Долли ГРЕЙ - СОЛНЦЕ В БОКАЛЕ
– Что это?
– Цветы. Их только что привезли от месье Алье. К ним еще прилагается записка. – Девушка подала Фрее сложенный вчетверо лист бумаги. – Вот она.
– Поставьте букет на стол. Какие дивные розы!
– Еще бы! В «Алье» самый прекрасный розарий на весь Бордери. Говорят, у них даже есть специальная лаборатория по выведению новых сортов.
Слушая вполуха говорливую служанку, Фрея развернула записку.
Мадам Фрея, почту за честь, если вы позволите мне нанести вам визит сегодня вечером. У меня к вам серьезный разговор.
Преданный вам,
Габриель Алье.
Взяв ручку, молодая женщина улыбнулась и приписала чуть ниже: «Буду весьма польщена». Затем, на мгновение задумавшись, добавила: Фрея Дюфер.
Повернувшись к все еще продолжающей болтать Аннетт, она поинтересовалась:
– Как здесь принято передавать письма? Мне необходимо отправить ответ.
– Очень просто, мадам. Дайте мне, а я попрошу кого-нибудь из ребят доставить его в «Алье».
– Благодарю.
Фрея вновь углубилась в изучение накладных и кассовых книг. Только через несколько минут она заметила, что Аннетт все еще в кабинете. Девушка нерешительно переминалась с ноги на ногу.
– В чем дело? Еще один букет?
– Нет. Просто в кухне поговаривают, что вы не станете продавать виноградники.
– Это правда.
– И еще говорят, что вы сами будете вести дела.
– Вполне возможно. Не понимаю, почему вокруг этого столько шума?
– Ох, мадам, это может не понравиться месье Алье.
– А какое отношение к моим виноградникам имеет месье Алье? – Фрея нарочно сделала акцент на слове «моим».
– Так вам ничего не известно? – Девушка недоверчиво посмотрела на хозяйку. – Не сочтите меня сплетницей, но я не могу молчать, когда об этом говорят все в округе.
– Интересно, о чем же говорят все в округе?
– Каждый ребенок знает, что месье Алье считался преемником месье Дюфера до того, как вскрыли завещание и выяснилось, что у него есть племянница в Англии. До этого о вас и слыхом не слыхивали. О том, что у старого месье была сестра, никто и не помнил, разве что Жервеза, но она почему-то предпочитала держать язык за зубами. А уж как месье Алье узнал о вас, так сразу и сказал своему управляющему: я, мол, буду не я, если не выкуплю у этой англичанки виноградники Дюфера. Вот как оно было. А теперь старый Паньоль сидит в кухне и баламутит народ. Не к добру все это.
– Что еще за Паньоль? – спросила Фрея, в голове которой уже начала складываться картина происходящего.
Ай да дядюшка Дюфер, ну и заварил же ты кашу! Так вот почему такая важная персона, как Габриель, уделяет ей столько внимания! Еще бы, ради такого лакомого кусочка, как виноградники Жана-Анри, можно и не так постараться.
Голос служанки вернул ее в действительность.
– Паньоль? Месье Дюфер доверил ему смотреть за всеми своими виноградниками. Он был его основным помощником в делах. Уж если кто и хочет, чтобы месье Алье перекупил у вас дело, так это он.
– Ну уж нет! – Терпение Фреи лопнуло. Она встала и решительно направилась к двери. – Я никому не позволю мутить воду в моем колодце.
Аннетт бросилась за ней следом, уже жалея о сказанном.
Еще издали, уловив громкий шум, доносящийся из кухни, Фрея прислушалась. Среди всеобщего гула выделялся пронзительный громкий голос:
– …Сегодня эта бабенка хочет командовать нами, а кто знает, что взбредет в ее голову завтра? Может, она решит выращивать кокосы и потребует на месте виноградников высадить пальмы. Нет уж, видали мы таких, пусть убирается в свою Англию, а нас оставит в покое. То ли дело малыш Габриель. Он рос на наших глазах, он француз…
Дальнейшее Фрея была не в состоянии слушать. Рванув дверь на себя, она с горящими, словно у Немезиды, глазами остановилась на пороге и оглядела собравшихся. Кухарка, двое рабочих, служанка. Достаточно, чтобы завтра ее слова стали известны каждому. Глядя на старика, который только что разглагольствовал, а теперь уставился на нее с откровенной неприязнью, она, чеканя каждое слово, произнесла:
– Месье Паньоль, я в состоянии простить вам выражение «эта бабенка», учитывая ваш возраст и седины, хотя слышала, что настоящий француз никогда не позволит себе оскорбить женщину, даже в ее отсутствие. – Фрея сознательно выделила слово «настоящий», чем вогнала старого буяна в краску. - Однако я никому не позволю выгонять меня из собственного дома, равно как и использовать по отношению ко мне пренебрежительное «англичанка». Да, мой отец англичанин, он был прекрасным человеком, и я не стыжусь этого. Но моя мать урожденная Дюфер. Я попрошу присутствующих здесь вспоминать об этом всякий раз, когда они решат покритиковать меня. Что же касается вас, месье Паньоль, то вынуждена сообщить, что дом «Дюфер» отныне не нуждается в ваших услугах, впрочем, как и каждого, кто решит последовать вашему примеру.
Сказав все, что считала нужным, Фрея повернулась и пошла прочь. Уже находясь на приличном расстоянии, она услышала, как кухарка одобрительно произнесла:
– У девочки есть характер. Мне это по душе. Да не расстраивайся так, Паньоль, «малыш Габриель» наверняка не оставит тебя без работы.
Да уж, невесело усмехнулась молодая женщина. Такие, как Габриель Алье, верных слуг не бросают.
Она прошла по дому, намереваясь отыскать Жервезу, чтобы обсудить с ней происшедшее, когда ей доложили о приходе месье Алье. Вспомнив, что так и не забрала у Аннетт записку с приглашением, Фрея отругала себя и приказала проводить Габриеля в гостиную.
Когда она вошла, он устремился к ней с очаровательной улыбкой на лице. Будучи под влиянием только что узнанного, молодая женщина ограничилась холодным кивком и заметила:
– Можете не расточать комплименты, Габриель. Мне все известно. Вынуждена вас огорчить, но продавать виноградники ни вам, ни кому бы то ни было еще я не намерена.
Фрея ожидала, что он смутится, узнав о провале своих планов, однако Габриель лишь поморщился.
– Запомните, Фрея, я никогда не стану улыбаться женщине, если она мне не нравится. Это не в моих правилах. – Он уютно устроился в одном из кресел и весело посмотрел на нее снизу вверх. – Если честно, признайтесь, что вы намерены делать с виноградниками? Детское питание, соки или что-либо в этом роде?
– Я буду производить коньяк, – ответила женщина.
– Что?! – Габриель разразился искренним смехом.
Это задело Фрею, она нахмурилась.
– Можете веселиться сколько душу угодно, но я еще раз заявляю, что буду выпускать не менее качественный коньяк, чем вы, Габриель.
Он прекратил смеяться и уже серьезно взглянул на нее.
