Элизабет Чедвик - Любовный узел, или Испытание верностью
– О! – произнесла Кэтрин.
Она чувствовала облегчение, смешанное с разочарованием. Оказывается, в Бристоле есть женщина, которая заботится о нем и готовит ему. А она-то решила из его слов в Пенфосе, что рыцарь по-прежнему одинок.
Пока маленький отряд двигался по узким улочкам по направлению к замку, вид, звуки и запахи города совершенно поглотили молодую женщину. Последний раз она была в Бристоле с Левисом в первый год семейной жизни. Он купил тогда медный браслет и кусок грубого шелка для вуали. Он поцеловал ее прямо на улице, его темные глаза смеялись, а Кэтрин чувствовала себя счастливейшей из женщин. Теперь она ехала по той же самой улице, подпрыгивая за спиной человека, которого практически не знала, с корзинкой пахнущих илом угрей в руках, с раскатывающейся головой, а тело ее хозяйки, завернутое в одеяло, лежало поперек холки вьючного пони.
Призрак Левиса видел, как она проезжает мимо, но не узнал ее. Не отрывавшая глаз от стен замка и ярких знамен, которые свисали меж его зубцов, Кэтрин сама себя едва узнавала, – разве только по алым чулкам, которые до сих пор вызывающе выглядывали из-под края юбки.
ГЛАВА 3
Бристольский замок был переполнен солдатами-наемниками. За пять минут Кэтрин услышала не менее пяти языков, пока шла вместе с Оливером и Ричардом к главной башне. Гавейн остался приглядеть за лошадьми, а заодно и за угрями.
Здесь были люди самых разных родов и званий: полуголые пешие солдаты и бедные лучники из Уэльса, суровые, неразговорчивые люди, чьим ремеслом была война, отлично вооруженные рыцари с мечами у бедер. Однако пропасть между бедностью и богатством была не столь неизмеримой, какой выглядела на первый взгляд, потому что на лицах всех солдат, вне зависимости от занимаемого положения, читалось голодное ожидание. Оливер шел через эту толпу спокойно, время от времени отвечая улыбкой на приветствия знакомых, Кэтрин же чувствовала себя крайне неуютно. Старавшийся держаться поближе Ричард вцепился в ее руку. Голубые глаза мальчика потемнели. Кэтрин хотела было успокоить его, что все эти люди – союзники, но слова застряли в горле: очень уж похожи были они на тех, кто разрушил Пенфос и перебил всех его обитателей.
Их взгляды, вид оружия, ухмылки на суровых лицах, само их присутствие, – все это никогда не кончится и будет длиться вечно, как вход в преисподнюю, мелькнуло в голове у Кэтрин. Редкие лагерные костры только укрепляли эту мысль: они скорее грозили, чем успокаивали.
Один из солдат держал на цепи двух огромных мастифов. Когда женщина проходила мимо, псы рванулись в ее сторону с угрожающим рычанием. Хозяин резко осадил собак и расхохотался, поймав испуганный взгляд Кэтрин.
– Ты урвал сладкий кусочек, Паскаль! – проревел он, сопроводив вопль непристойным жестом правой руки.
– Отвали, де Лорис, – хрипло бросил Оливер с не менее непристойным жестом.
– С твоей добычей завалюсь запросто! – Солдат плотоядно облизнулся, оскалив грязные зубы.
Рука Оливера как бы невзначай коснулась рукояти меча. Насмешник в притворном ужасе попятился. Рыцарь совсем помрачнел и ускорил шаг.
– Теперь я вижу, что Бристоль действительно самое безопасное место, – едва выдохнула Кэтрин. Ее сердце стучало, как молот, каждый удар громом отзывался в голове.
– Когда собирается много солдат, среди них всегда найдутся болтливые бездельники.
Кэтрин содрогнулась. Видит Бог, она совсем не боялась похабных болтунов, хотя они были достаточно неприятны. Боялась она других, у которых грязные слова не расходились с гнусными делами, которые грабили и убивали. Когда собирается много солдат, среди них всегда найдутся и такие.
Они прошли мимо группы женщин в испачканных сажей платьях. Это были жены и подруги солдат с изможденными податливыми телами и обветренными лицами. Одна молодая женщина у костра кормила грудью младенца, рядом с ее подолом играли двое детей постарше. В нескольких шагах дальше продавала себя какая-то девка: возможные покупатели охотно мяли и тискали ее обнаженные груди. Кэтрин притянула Ричарда поближе к себе, стараясь заслонить неприглядное зрелище собственным телом.
Оливер никак не реагировал на происходящее. Вероятно, он давно привык к подобному окружению, но для Кэтрин с Ричардом это было настоящим кошмаром. Кэтрин споткнулась об обод колеса и едва не упала. Рыцарь подхватил ее и поставил на ноги. Его рука была очень сильной. Кэтрин показалось даже, что от его пальцев останутся синяки. Она была благодарна за поддержку, но одновременно встревожилась еще сильнее.
– Теперь уже недалеко, – подбодрил ее Оливер. – Лагерь для новичков всегда самое неприятное место.
Кэтрин высвободила руку, постаралась отряхнуть юбки, и тут заметила большое мокрое пятно: натекло из корзины с угрями. Стало быть, она мало чем отличается по внешнему виду от лагерных женщин. Сестры по плоти. Точнее, пока еще нет, но только благодаря Богу, а настроение у всевышнего куда как переменчиво…
– Я рада, – проговорила она вслух. – Боюсь, что дольше мне не выдержать.
Оливер покосился на нее. Кэтрин показалось, что в его взгляде кроме обычного для мужчины раздражения промелькнула некоторая озабоченность. Конечно, главное, чтобы она оставалась на ногах до тех пор, пока он не передаст их с Ричардом с рук на руки слугам графа Роберта. А тогда уже можно будет спокойно умыть руки и свободно отправиться поедать тушеных угрей в компании с так называемым другом.
Палатки и шатры постепенно становились красивее, кольчуги замелькали чаще, разговоры шли в основном на французском. Вместо сурового полотна и бурой кожи окраин лагеря засверкали яркие дорогие ткани и богатые вышивки. Разглядывали их по-прежнему, но никто не кричал и не пытался припугнуть. Чуть в стороне седобородый солдат обучал мужчин помоложе, как защищаться от брошенного копья. Окружающие наблюдали за его действиями с пристальным интересом.
У главной башни рыцаря и его спутников окликнули стражники в полном вооружении. Оливер что-то тихо ответил. Вероятно, его здесь хорошо знали, потому что их без всяких возражений пропустили в большой зал графа Роберта.
От царящей внутри сутолоки Кэтрин едва не лишилась последних остатков рассудка. За столами какие-то писари скрипели перьями, постоянно обмакивая их в чернила; солдаты, разбившись на группки, разговаривали, играли в азартные игры и возились с собаками; две женщины присматривали за котлом на огне, их дети затеяли игры и шумно гонялись друг за другом среди расставленных для ужина обеденных столов. Повсюду сновали слуги с корзинами для хлеба и кувшинами эля. Рядом с возвышенной частью зала – деисом – четыре менестреля настраивали свои инструменты. На самом возвышении важный слуга покрывал дощатую поверхность отдельного стола льняной вышитой скатертью и расставлял изысканные кубки из цветного стекла.
