Мэриан Эдвардс - Год и один день
Воздух был неподвижен — ни ветерка, ни шелеста листьев. Стояла неестественная тишина, не нарушаемая пением птиц и стрекотанием кузнечиков. Бриттани знала, что это та самая зловещая тишина, которая падает на землю перед сильной грозой или великой битвой. Она нарочно распустила волосы, чтобы дед мог издали узнать ее. За ее спиной возвышался западный гребень, а впереди, на противоположной стороне глубокой лощины, стояли ее муж и отец.
Она прижала к груди сверток тряпья и почувствовала, что на ее плечо ободряюще легла рука Эдгара. Уэнтворд не догадается, что ноша, которую она будет держать на руках, не его правнук, пока не развернет сверток. Бриттани проверила, на месте ли кинжал, спрятанный под нижней рубахой. Пальцы нащупали подарок отца, и Бриттани ощутила странное успокоение, словно услышав слова поддержки. Она знала, что кинжал Мактавишей сегодня ей пригодится.
Бриттани признавала, что план Эдгара — блестящий образец военного искусства, но в нем был существенный недостаток. По расчетам Эдгара, Бриттани должна была прервать обмен в дальнем конце поля. Но в этом случае Алек и Энгус все равно оставались под угрозой. Все трое — Энгус, и Алек, и Бриттани становились хорошей мишенью для лучников Уэнтворда. Если же довести обмен до конца, ее муж и отец достигнут позиций Эдгара и будут в безопасности. Она слишком любила мужа и отца, чтобы позволить им погибнуть. А поскольку для нее не было места рядом с ними, ее жизнь станет ее прощальным подарком. Глаза у нее защипало, она проглотила комок, застрявший в горле. Она не стала сообщать Эдгару, что внесла изменения в его план. Он сам все увидит.
Прозвучал сигнал к началу обмена. Бриттани набрала в грудь побольше воздуха и двинулась вперед, сдерживая шаг. Тысячи мыслей вихрем проносились в ее голове. Странно было сознавать, что эта неспешная прогулка последняя в ее жизни. Перед ее мысленным взором вставали одно за другим лица тех, кого она любила, и тех, кто любил ее. Разве можно расставаться с людьми, которые так дороги сердцу? Судьба отпустила ей слишком короткий срок земной жизни, и теперь она сожалела о впустую потраченных мгновениях.
Прямо впереди навстречу ей бок о бок шагали Алек и отец. Их руки были связаны, лица искажены напряжением. Как больно было видеть Алека и знать, что, может быть, именно этот его облик ее память унесет в могилу. Он был так мрачен. Несомненно, он верил, что Эдгар не согласится на обмен. Она поймала взгляд Алека и увидела в нем ледяную ярость. Ведь он привык повелевать и приказывать, и теперь его больше всего бесило собственное бессилие.
Они все больше сближались. Бриттани не могла отвести взгляда от Алека. Как она хотела, чтобы у нее было время все ему объяснить. Но когда-нибудь потом, очень не скоро, Эдгару придется просветить его. Бриттани не завидовала королю: когда он узнает, что его жизнь и свобода куплены ценой жизни женщины, его ярость обратится на того, кто принял такое решение. Она продолжала смотреть на Алека и читала в его взгляде ненависть. Он думал, что она предала его и собирается отдать их сына Уэнтворду. Но она не могла открыть ему правду — слишком много было поставлено на карту.
Бриттани приблизилась к небольшой канаве, пересекавшей лощину. Она стала внимательнее смотреть под ноги и вдруг едва не вскрикнула от изумления, увидев Брайана и Эндрю, которые, распластавшись, лежали в канаве. Рядом с ними наготове лежало оружие. Она поняла их план — они собираются освободить заложников от пут и вооружить их, когда те дойдут до канавы.
Мактавиш и Кэмпбелл приближались. Связанные руки затрудняли пленникам движение, и они спотыкались на каждой кочке. Бриттани продолжала идти вперед, зная, что, когда Энгус и Алек пересекут канаву, их руки уже будут свободными, а в ножнах появятся мечи. Почему Эдгар утаил это от нее? Это меняло ее планы.
Бриттани уже видела горящие от нетерпения глаза деда. Его охрана стояла поблизости, но не настолько близко, чтобы немедленно подоспеть на помощь. Напряжение росло. Что ей делать? Бежать назад, к канаве, или идти вперед?
Она чувствовала, как по спине сбегают струйки пота. Она уже проделала примерно три четверти пути. Алек и Энгус сейчас получат оружие. Самым правильным было бы присоединиться к ним. Вдруг ее взгляд упал на человека, стоявшего по правую руку от Уэнтворда. Его лук был заряжен и нацелен на нее. Бриттани узнала его — это был лучший лучник Уэнтворда, стрелявший без промаха. Ей не удастся добежать до канавы.
Она услышала, как тишину прорезал боевой клич Эдгара, и в то же мгновение ее дед поднял меч, призывая войско, ждавшее приказа на гребне. Воздух наполнился криками и топотом копыт — два войска устремились навстречу друг другу, спускаясь в лощину. Дед сделал рывок вперед, а Бриттани бросилась бежать. Она бежала, прижимая к груди сверток. Со всех сторон раздавались крики — страшные вопли людей, отведавших холодного железа. Ноги Бриттани едва касались земли, она летела как птица, и вдруг сбоку от нее в землю вонзилась стрела. Следующая стрела пронзит ее плоть.
Она была уже почти у канавы, когда железная рука сзади схватила ее за плечо. Бриттани попыталась вырваться, одновременно доставая кинжал.
Уэнтворд резким движением развернул ее к себе лицом, острие его меча уперлось в ее горло. Она молча ждала, понимая, что на расстоянии, которое их разделяло, кинжал бесполезен.
— Иди к моим людям, — бесстрастно проговорил он, пронизывая ее холодным взглядом. Он слегка нажал на меч, потом убрал его.
У Бриттани дрожали колени. Она покорно повернулась и почувствовала прикосновение острия меча между лопатками. Когда она увидела, что всадники, спустившиеся с гребня, истребляют кучку англичан, у нее перехватило дыхание. Как только дед поймет, что его опять провели, он захочет отомстить, и Бриттани знала, чья кровь обагрит его клинок.
За ее спиной Уэнтворд выругался сквозь зубы, давление меча ослабло, и Бриттани поняла, что наступил долгожданный миг. Она бросилась вперед, но в тот же миг сильные руки обхватили ее за талию. Бросив полный отчаяния взгляд через плечо, она вдруг увидела Эндрю. При виде ее изумленного лица он улыбнулся во весь рот.
С того места, где остался Уэнтворд, раздался боевой клич шотландцев. Искаженное дикой яростью лицо Алека делало его похожим на посланца самой смерти. Дуга, которую описал его клинок, должна была закончиться на голове Уэнтворда, но Серебристый Лис ловко парировал удар. Удары следовали друг за другом, и в воздухе стоял звон железа. Ни один из мужчин не отступал ни на шаг и не выигрывал ни шагу. Они бились, как два древних титана, принявших земное обличье.
— Ты посмел тронуть то, что принадлежит мне. Теперь расплачивайся! — Меч Алека с такой силой обрушился на меч противника, что тот покачнулся и упал на землю.
