Джулия Гарвуд - Львица
Ричардс улыбнулся Кристине.
– Вы непременно должны работать на меня, – заметил он, отвечая на ее вызов. – А теперь выслушайте возможное опровержение. Во-первых, барон может найти свидетелей, которые подтвердят, что шрам появился при иных обстоятельствах. Во-вторых, Джессика была единственной свидетельницей того, как барон убил чету Джексонов. Больше никто его не видел, она сама пишет об этом в своем дневнике. Было бы практически невозможно найти свидетелей происшествия, которые бы сказали, как были убиты супруги. Мы знаем о том, что случилось, только из дневника Джессики. В суде этого было бы недостаточно. В-третьих, не было бы никаких разговоров относительно драгоценных камней. Мы располагаем лишь рассказом Джессики о том, что ее муж приобрел камни нечестными методами. Он же был королем, и камни – часть его казны. Ну и последнее – о том, что он был безжалостным диктатором. На суде это мало что даст. Барон просто приведет массу свидетелей, которые один за другим будут рассказывать, как он был добр к своим подданным.
– Он признается мне в своих грехах, – прошептала Кристина.
– А мы с вашим мужем добьемся справедливого возмездия независимо от его признания.
– Кристина, твой отец только что вошел в зал, – сообщил Лайон с широкой улыбкой, но руки его при этом еще сильнее сжали Кристину.
И вот этот момент наступил, и Кристину захлестнула волна гнева. Она заставила себя улыбнуться и пошла навстречу человеку, ожидавшему ее у дверей.
Увидев его, она поняла, насколько он и в самом деле привлекателен. Барон Сталински обладал настолько благородной внешностью, что мимо него невозможно было пройти. Годы его пощадили. Волосы не поседели, а лишь посеребрились. Он не стал сутулым или обрюзгшим. Нет, он был по-прежнему высок, строен, держался по-королевски. Но самым замечательным в его внешности были пронзительные голубые глаза. Кристина пожалела, что внешне у них так много общего.
Барон улыбался. В его глазах стояли непролитые слезы, и, наверное, все в комнате видели это.
Кристина попыталась сосредоточить внимание на шраме у его правого глаза. Подойдя к отцу почти вплотную, она остановилась и присела в реверансе, все время моля Бога о том, чтобы голос не выдал ее. Она знала, что вынуждена будет дать себя обнять, и от одной этой мысли ее зазнобило. Внимание всех присутствующих было приковано к их встрече. Она ни разу не отвела взгляда от шакала, и ее тошнило от улыбок гостей, наблюдавших эту трогательную сцену.
Кристине показалось, что они оба очень долго смотрели друг другу в глаза, не произнося ни слова. Она чувствовала присутствие Лайона и, когда он вдруг взял ее за руку, вновь успокоилась: Лайон придавал ей силы.
– Добрый вечер, отец. Я рада наконец встретиться с тобой.
Эти слова вывели барона Сталински из оцепенения. Он подался вперед, чтобы обнять Кристину.
– Я просто счастлив увидеть тебя, Кристина! Я с трудом нахожу слова. Потеряно столько бесценных лет! – прошептал он, и из-под густых ресниц выкатилась одинокая слеза. Кристина, отпустив руку Лайона, потянулась и смахнула слезу с его щеки. Все гости видели этот жест, и Кристина услышала довольный вздох.
Она дала ему обнять себя.
– Я думал, ты погибла, дочка, – признался он. – Ты представляешь, как я счастлив вновь обрести тебя, дитя?
Кристина продолжала улыбаться, и это усилие отдавалось болью в ее животе. Она медленно высвободилась из объятий отца и снова встала рядом с Лайоном.
– Я теперь замужняя дама, отец, – сказала она, быстро представив Лайона и моля Бога, чтобы муж на несколько минут взял инициативу в свои руки. Ей просто необходимо было перевести дух.
– Вы не поверите, как мы были удивлены, узнав, что вы живы, барон, – вмешался Лайон. Он был оживлен, словно школьник, и поддерживал легкую беседу до тех пор, пока остальные гости во главе с Портером не кинулись к ним с поздравлениями.
Кристина умело притворялась, улыбаясь и даже смеясь тогда, когда от нее этого ожидали.
Она смогла вынести это только потому, что рядом был Лайон. Прошел час, затем еще один, прежде чем Кристина и Лайон получили возможность остаться с бароном наедине.
– Отец, а откуда у тебя шрам под глазом? – спросила Кристина, делая вид, что хочет узнать об этом из простого любопытства.
– Свалился с лошади в детстве, – ответил барон улыбаясь.
– Вам повезло, – вмешался Лайон. – Ведь вы могли и глаза лишиться.
Барон кивнул:
– Я то же самое думал и о вашем шраме, Лайон. Как это случилось?
– Драка в таверне, – пояснил маркиз. – Мое первое взрослое посещение, – добавил он с ухмылкой,
Одна ложь в ответ на другую, подумала Кристина.
Лайон мягко сжал плечи Кристины, и она поняла его.
– Отец, мне о стольком нужно тебя расспросить! Уверена, что и у тебя ко мне не меньше вопросов. Располагаешь ли ты временем, чтобы приехать к нам завтра на ленч?
– С огромным наслаждением, дочка, – ответил барон. – Дочка! Какое радостное для меня слово.
– Вы долго пробудете в Лондоне, сэр? – поинтересовался Лайон.
– Столько, сколько мне захочется.
– Рада слышать это, – вмешалась Кристина, молясь о том, чтобы ее голос звучал по-прежнему оживленно. – Я уже послала сообщение отчиму. Когда он получит мое письмо и вернется из Шотландии, ты должен поговорить с ним и развеять его сомнения.
– Отчим? – переспросил барон. – Графиня не упоминала ни о каком отчиме. Она дала мне понять, что… – Барон откашлялся, прежде чем продолжить. – Это была какая-то глупая история, и один взгляд на тебя, несомненно, доказывает всю ее бессмысленность… Расскажи мне отвоем отчиме. Что у него за сомнения и почему?
– Отец, прежде ты должен удовлетворить мое любопытство, – сказала Кристина со смехом. – Что такого рассказала тебе эта ужасная старуха?
– Да, – вздохнул барон, – она действительно ужасная старуха. – Он сказал это почти рассеянно.
– Кажется, тебе неловко?
– Боюсь, что так, дочка. Видишь ли, я только сейчас понял, насколько был доверчивым. Ведь я поверил ее россказням.
– Вы пробудили и мое любопытство, – сказал Лайон. – Графиня очень недовольна Кристиной. Она была против нашего брака из-за наследства моей жены. Графиня почему-то полагала, что будет контролировать ее состояние, – пояснил Лайон. – А теперь расскажите нам, что она там еще выдумала.
– Из меня сделали дурака, – заметил барон, качая головой. – Она сказала мне, что Кристину воспитали дикари.
– Дикари? – переспросила Кристина, пытаясь изобразить недоумение.
– Американские индейцы, уточнил барон.
Кристина и Лайон посмотрели друг на друга, потом вместе уставились на барона и расхохотались. Барон тоже рассмеялся.
