Джуди Кэролайн - Ральф де Брикассар
— Не валяй дурака, коза, — беззлобно сказал Майкл все тем же тоном. — Я решил с тобой переговорить и не отступлю. Зайдем в какое-нибудь спокойное местечко. Пошли!
Он направился к быстро в дальнем конце площади. Униженная и задавленная чужой властью, Вирджиния плелась за ним, словно на поводке, в двух шагах сзади, прекратив всякие попытки сопротивляться.
Забегаловка была пуста. Единственный посетитель, по всей видимости вырвавшийся со стороны на минуту-другую рабочий в грязной спецовке, жадно глотал у стойки виски. Это разохотило Майкла, и он сделал заказ, причем достаточно любезно поинтересовался у Вирджинии, будет ли пить она.
— Слушай меня внимательно, — сказал он, приняв от бармена стаканчик, — повторять не буду. Мое слово, как приговор суда, окончательное и обжалованию не подлежит. Если не веришь, спроси у любой собаки, кто такой Майкл. Короче, если не хочешь неприятностей… — От этого слова у Вирджинии задрожали руки. — В общем, не вздумай шутить с Алексом, моим лучшим другом.
Он медленно глотал вино и совсем не смотрел в сторону Вирджинии.
— Ты вроде благородная, поэтому я хочу тебе кое-что объяснить, — продолжал Майкл. — Алекс… Этот мальчик спас мне жизнь. Ты понимаешь это? Спас жизнь! Это даже больше, чем если бы он был моим сыном. Но у него есть одна страсть: любит баб. В прошлом году… без меня… Хватит. Баста! Я должен был подумать, что все повторится, когда он положил на тебя глаз. Но разве за всем уследишь? Сначала он терпел… боролся со своей глупостью… Но молодость… И потом… он такой бесхитростный, этот малыш, он распустил себя. Но ты не думай, что Алекс поверил в твою болезнь. Чепуха. Сегодня мне удалось его удержать, но он был слишком возбужден…
Майкл углубился в свои размышления, и Вирджинии показалось, что он забыл о ней.
— Одним словом, — сказал он наконец, — ты меня поняла, детка. Можешь идти. Я еще посижу. — Он снова положил руку ей на плечо и посмотрел на нее своими страшными неподвижными глазами.
Нужно действовать! Вирджиния чувствовала это каждым нервом, а потому преисполнилась решительности. Еще один день — и она станет рабыней этих опасных мужчин, от которых не знала, чего ожидать, однако догадывалась, что шутить они не намерены.
Сразу же из кафе Вирджиния побежала к миссис Эллен.
— Я ухожу! — заявила она ей с порога.
— Вы встретились с вашим другом? Он увозит вас отдыхать? — спросила та, не понимая, что речь идет об окончательном уходе.
— Да, да, — нетерпеливо подтвердила Вирджиния, решив не вдаваться в объяснения. Предположение миссис Эллен подтолкнуло Вирджинию к мысли уехать из Нью-Йорка. Нет, даже не уехать — убежать! В ней все еще жил страх, рожденный встречей с Майклом. Однако просто покинуть дом миссис Эллен было недостаточно. Вирджиния больше не хотела и не могла дышать тем же воздухом, что и ее преследователи. Тем более что наступало лето, и Ральф уже давно мечтал уехать к себе на остров. Вирджинии и самой вдруг безумно захотелось сейчас же оказаться там и спрятаться в их безопасной лесной хижине, в своем забытом Голубом Замке. Как она могла отказаться от него, предать свою мечту, Ральфа, рядом с которым она впервые вздохнула полной грудью?
Дома Вирджиния никак не могла дождаться, когда же придет Ральф, чтобы поскорее решить вопрос об отъезде, и выбежала ему навстречу, едва он появился на пороге. Хотя Вирджиния подготовилась к разговору с мужем, в ее голосе чувствовалось нетерпение, и Ральф с недоумением посмотрел на нее, когда она, стараясь скрыть возбуждение, заговорила:
— Ральф, милый, почему мы до сих пор сидим в Нью-Йорке? Разве тебе не хочется уехать отсюда на остров, в наш Голубой Замок.
Не меньше, чем желание Вирджинии отправиться на Саурес, Ральфа удивило упоминание о Голубом Замке. Ему не верилось, что этой изменившейся Вирджинии их скромный лесной домик покажется теперь Голубым Замком.
— Оказывается, ты еще помнишь о своем Голубом Замке, — сказал он, и Вирджиния уловила в его тоне иронию. На миг она почувствовала холодок в груди. До какой же степени Ральф разочаровался в ней, что даже иронизирует над ее давней мечтой, хотя она и осталась далеко в прошлом! Но Вирджиния решила сделать вид, что ничего не заметила, только бы уехать, уехать как можно быстрее.
— Не надо, Ральф, — тихо попросила Вирджиния.
— Хорошо, — согласился Ральф, — мы можем отправиться на этой же неделе.
— А мы не можем уехать завтра же, мне хочется побыстрее попасть на свой остров?
— Ну что ж, можно и завтра, — кивнул Ральф.
70
Ночью Вирджиния спала плохо: ей чудилось, что открывается дверь и в ее спальне появляются то Алекс, то звероподобный Майкл, а то они оба вместе нависают над ней, и она, холодея от ужаса, ждет, что сейчас войдет Ральф, увидит ее гостей и все поймет. Даже во сне Вирджиния чувствовала свое учащенное сердцебиение, тошноту, очевидно вызванную ни на миг не отпускающим ее нервным напряжением. В эту ночь даже терзавшие ее долгие месяцы кошмарные видения исчезли, и, очнувшись еще до рассвета, она поднялась и стала торопливо собирать вещи. Уехали они утром, сразу после завтрака.
Едва их машина миновала окраины Нью-Йорка и покатила по дороге на Буффало, Вирджиния преобразилась. Внутреннее напряжение отпустило ее, и даже черты лица смягчились, а в глазах появилось умиротворенное выражение. Ральф время от времени поглядывал на жену и удивлялся, насколько благотворно действует на нее дорога: она даже замурлыкала себе под нос какую-то веселую мелодию и расслабленно откинулась на спинку сиденья. Раскосые колдовские глаза Вирджинии снова приобрели мечтательное выражение, и внезапно Ральф узнал в ней ту самую лесную фею, какой она была когда-то в их первый год совместной жизни на Сауресе.
В Хайворте Ральф с Вирджинией сразу же заехали к кузине Джорджине, чтобы забрать Банджо и Везучего. Коты уже освоились на новом месте и встретили прежних хозяев не очень любезно. Банджо фыркал и тряс головой, пока его несли к машине. Подросший Везучий в негодовании пытался вырваться из рук Вирджинии.
Кузина Джорджина не знала, где усадить дорогих гостей, и с радостными восклицаниями бегала вокруг. Еще бы! Они заехали к ней, а не к кому-нибудь другому из родственников. Даже у матери еще не были. Своей проницательностью кузина Джорджина приобрела невиданный авторитет среди своих родственников, а уж как она выросла в собственных глазах — и говорить нечего. Но ведь это и справедливо: она оказалась поумнее, чем все остальные. В то время как другие отвернулись от Вирджинии, когда она ушла из дома ухаживать за бедной малюткой Фанни Грин, а потом вышла замуж за Ральфа де Брикассара, не кто иной, как она, кузина Джорджина, проявила к Вирджинии сочувствие и даже подарила одну из своих лучших вышивок. Теперь-то все поняли, что с Вирджинией надо было вести себя по-другому, даже Мэри Тримбал всегда, когда надо и не надо, напоминает всем, как они с Корнелией были добры к Вирджинии, и та их тоже выделяла среди других родственников. Может, и выделяла, хотя этого никто не замечал, но приехали-то они не к ней, а к кузине Джорджине, пусть и за кошками, но и их они отдали не кому-то другому. В общем, кузина Джорджина была на седьмом небе от счастья.
