Карен Кинг - Бегство из-под венца
– Ничего, милорд. – Камердинер стер с лица улыбку. – Просто я рад снова видеть вас среди друзей.
Друзья, родственники, маленькая дочка, которая явно боялась его, – сегодня все они скорее огорчали Виктора. Реджина так и не подпустила его поближе, пока лакомилась бисквитом.
Для своих пяти лет она была прекрасно воспитана. Но всякий раз, когда Виктор приближался, она прижималась к Софи, Кину или к матери и опускала головку; подбородок у нее дрожал.
Ему хотелось крикнуть: «Я твой отец, милая девочка! Мне дорог каждый волосок на твоей прелестной головке. Почему, скажи, во имя всего святого, ты боишься меня?»
Виктора угнетало то, что любой может говорить с ней, любой, но не он. И вдвойне тяготило, что ему нельзя признать ее своей законной дочерью.
Черт возьми, ведь она, вероятно, останется его единственным ребенком. Поведение Реджи напоминало Виктору, как сам он в детстве боялся своего отца. Но его страхи не были беспочвенны. Или были? Виктор не мог припомнить, чтобы отец уделял ему хоть какое-то внимание. Он знал только; что отец своим поведением причинял его матери страдания и разбил ей сердце. Виктор не смог ни защитить мать, ни спасти ее от преждевременной смерти.
Кажется, в его жизни все повторяется. Он соблазнил Эмилию, его финансовое положение в то время не позволяло уладить дело должным образом. Он разбил сердце, правда, не ей, а ее мужу Джорджу. Он был не в состоянии спасти от безумия собственную жену и разбил ей сердце своими требованиями. Так с чего он взял, что может оказаться полезным неопытному американскому юнцу?
– Кто-нибудь из гостей уже прибыл?
– Не думаю, милорд. Как только вы закончите одеваться, я отправлюсь в карете за вашим юным другом.
Виктор обернулся и посмотрел на слугу. Разве он поручал ему ехать?
– Ты не находишь, что мистер Холл немного странный?
– В каком смысле, милорд? – Камердинер суетливо собирал одежду Виктора.
Виктор ослабил узел галстука. Он затянул его так туго, что кровь прилила к лицу.
– Черт побери, давай другой, – в сердцах бросил он, сдернув галстук.
Как он мог объяснить тревогу за Ленарда, не выдав своего странного интереса к нему?
– Пожалуйста, милорд. – Камердинер подал другой галстук, держа наготове третий.
С тех пор как его плечо, раненное на дуэли четыре года назад, зажило, Виктор всегда завязывал галстук с первой попытки. Черт, кажется, Милларс удивленно присвистнул.
– Ленни, то есть мистер Холл, он, видимо, немного… нездоров.
– Не понимаю, о чем вы говорите, сэр.
– Разве тебе так необходимо ехать? Может, послать за ним кучера? – Господи, он дошел до того, что советуется с камердинером, какие инструкции давать слугам. Кажется, он совсем потерял разум. – А не поехать ли мне самому?
– Доверьте мне привезти юношу, милорд. Думаю, вам следует остаться и встретить Дейвисов и миссис Китинг, когда они прибудут. Я отнесусь к делу со всем вниманием, и результат будет благоприятен. – Милларс порой выражался несколько витиевато.
Виктор сомневался, что в его жизни будет еще что-нибудь благоприятное.
– Он отказывался обедать со мной, да?
Значит, Ленард почувствовал его нездоровый интерес? Камердинер отвернулся, чтобы убрать лишний галстук, но Виктор успел заметить его улыбку.
– Да, было некоторое нежелание, но вполне преодолимое. Я думаю, он просто поторопился с ответом.
– Ты находишь мой интерес к этому мальчишке смешным?
– Лорд Уэдмонт, мне очень приятно видеть, что вы заботитесь о других. Осмелюсь сказать, я нахожу, что ваше нынешнее состояние, духа гораздо лучше, чем месяц назад. Так что прошу меня простить, если радость от того, что вы возвращаетесь к жизни, нарушила мою обычную сдержанность. Вы закончили, милорд? Могу я приступить к другим обязанностям?
Виктор кивнул. Неужели он был настолько сникшим, что при первых проблесках жизни его камердинер едва не пляшет от радости? Действительно, после похорон, когда все разъехались, а тесть против его желания задумал восстановить поместье, Виктор впал в глубокую депрессию.
Он переселился в Лондон, в единственный теперь дом, пригодный для жилья, не считая небольшого флигеля, уцелевшего в поместье, где ныне обитал его тесть.
Совершенно один; Виктор все дни проводил в городском доме, уставясь в потолок и размышляя, могли он спасти жену. Только сознание того, что нельзя удручать своим горем друзей и родственников, выводило его из оцепенения.
Черт, ему нужна компания, чтобы стряхнуть черную меланхолию, даже если общество Ленарда для него унизительно.
Направившись в гостиную, Виктор услышал стук дверного молоточка. Дворецкий объявил о прибытии гостей. Виктор встречал их в гостиной, стоя у камина.
Первой в комнату вошла Софи. Эмилия степенно шествовала за ней. Кин, заложив руки за спину, ждал, когда дамы освободят ему дорогу. Войдя в комнату, он кивнул камердинеру.
– Знаешь, тебе идет черное, – сказала Софи, подбежав к Виктору, и подставила щеку для поцелуя.
Виктор проглотил ком в горле. Нельзя позволять ей подобные высказывания.
– Могу я поговорить с тобой тет-а-тет? – шепнула она ему на ухо, придвинувшись ближе, и потянула за руку.
Что за черт, события сегодня развиваются от плохого к худшему. Виктор посмотрел на Кина. Софи тоже взглянула на мужа. К Виктору подплыла Эмилия и прижалась холодной щечкой к его щеке.
Он жестом указал на софу и кресла:
– Прошу садиться. Мой американский друг скоро появится.
Эмилия взглянула на него, на ее лице мелькнуло едва заметное недоумение. Он взял ее под руку и подвел к софе.
– У Виктора появился протеже, – объяснила Софи Эмилии. – Сегодня мы с ним познакомимся. – Она так резко уселась в кресло, что юбки взметнулись вокруг ее ног. – Я просто умираю от любопытства.
– Нас будет нечетное количество? – поинтересовалась Эмилия со своей обычной сдержанностью.
Она грациозно опустилась на краешек софы. Как и всегда, Эмилия была само совершенство.
То, что в ней кроется глубокая страстность, скрытая от всего мира, долгое время пленяло и завораживало Виктора, но теперь он смотрел на нее с тем же любопытством, с каким энтомолог рассматривает экзотическую бабочку в коллекции.
Кин перехватил его взгляд, устремленный на Эмилию.
– Это неофициальный обед, – заметила Софи. – Виктор в трауре и не может давать приемы.
Стоило ли говорить, что если бы это был официальный прием, то Виктор не отважился бы нарушить правила этикета и собрать за столом нечетное количество гостей?
– Что тебя заинтересовало в этом джентльмене? – спросила Эмилия.
– Его талант к игре, – ответил Виктор. Софи поднялась и подошла к окну.
