Элизабет Лоуэлл - Очарованная
— Ты что-то сказала? — переспросила Ариана.
— Нет, миледи, — поспешно откликнулась Бланш.
Поднявшись с колен, служанка молча возблагодарила Бога, что рядом не было янтарной ведьмы, которая уличила бы ее во лжи.
Ариана неподвижно сидела с отрешенным видом, пока Бланш расчесывала ее густые черные волосы, заплетала их в косы и укладывала в высокую прическу: она думала о предстоящей ночи, когда Саймон придет к ней после обхода часовых.
Как он себя поведет? Будет с ней так же холоден, как с Мари? Или, может быть, под покровом ночи вновь преподаст ей урок страсти — вечно новой и обжигающей?
«Соловушка, теперь у тебя спокойно на душе?»
Слезы затуманили ей глаза.
Нет, на душе у нее было совсем не спокойно. Она рисковала слишком многим, заставив Джеффри пройти через допрос Посвященных, — даже, как выяснилось, поставила на карту свою жизнь. И все напрасно. Для Саймона ее невиновность ничего не значила.
Но из-за этого он был вынужден предать своего брата.
Что ж, Саймон и раньше не любил ее.
А теперь уже точно не полюбит. Никогда!
— Как вы думаете, миледи, когда он явится? — спросила Бланш.
— Кто? Саймон? — хрипло произнесла Ариана.
— Нет, ваш отец, миледи.
— Скоро. Совсем скоро.
— Неужели сегодня ночью? — испугалась Бланш. — Ведь уже поздно.
— Поэтому он и явится тогда, когда его меньше всего ожидают.
— А сколько рыцарей он приведет с собой?
— Я думаю, немало.
Крик дозорного донесся с крепостной стены сквозь шум ветра. Ариана застыла, прислушиваясь: часовой возвещал о прибытии барона Дегерра.
— Подай мне платье Посвященных, — коротко приказала Ариана. — И побыстрее.
Бланш протянула платье своей хозяйке и отступила на шаг, стараясь не дотрагиваться до странной ткани.
В то время как Ариаиа лихорадочно зашнуровывала платье в своей комнате, Доминик, Саймон, Эрик и Дункан носились по всему замку, отдавая приказания воинам.
— Похоже, этот господин не отличается хорошими манерами, — пробормотал Саймон себе под нос, — иначе он подождал бы до утра и не стал будить весь замок.
— Дегерр надеется, что наши рыцари одурманены элем, и мы вместе с ними, — сказал Доминик.
— Как всегда, он все предусмотрел, — заметил Саймон.
— Кто? Дегерр или Доминик? — хмуро переспросил Дункан.
— Дегерр, — ответил Доминик.
— Доминик, — возразил Саймон.
Волк Глендруидов свирепо усмехнулся.
Двор замка, освещенный факелами, был скован льдом.
— Эрик, — негромко сказал Доминик. — Я бы попросил тебя не выставлять напоказ свою сообразительность. Пусть Дегерр решит, что ты…
— Что я глуповат? — предложил Эрик.
— Ну, на это я даже не надеюсь, — возразил Доминик. — Дегерр дьявольски проницателен. Но если ты будешь помалкивать, может, нам и удастся его перехитрить. Он здорово удивится, внезапно услышав твое меткое замечание.
Эрик в ответ хищно ухмыльнулся.
— А я уж было подумал, что ты не ценишь ясность моего ума, — ехидно заметил он.
Саймона так и распирал смех, пока он слушал этот обмен любезностями, на ощупь ступая по скользким булыжникам: Посвященный колдун и Волк Глендруидов не раз готовы были вцепиться друг другу в горло, когда речь заходила о способности Эрика видеть связь событий там, где всем остальным представлялся лишь хаос.
Для Доминика Эрик был словно обоюдоострый меч. И все же, несмотря на это, Доминик не мог не признавать храбрость и проницательный ум воина, который был намного моложе его.
Когда все четверо подошли к сторожке, Гарри Колченогий открыл перед ними дверь. Огонь в очаге горел в полутьме, как огромное оранжевое око.
— Интересно, оставит ли Дегерр оружие у порога, перед тем как войти в замок? — спросил Дункан, входя в сторожку.
— А почему бы и нет? — ласково осведомился Саймон. — Ты и твои рыцари так и сделали. И Эрик со своими воинами. Хотя никто из вас не обязан присягать на верность Доминику, и колдун в особенности.
— Что верно, то верно, — буркнул Эрик. — Волк Глен-друидов доставляет мне одни неприятности.
— Как это любезно с твоей стороны, — пробормотал Доминик. — Я думал, ты этого не оценишь.
— А если Дегерр воспротивится этому условию? — спросил Эрик, пропустив слова Доминика мимо ушей.
— Тогда он будет ночевать в открытом поле, укрывшись ветром вместо одеяла и зарывшись головой в сугроб, — произнес Саймон.
— Похоже, тебе бы это доставило удовольствие, — заметил Доминик.
— Да по мне лучше бы барон ночевал в аду вместе со своим похрюкивающим вассалом, чем в чистых стенах Блэкторна, — зло бросил Саймон.
Доминик тревожно посмотрел на младшего брата.
— Не беспокойся, — напряженно произнес Саймон, заметив его взгляд. — Я буду тебе подчиняться, если это не причинит Ариане еще больших страданий. Ей и так уже много пришлось пережить.
Дункан и Эрик переглянулись: в первый раз им доводилось слышать, что Саймон Верный ограничивает свою безоговорочную преданность Волку Глендруидов.
— А что, если нам не удастся уберечь Ариану от новых страданий? — спросил Доминик.
— Тогда, Волк Глендруидов, тебе придется держать меня крепче, чем в первый раз. Я чувствую, что сыт по горло всеми этими мерзавцами, которые мучили беззащитную пташку.
— Не такая уж она и беззащитная, — сухо сказал Доминик. — Ты ведь видел следы у Джеффри на лице?
— Да, — пробормотал Дункан. — Должно быть, у леди Арианы ноготки что кинжалы.
— Нет, это все платье, — возразил Эрик. — Платье, вытканное самой искусной ткачихой из Сильверфелла.
— Что ты имеешь в виду? — хмуро спросил Саймон.
— Ткань Серены во всем подчиняется Ариане, будто она Посвященный воин, которому известен утраченный секрет власти над волшебными силами, — ответил Эрик.
— Объясни, — коротко потребовал Доминик.
— Для Арианы платье служит и защитой, и оружием. Любопытно было бы узнать, предусмотрела ли это Кассандра.
— И сможешь ли ты использовать подарок Посвященных в своих целях, — мрачно добавил Дункан.
Хотя Дункану и нравился брат Эмбер, он все же никак не мог забыть, что именно Эрик был причиной многих опасных событий, которые привели к тому, что Дункан был помолвлен с одной девушкой, но, изменив своей клятве, женился на другой.
— В своих целях? — с вызовом переспросил Эрик. — Нет, на пользу Спорным Землям. Мне, как и Волку Глендруидов, войны не нужны.
Послышался цокот копыт — к замку рысью приближались всадники.
— Жаль только, что Дегерр не стремится к миру, — заметил Эрик, переглянувшись с остальными. — Сколько головорезов он привел с собой?
— Мы это узнаем, когда вернется Свен, — ответил Доминик.
