется? Как говорил Раф, эти дети достаточно настрадались, хватит с них разочарований.
