Мэнди Коллинз - Приглашение на танец
Лукас нахмурился:
— Неужели моя Амазонка верит в пустую болтовню о проклятии? Одно дело быть в подавленном настроении, это можно понять. Но полагать, что боги и впрямь наложили проклятие на всех, кто посмел потревожить гробницы фараонов, — совсем другое.
Сесили вздохнула:
— Нет, я не верю в проклятие. Хотя лорд Джеффри Брайтон немало потрудился, чтобы заставить меня засомневаться. Если бы я не знала, что он человек здравомыслящий, то подумала бы, не начинает ли он к старости выживать из ума.
— Да, действительно, — согласился Лукас. — А теперь нам следует пригласить джентльменов с Боу-стрит, чтобы изложить им нашу версию. Как минимум они наверняка захотят сами осмотреть склад.
Глава 21
Пока Лукас беседовал с полицейскими, Сесили отправилась в Херстон-Хаус в надежде немного побыть с отцом перед дневным посещением врача.
Сесили все еще не могла простить отцу, что он пытался запретить ей заниматься наукой, но после свадьбы она поняла, что отношения родителей, вероятно, были сложнее, чем ей казалось раньше. Кроме того, теперь Сесили стало ясно, чем было продиктовано стремление лорда Херстона оградить ее от опасностей, которые могли таить путешествия в Египет. Сесили была не согласна с отцом, но, учитывая, что один человек погиб, а другой потерял здоровье, готова была признать, что некоторые стороны работы отца в самом деле представляют серьезную угрозу жизни.
И еще одно — пожалуй, самое главное. Сесили увидела, какие у мужа теплые отношения с матерью, и осознала, как никогда раньше, что доверительная дружба с родителями дает очень многое. При всех недостатках лорда Херстона она его действительно любила и готова была сделать все, что могла, чтобы в оставшиеся ему дни, сколько бы их ни было отпущено судьбой, он это чувствовал.
Войдя в дом, Сесили передала шляпу дворецкому. В это время она заметила, что по лестнице спускается Вайолет. Глаза у мачехи были заплаканные, и Сесили, бросившись вперед, схватила Вайолет за руки.
— Что случилось? Папе стало хуже?
Леди Херстон отрицательно покачала головой, стараясь успокоиться. Наконец она, глубоко вздохнув, смогла ответить:
— Нет, дорогая, все без изменений. Я просто пыталась принять решение по одному вопросу.
Две женщины прошли в маленькую гостиную, которую Вайолет называла своей. Это была уютная светлая комната, отделанная ситцем в желтых тонах с яркими узорами. В полуденном солнце она, казалось, светилась. После того как они сели и на столик перед ними поставили чайник и две чашки, Сесили спросила:
— А теперь, если это поможет, расскажите, пожалуйста, что вас тревожит.
Вайолет улыбнулась падчерице с нежностью, но ее глаза по-прежнему оставались грустными.
— Знаешь, Сесили, я бы сказала, брак тебе на пользу. С тех пор как вы с Уинтерсоном поженились, ты выглядишь гораздо более довольной жизнью.
Сесили почувствовала, что ее щеки заливает предательский румянец. Она попыталась принять тон искушенной женщины.
— Возможно, вы правы в том, что Уинтерсон достойный человек.
— О, полно, дорогая. Любой, кто тебя знает, сразу поймет это по твоему лицу, на нем все написано. Ты прямо вся светишься. Даже если ты отказываешься ему признаться, что обожаешь его, точно так же как он тебя.
— Откуда вы?..
Сесили с досадой подумала, как неудобно, если тебя можно читать как книгу. А ведь когда-то она с гордостью считала себя непостижимой! Пожалуй, жаль, что те времена безвозвратно ушли.
Вайолет, вновь улыбнувшись, взяла чашку и отпила глоток.
— Сесили, я знаю тебя с четырехлетнего возраста. И уж в чем точно не сомневаюсь, так это в твоем упрямстве.
В ответ на протесты падчерицы виконтесса лишь покачала головой.
— А еще я помню, как ты была убита горем, когда Дэвид Лоуренс разорвал вашу помолвку. — Сесили не успела ничего возразить, а Вайолет подняла руку, пресекая ее возражения. — Я ни на йоту не поверила, что это ты ее расторгла. Мне известно, что ты была в него отчаянно влюблена. А еще — что за Милли Пилкингтон давали в приданое четыре тысячи в год. Лоуренс мог быть польщен твоим вниманием, настолько польщен, что сделал тебе предложение, но я была уверена, что в конце концов он поступит так, как для него выгоднее.
— А я даже не догадывалась, что вы все поняли. — Сесили с удивлением покачала головой. — Мне казалось, я сумела всех обхитрить и представить дело так, будто сама разорвала помолвку. Если бы я знала, что вы с папой…
— Что ты, дорогая, твоему отцу это даже в голову не пришло! — горячо воскликнула Вайолет. — Если бы он узнал, что Лоуренс тебя обманул, то на следующее же утро вызвал бы его на дуэль. Я не хотела, чтобы тебе пришлось пережить скандал, который обязательно разразился бы в свете, поэтому дала ему поверить в твою версию событий. Я поступила неправильно? — Между бровями Вайолет появилась складка. — Как ты считаешь?
Услышанное поразило Сесили, но, пожалуй, она была не особенно взволнована. Все это было давно, и она тогда пыталась свести все разговоры о несостоявшемся замужестве к минимуму как ради себя самой, так и ради Дэвида. Сесили нисколько не сомневалась, что, узнай отец правду, дело кончилось бы пистолетами на рассвете, и черт с ними, с последствиями.
— Дорогая Вайолет, — сказала она. — Именно так и нужно было поступить. Иначе мне пришлось бы выйти замуж за Дэвида. Тогда я хотела этого, но теперь знаю, что это было бы ошибкой.
— Что ж, Сесили, есть еще кое-что, в чем я должна тебе признаться. — Выражение лица Вайолет оставалось серьезным. — Боюсь, этот мой поступок ты не простишь так легко. Я даже не исключаю такую возможность, что ты больше не захочешь со мной общаться.
— Ах, Вайолет, не говорите глупости, — сказала Сесили со смехом. — Сомневаюсь, что вы могли сказать или сделать нечто такое, что заставило бы меня прекратить наши отношения. Давайте же рассказывайте, и вместе посмеемся над этим.
Но Вайолет не улыбнулась, а опустила взгляд на свои руки, не в силах смотреть падчерице в глаза. Сесили охватило дурное предчувствие.
— Сесили… помнишь, ты спрашивала меня про дневники экспедиции и интересовалась, отправили их в Египетский клуб или нет?
— Да, конечно.
— Ну так вот: я ввела тебя в заблуждение.
— Что вы имеете в виду?
— Я не могла не подумать о том, как непреклонен был твой отец в своем желании не допустить тебя до научных занятий. И как снова и снова старался сделать так, чтобы ты не повредила себе излишними знаниями. Вот чем я руководствовалась, когда пошла на этот небольшой обман. Это произошло вскоре после того, как лорд Херстон вернулся в Лондон.
